Наверное, так уж предопределено, чтобы 40-й год стал черным годом для семьи. Близилось лето. Отец, находясь в Струмице, упал и сломал руку. В месте перелома открылась глубокая рана. Она вскоре загноилась, дали о себе знать и старые раны, нанесенные ему во время побоев в управе и полицейских участках. Инфекция распространилась по всему телу, началась гангрена. Все лето сестры ухаживали за отцом. В какой-то момент Панде полегчало, появилась робкая надежда на выздоровление, и все думали, что отец сумеет выкарабкаться, но по ночам Любка слышала, как Ванга заливается горючими слезами, и полагала, что сестра оплакивает их горькую участь, ибо знает, что отец скоро умрет и они останутся круглыми сиротами. В сентябре отцу стало совсем плохо. Прибыли и братья, чтобы поочередно дежурить возле отца. Впервые за столько лет вся семья собралась вместе, однако по-прежнему их донимал голод. По утрам братья отправлялись в торговые ряды - искать работу. Васил дежурил у здания общинной управы, не наймет ли его кто грузчиком, а Томе целыми днями промывал на бойне желудки, надеясь, что вечером и ему подкинут кусочек мяса и он сможет отнести его домой. Но очень часто братьям приходилось возвращаться с пустыми руками.

Однажды, когда в доме не осталось ни крошки хлеба, отец вспомнил о своем зажиточном друге Христе Туджарове и отправил Томе и Любку к нему, чтобы тот дал им в долг немного денег. "За так денег не дают, - ответил отцовский "друг", - завтра пойдете в поле и соберете оставшийся хлопок. За это я дам вам денег".

На следующее утро дети Панде вышли в поле и весь день собирали хлопок. Стоял октябрь. Дул сильный, пронизывающий ветер, пробиравший до костей. Он словно решил прогнать детей с поля, на котором не было больше ни души. Руки их посинели и потрескались от холода. Вечером они пришли к хозяину и протянули ему полный мешочек, а тот швырнул в ноги Томе два лева и сказал, что Любка слишком мала и никаких денег ей не полагается, а затем вытолкал их и захлопнул дверь, так как в воздухе замелькали снежинки.

Возвращаясь домой, дети плакали от боли и обиды, слезы капали на кусочек запеканки, который они купили на заработанные деньги больному отцу.

В начале ноября отец почувствовал близкий конец, собрал детей и сказал: "Дети, я умираю, вы остаетесь одни. Будьте честными, работящими и во всем слушайтесь Вангу. Теперь она будет вам опорой!"

В ноябре 1940 года в возрасте 54 лет Панде сошел в могилу. Тело усопшего, омытое и переодетое в новую одежду, лежало на циновке прямо на полу. Поп не пришел отпевать покойника, и дети не знали, как похоронить отца, потому что у них не было денег. Весь день и всю ночь дети провели наедине с телом мертвого отца.

На следующий день их сосед, служивший пономарем в католической церкви, рассказал священнику о трагедии несчастных сирот, и тот отдал распоряжение похоронить Панде бесплатно на католическом кладбище.

После похорон священник, сжалившись над осиротевшими детьми, дал им немного денег из церковной казны, чтобы они купили себе хлеба.

Потянулись тяжелые дни, и лишь безграничное терпение Ванги, ее мужество и стойкость помогали другим не впасть в полное отчаяние. Несмотря на то, что ей было тяжелее всех, она подавала им пример, как нужно бороться с трудностями, не сдаваться и верить, что и на их улице будет праздник.

Вскоре после похорон отца братья снова отправились по селам в поисках заработка.

Ваша и Любка надолго остались одни.

Страшная буря собиралась над миром. Люди заговорили о новой войне. С рынка стали исчезать товары первой необходимости. Богачи скупали огромные запасы провизии. Соседи собирались во дворе у Ванги и разговаривали допоздна, их тревожные голоса оглашали притихшую улицу. Ванга часто повторяла, что все должны собрать деньги и устроить жертвоприношение богам, дабы предохранить город от разрушения, ибо через гол разразится война. Соседки не очень-то прислушивались к ее словам, так как считали, что они навеяны всеобщей тревогой и беспокойством. Ванга им говорила, что все эти предстоящие события она видела во сне, но никто ей не верил. Сны для них не были аргументом, да никто и не собирался придавать какое-то значение снам.

Так, исполненный тревог и неизвестности, прошел весь 1940 год. А в начале 1941 ...

"Он был высоким, русоволосым и божественно красивым. Как древний воин был облачен в доспехи, блестевшие в лунном свете. Белый конь рыл копытом землю. Всадник остановился у порога Вангиного дома и вошел в комнатку. От него исходило такое сияние, что внутри стало светло, как днем. Он обернулся к Ванге и заговорил плотным голосом: "Скоро все в мире перемешается, и следы многих людей затеряются. Ты будешь сидеть здесь и предсказывать о мертвых и живых. Не бойся! Я буду возле тебя и буду говорить тебе, что передавать!"

Любка вздрогнула от того, что Ванга растормошила ее. Сев на кровати, она увидела, что сестра вся дрожит. Потом спросила: "Любаша, ты не видела всадника, выезжающего со двора?"

"Какой еще всадник? - удивилась сестра. - Время-то позднее. Наверное, тебе это приснилось".

"Не знаю, может, я и спала, но сон уж больно странный. Слушай..."

Вангина тревога передалась и Любке, и до утра обе не сомкнули глаз.

С апреля 1941 года, в точном соответствии с тем, что предсказала Ванга, германские войска перешли югославскую границу. Утром того же дня все жители покинули дома и спрятались в бункерах или в лесу близ города. Только Ванга и Любка остались дома. Вдруг стекла в окнах задребезжали, раздался грохот тяжелых машин. После полудня сестры услышали чужой говор и топот сапог - немцы отправились по домам собирать яйца и несушек. От грубого пинка распахнулась и их дверь. Сестры прижались друг к другу, онемев от испуга. Солдат посмотрел на них, бросил презрительный взгляд на жалкое убранство дома, обшарил двор и ушел. В этом доме взять было нечего.

Через день-другой стали возвращаться домой соседи. Они отделались легким испугом, кроме яиц да, хохлаток немцы ничего не тронули. Соседи сразу же отправились к Вангиному двору проведать сестер, и робко остановились на пороге дома, не смея войти. Пришедшие после них собирались во дворе. Необыкновенная перемена произошла с Вангой: она стала просто неузнаваемой. Вот какой ее запомнили очевидцы...

"В маленькой комнатушке в углу под зажженной лампадкой сидела Ванга и вещала плотным, мощным, решительным голосом. Она была неимоверно худой, но выглядела окрыленной и очень возбужденной. Вылинявшее от стирки, неоднократно переделывавшееся платье болталось на ней, но все равно не могло скрыть огромного напряжения, сковавшего тело. Из слепых глаз веяло пустотой, но лицо ее было столь одухотворенным, что, казалось, излучает свет. А Ванга все вещала и вещала. Голос ее с поразительной точностью называл местности и события, имена мобилизованных мужчин, которые вернутся живыми, или же тех, которых постигнет несчастье..."

"Это продолжалось много дней, она вообще не спала около года. Вид Ванги был столь поразителен, что люди испытывали желание встать перед ней на колени. Мужчины, которым она предрекла возвращение, действительно вернулись в указанный ею срок.

Слава Ванги как ясновидицы моментально разнеслась по всему городу, и во дворе сестер стали собираться толпы людей.

Вот первый случай ее прозрения.

Супруга соседа Милана Партенова сидела на Вангином дворе и горевала о том, что от мужа нет никаких вестей. Она оплакивала своих четверых детей, полагая, что они остались сиротами. Вдруг Ванга сказала ей: "Не плачь, а скоренько отправляйся домой и приготовь ужин, потому что Милан придет сегодня вечером в одном нижнем белье. Я вижу его. Сейчас он скрывается в овраге, что неподалеку от города".

Женщина подумала, что Ванга говорит ей это, чтобы утешить, но все же послушалась и пошла домой. Приготовила ужин и ждала до полуночи, но муж все не приходил. Разозлившись на себя, что поверила Ванге, женщина легла спать. А спустя какое-то время подхватилась, потому что кто-то легонько постучал в окошко. Выглянула наружу и чуть не сомлела. Во дворе стоял ее Милан, действительно в одном исподнем. Как оказалось, он убежал из плена, долгое время скрывался, пока добрался до дома. Потрясенная женщина бросилась к Вангиному дому, стала колотить в дверь и кричать: "Ванга, Милан пришел!"