- Джигит лар, - негромко, но радостно закричал командир, первым подбегая к куче наваленного поперек улицы хлама, - пулемет лар билян!
Над баррикадой показалось смутно белеющее в темноте лицо...
- Э-э, - послышался начальственный голос, - вы откуда?.. Вас Осман послал?
- Осман, Осман, - не повышая голоса, но ускоряя шаг, подтвердил Лазарев и, подскочив к протянувшему ему руку высокому бородачу, ударил его ножом.
Мы были уже на баррикаде...
Автоматная очередь. У бегущего передо мной Жени - головы нет. Я метнул "Осу". Человек с автоматом, расстрелявший в упор Иванова, падает.
Выхватив кишкопоры из ножен на голенях, спрыгиваю с бетонных блоков вниз, падаю на колени, пропуская над головой мелькнувший приклад, вонзаю лезвия в парня, вопящего:
- Аллах акбар!!!
Еще несколько спонтанных автоматных очередей, озаривших вспышками тьму, криков ярости, боли, и все кончено.
Я вытираю ножи о знамя, древко которого воткнуто между мешками с песком.
Вдруг справа раздается стрельба.
Мы приникаем к бойницам, мы смотрим, мы видим, как в лучах воскресших прожекторов, к вертящемуся на одной гусенице танку (другая гусеница расстегнутым браслетом часов валяется в стороне) подбегают люди с короткими трубами. Эти трубы, взрываясь, посылают мириады разъяренных стальных шершней в звенящий, как колокол, Т-80...
Так гибнет Юра Трофименко.
...Оскальзываясь на окровавленных камнях, покидаем баррикаду. Нужно успеть как можно дальше уйти, пока тигр на площади, забавляясь утыканным гвоздями шаром, с рычаньем прыгает на него и ранит лапы.
Командир, замыкающий шествие, оборачивается, вытянув руку. На пульте дистанционного управления, который он держит, загорается красная птичка. Из Т-80, слева и справа, вырываются конусообразные лавины огня, сметая окруживших танк человечков.
Так мы похоронили своих убитых.
Тур и Филимонов - падают на левой стороне улицы.
Мы успеваем переместиться на правую и продолжаем мерно бежать по ней. А по левой, жадно обнюхав простреленные головы наших друзей, ластясь и виляя хвостом, семенит за нами костлявая...
Город продолжал методично охотиться на чужаков при помощи своих засевших невесть где снайперов. Взмахнули невидимые, но чрезвычайно острые когти... и Леня Ковтун уселся на землю, удивленно сказав:
- Все. ОН УБИЛ МЕНЯ.
Бондаренко, внезапно согнувшись, по инерции пробегает еще несколько шагов, но, ударившись об афишную тумбу, валится на тротуар...
По улицам молчаливым, пустынным мы бежали друг за другом, по привычке стараясь попадать след в след. Толчок ногой, и, пока тело находится в воздухе, можно расслабиться, отдохнуть. "Поле чудес", седой, улыбчивый, смертельно усталый, прожженный крупье... Вращающаяся рулетка...
- Буква?! Назовите букву! Или вам желательно назвать целиком все слово?..
- Желательно - все слово целиком.
- Внимание! Наш игрок назовет слово... Тишина в студии! Итак?..
О, какая тишина в студии.
- Ваше слово?
Он выруливает из-за угла дома, этот автомобиль. Светя фарами, наполненный разодетыми в камуфляж людьми, спешит к площади, туда, где обложили русских собак.
- Ля илляха иль алла! - распевали пассажиры старенького, раскрашенного в цвета пачки из-под сигарет "Мальборо" "Москвича", постреливая из окон в воздух.
Максим, приподнявшись с тротуара, взмахнул рукой. Перед "Москвичом" грохнуло, блеснув нестерпимой яркости огоньком. Ослепленный, "Москвич" вильнул вправо, влево, отчаянно заскрипел тормозами и застыл... перед Портновыми в темных очках, разом вскинувших пистолеты. Раздались хлопки, и спешащие на войну мужики, визжа и охая, попытались заползти под сиденья, протиснуться под обшивку и коврики по-праздничному освещенного авто...
Кое-кому, в последний момент, это удалось.
Мы вытаскиваем убитых из по-клоунски размалеванной легковушки. Петя Тихонов усаживается за руль, ждет, покуда все отъезжающие втиснутся в жалобно скрипящий рыдван, и трогает под напевный мугам, льющийся из магнитофона.
Развернувшись, мы поехали в обратном направлении.
- Выдвигаемся, - ставил нам командир задачу, - с северной стороны. Останавливаемся за барханами, от аэродрома примерно метрах в двухстах... Дальше - ползком. Иванов убирает часового на караульной вышке...
Вдруг впереди послышалась канонада... Затем - тишина, и несколько взрывов, от которых прошла волна под колесами нашего авто.
В отдаленье рокочет весенний гром... Стремительно приблизившись, он лупит, словно кувалдой, по крыше "Москвича" и замирает. В полнеба, алым знаменем колышется тихое зарево.
...Задрав капот, наш автомобиль с натужным, почти человеческим стоном протиснулся между барханами с северной стороны аэродрома... Убирать часовых уже не стоило. Как коврики с перил балкона, они свисали с изрубленных гигантскими топорами вышек.
И кто-то, вспахавший летное поле шестидесятилемеховым плугом, позаботился о том, чтоб, чиркнув спичкой, поджечь нашинкованные части крылатых машин, догорающие в пьяных глубоченных бороздах.
"Поле чудес", крупье, вращающаяся рулетка...
- Буква?! Назовите букву! Или вам угодно назвать все слово целиком?.. Внимание!!! Игрок называет СЛОВО... СЛОВО из одиннадцати букв!
- ПРОСТИТУЦИЯ...
Мы были элита. Вскормленные с ножа. Убийцы без страха и упрека. И что же?.. Как выяснилось, никто и не думал беречь подобную драгоценность.
Мы, Взвод с отгрызенной (чтоб можно было вырваться из капкана) лапой, насилу отыскали среди полыхающего железного хлама маленький белый вертолет. "Пчела", покосившись набок, стояла на вздыбленном бетонном пятачке в стороне от летного поля, это ее и спасло.
Выкинув наполнявшие вертолетик посылки, мешки с корреспонденцией, откатив "Пчелу" на более-менее ровное место, мы начали втискиваться в нее.
Командир поднял почти игрушечную машину в воздух. "Пчела" вела себя превосходно. Дрожала от натуги, но продолжала карабкаться вверх и четко слушалась руля. Набрав высоту около пятидесяти метров, мы уже совсем было приготовились лететь туда, где нас, впрочем, никто не ждал... в этот момент на крышу погруженного в темноту аэровокзала из чердачного окна выбрался, держа на плече обрубок толстого бревнышка, какой-то двуногий.
Никто его не увидел, лишь я. Вот что: чтоб поразить цель, снайперу требуется около двух с половиной секунд - это время, необходимое, чтобы взять оружие наизготовку, прицелиться и спустить курок.
Однако не только целиться, но и брать СВД наизготовку было уже поздно, и неведомый человек, в позе лучника раскорячившийся на фоне заснеженной крыши (слегка подсвеченной снизу дымным пожаром), будет сниться мне до конца дней. Из бревна его, сзади, вырвался огненный шлейф...
Теряя по дороге своих пассажиров, вываливающихся из нее один за другим, "Пчела" с оторванным брюхом кружилась в воздухе...
Подполковник Лазарев, дергая вожжами, пытался править нашей лошадкой. Он, шпоря ее, что-то кричал. Тщетно.
Вертолет перевернулся в воздухе и, горючей слезой по щеке Бога, заскользил вниз.
Вертолет пал на сгрудившиеся на окраине города домишки. Лопасти винта рубанули по крышам. Визг, скрежет металла, снопики искр...
Местом нашего приземления, по-видимому, стал курятник. Я открываю глаза, и вот размешивающий звездное небо пропеллер - одна лопасть лихо загнута вверх, другая закручена в штопор. Куриные перья кружатся, порхают, как снег...
Лазарев, привалившись лбом к саманной стене, отдыхает на пилотском сиденье. Руки командира, как положено, покоятся на рычагах, из затылка веером торчат кости, из ушей, пульсируя, течет кровь.
Я приподнимаюсь с земли, на которую выпал из салона "Роллс-ройса", видимо, в тот самый момент, когда встречный ледокол имени Ленина неловко задел его накрахмаленной своей манишкой, шарю рукой рядом с собой... Из-под слоя куриного помета выдергиваю СВД. Оптический прицел смят. От приклада остались лишь щепки.
