Итак, через восемнадцать минут после начала матча первый этаж дворца оказался в нашем распоряжении.
Сделав кое-какую зачистку, в процессе которой кое-кто, видимо, страшно устав от войны, поднимал руки вверх, призывая к миру... и получал его отныне и навеки, мы принялись баррикадировать входы.
За весь Афган Взвод потерял одного человека. В российских субтропиках, проявив уважение к старости, почил Костанжогло. Гибель Скорбященского, Живолупа, Милвзорова, Львова и Анохина была особой статьей, о которой сказано в поговорке "И на старуху бывает проруха".
Смерть Гарина, Павлова, Реброва и Морозова, наступившая практически в первые минуты после соприкосновения с противником, свидетельствовала об одном: некий в пошитом на заказ мундире полковник из тех, на которых никогда не подумаешь, накрутил телефонный диск:
- Алло... Курамагомед? Это Геннадий Васильевич. Вот вы там, я по телевизору видел, все ходите поголовно в красивых солнцезащитных очках и камуфляжных беретах, а тем временем к вам приближается Жареный Петух...
- Выражайтесь, Геннадий Васильевич, яснее!..
- А что мне будет за то, если я выражусь яснее?
- Ничего не будет, кроме десяти тысяч "зеленых"!
- Десять тысяч?.. Помилуйте. Курамагомед! Маловато... На карту поставлена моя офицерская честь!
- Честь... Да знаю, знаю. Ну ладно, бери сто тысяч "зеленых", не жалко, их передадут тебе наши верные люди в Москве. Говори...
- Извольте. Э-э... Тетя Дуся собирается навестить вас, захватив с собой своих любимых племянников...
И сообщил день и час теткиного приезда, подлец.
Так что нас ждали. Вот о чем говорила скоротечная гибель Володи, Олега, Сергея, Василия... и этот дурацкий свет, загоревшийся в спальне в тот самый момент, когда, затаив дыхание, вы подступили к своей невесте.
Мы знали, откуда, как и каким именно способом войдем во дворец. Наш путь был отмерен, просчитан. Мы десятки раз отработали все па, тренируясь в полное свое удовольствие на имитирующем данный дворец полигоне.
Та-та... Шаг-выстрел... Та-та-та... Поворот головы... Два выстрела вверх... Та-та-та-та... Ку-вы-рочек... Три короткие очереди... Та-та-та-та-ти-и... Вращение вправо... Длинная очередь... И, плавно вальсируя, черные маски проходят сквозь стену в кабинет, расположенный на третьем этаже бывшего здания республиканского правительства, окрещенного ныне дворцом.
В кабинете, в окружении четырех самых преданных нукеров (остальные-то нукеры, не выдержав заданного темпа вальса, уже попадали кто где, на ступенях, в коридорах, закоулках дворца), почивает, приняв укольчик, бывший контрадмирал ВМФ СССР, сорока шести лет, рост средний, черты лица мелкие, иногда носит усы, глаза карие, цвет волос темный, особых примет нет, он-то нам и нужен...
- Адам Бугаев! - должен был воскликнуть наш командир.
- Чего надо?
- Пожалуйте на тур вальса!
- Мерси, но не могу... Нога, знаете ли, болит и все такое.
- Что ж, получите тогда две пули в грудь и одну в голову...
Однако после состоявшейся сделки все пошло кувырком. Запроданные, мы уже не могли плавно вращаться и из графика выбились... Вместо отведенных на все про все двадцати минут мы на одной площади проторчали восемнадцать, и эффект внезапности был, конечно, потерян.
Скорее всего, Бугаева не было в эту ночь во дворце. Вероятно, его давно уже успели спустить из окна третьего этажа на связанных простынях и, прижав к груди, унести и спрятать где-то в недрах данного благоуханного городка...
В комнате, где на столах сгрудились компьютеры, факсы, принтеры, ксероксы, столь необходимые здесь, в каменном веке, мы уложили на палевый ковер своих убитых.
Похоже, весь город был на ногах. По площади туда-сюда катался с развевающимся зеленым знаменем над башней танк. Вот он с разгона налетел на нашу догорающую бээмпэшку, ударил ее, поволок в сторону...
- Подполковник! - вдруг послышался гортанный голос, раздавшийся, казалось, из подпола. - Лазарев!
Слегка вздрогнув, командир потащил из нагрудного чехла портативную рацию...
- Подполковник, - не унимался голос оттуда, - я знаю, ты меня слышишь! С тобой говорит Аслан Чечен-Оола, начальник штаба свободной Джейрании... Лазарев, слушай, я сейчас к тебе парламентера пришлю... Скажи своим людям, пусть не стреляют... Парламентер все тебе объяснит... Ты понял меня, Лазарев?..
Командир положил рацию на стол и, скорее всего, бессознательно, вытер руку о свой набитый рожками с патронами "лифчик".
Первый этаж дворца тускло освещался аварийными лампами. Забаррикадировав расположенные с торцов входы креслами, диванами, шкафами, мы заняли позицию перед прикрытыми мешками с песком окнами фасада и тыльной стороны здания. Трупы охранников мы не убирали, некогда было. С момента нашего появления здесь прошло чуть более пяти минут. Мы ждали приказов своего командира...
Кажется, он был слегка озадачен. "Чебурашки" знали день нашего приезда, знали частоту, на которой мы говорим в эфире, им были известны звание нашего командира и его фамилия... Единственное, что пока для них оставалось загадкой, - это блондинки ему нравятся или брюнетки.
Лазарев подозвал радиста Леню Ковтуна, приказал связаться со штабом.
Мне, как, впрочем, и всем остальным ребятам, был понятен ход мыслей командира... Обстоятельства сложились таким образом, что замочить порученного нашему попечению президента не представляется возможным. Обстановка следующая: под нашим контролем первый этаж дворца. Дикополь шумит, как потревоженный улей. Подполковник Лазарев ждет от штаба дальнейших инструкций.
Ковтун, обернувшись к командиру, доложил:
- Есть связь!
Лазарев принял от него наушники, надел их, поднес к губам микрофон.
- "Волга", "Волга", я - "Гром"! Как слышишь? Прием...
Лицо подполковника, слушающего, что там ему говорили в эфире, не изменилось. Оно было и осталось лицом тридцативосьмилетнего русоволосого, голубоглазого человека с крутым подбородком и слегка свернутым на сторону носом.
Он медленно стащил наушники, посмотрел на них и обвел нас каким-то недоверчивым взглядом.
- Им никакой "Гром" неизвестен...
- Товарищ подполковник, - подчеркнуто четко доложил ведший наблюдение Тур, - к нам гость...
По площади, в блуждающих лучах прожекторов, шагал человек.
Раздвинув пару верхних мешков на окне, мы втащили к себе сначала палку с белой тряпкой, а потом и вцепившегося в нее парламентера.
На вид ему было около тридцати. Невысокий, чернобородый, улыбающийся, в новеньком камуфляже "белая ночь", серой каракулевой папахе.
- Руки за голову, - скомандовал ему Алик, - ноги врозь...
Обыскав гостя, Тур доложил:
- Все чисто, - и подтолкнул улыбчивого "чеха" к командиру.
- Подполковник Лазарев, - тотчас заговорил гость. - Можете снять маску... Ваши фотографии - ту, где вы запечатлены на первенстве Вооруженных сил по боксу, и другую, где в полном парадном облачении, при всех регалиях, как раз в этот момент показывают по "эм-ти-ви", "эй-би-си" и десятку других западных телеканалов! Кстати, разрешите представиться, Монгуш Умаров, главный редактор республиканского телевидения и командир особого отдельного разведывательного батальона "Волк". Это мои люди, - кивнул он на мертвецов, валяющихся в вестибюле, - пытались вам здесь противостоять. Мы вашу группу недооценили... Подполковник, мне поручено предложить вам сдаться! Поверьте, я знаю, с кем имею дело, и понимаю, что в ваших глазах подобное предложение может выглядеть нелепым, даже смешным... Но - откроем карты! Едва здесь, на площади, прозвучали первые выстрелы, наш президент м-моментально связался по телефону с известным нам обоим Джимом...
Далее из рассказа недавнего редактора стало известно примерно следующее.
- Джим, - закричал Бугаев в телефонную трубку, - русские под покровом ночи штурмуют мой президентский дворец! Что это, как не попытка свержения законно избранного народом президента?! И, кажется, это противоречит всем международным правовым нормам и Уставу ООН!!!
