Вдруг раздался какой-то треск, а вслед за этим прерывистые крики. Со стороны дворового стола поднялся серый дым. В воздухе запахло порохом.

- Караул! Ложись! - заорал обезумевший от страха дядя Федя. - Кто-то запустил ракетницы!

Напуганные мальчишки подняли головы и с ужасом увидели, что недавние игроки, с чумазыми, закопченными лицами, ползали под столом, а над ними летали разноцветные фонарики, попеременно попадавшие во все части их тел.

- Петька! Это ты, блять, подстроил нам такую штуку! - орал, размахивая кулаками, дядя Федя. - Ну, с-сука, я тебя сегодня прибью! Ишь его, еще и подсматривает! Сотворил, гадина, беду, а теперь лыбится.

Петька, шокированный увиденным и услышанным, немедленно убежал в соседний двор. Вася посмотрел на дядю Федю и едва не потерял от ужаса сознание. Лицо недавнего лидера было буквально испещрено кровавыми язвами и какими-то зелеными пятнами. Если бы не черная сажа, покрывавшая лица всех несчастных, раны выглядели бы еще внушительней…

Прошло несколько дней. Произошедшая история стала постепенно забываться. К счастью, раны незадачливых игроков оказались не смертельными, правда, кое-кто из них до конца жизни остался с зелеными веснушками. Виновников «кровавого злодеяния» обнаружить не удалось, но дядя Федя жестоко избил своего Петьку, хотя бы «для профилактики». Досталось и Васе Базулину. По двору прошел слух, что «проклятый Американец непременно замешан в этом деле». Этого оказалось достаточно для того, чтобы супруги Базулины избили «своего хулигана». - Я не сомневаюсь, что это твоих рук дело! - бушевал его отец, размахивая тяжелым ремнем, и ударяя им по спине сына.

Потом в квартире Базулиных объявился участковый милиционер. Он долго опрашивал избитого и запуганного Васю, но так ничего от него и не добился.

Наступил сентябрь. Зазолотились листья деревьев. Пришла школьная пора.

- Смотри, Вася, - сказал его отец, отправляя сына на занятия, - веди себя достойно! Не позорь отца и мать хотя бы в школе!

- Господи! - пробормотала мать, смахнув слезу и поправляя Васин пиджачок. - Ты уж постарайся, Васенька! Хотя бы не взорви школу!

Несчастные родители словно бы предчувствовали грядущую беду. И она немедленно случилась.

Четвертый класс, в котором учился Василий, был одним из лучших в школе: и по результатам, и по поведению учеников. Педагоги были довольно строгие и внимательно следили за тем, чтобы никто не допускал нарушений учебной дисциплины. Особенной строгостью и требовательностью отличалась классная руководительница Василия - Александра Егоровна Бугумилова. Она была и единственной учительницей, преподававшей все дисциплины, поскольку предметники появлялись только в пятом классе. Александра Егоровна - выходец из села - обладала большим авторитетом в педагогическом коллективе и, несмотря на то, что окончила дошкольное отделение пединститута, была кандидатом на пост школьного завуча, ибо старый завуч уходил на пенсию. Рослая, статная учительница, недавно вступившая в коммунистическую партию, была образцом педагогического поведения. Она умела быть не только суровой и жестокой, но иногда проявляла мягкость и доброту. Особенно после того как родители ее учеников, собрав в складчину деньги, преподносили ей подарки на день рождения или Восьмое марта. - Ох, ну и балуете вы меня! - говорила она родителям по такому случаю.

Так бы и стала талантливая Александра Егоровна заслуженным завучем, достигла бы, может быть, и более значительных высот, но вот неожиданно ее карьера в захолустном поселке оборвалась, и «светильник разума угас», не достигнув даже начальной цели. И все…по вине злополучного Василия.

А случилось следующее. Как известно, ученики четвертого класса в то время впервые начинали пользоваться дневниками, куда учительница ставила оценки и записывала замечания. Теперь каждый ученик, выйдя к доске, должен был предъявить учительнице дневник. Уже с первых сентябрьских дней у Василия накопилось довольно много хороших и отличных оценок, и он иногда с удовольствием просматривал начальные страницы дневника, любуясь своими «пятерками». Рядом с ним, за одной партой, сидел Володя Фомин, с которым он был знаком еще с детского сада. Учился он хуже Василия и все время ему завидовал. Вот и на этот раз он с раздражением посмотрел на раскрытый дневник товарища и с досадой произнес: - Нашел, на что смотреть! Что тебе дались эти оценки! Сегодня учительница в духе, так вот у тебя и «пятерки»…А завтра неизвестно что еще будет! Так что не хвались!

- А я и не хвалюсь! - буркнул Вася, огорченный завистью товарища. - Я думаю, что ты ничем не хуже и мог бы учиться на одни «пятерки», если бы постарался!

- А хочешь посмотреть, как я сам себе поставлю «пятерку»? - неожиданно спросил Володя и, не дождавшись ответа, отвернул предыдущую страницу своего дневника, поставил в графу «оценка» цифру «пять» и быстро расписался за учительницу. - Вот как я могу! - весело добавил он. - А ты ни за что не сможешь так подделать подпись нашей училки.

- Как это не смогу? - возмутился Василий. - Вот, смотри! Да я пять раз скопирую ее подпись! - И он быстро расписался на предыдущих страницах своего дневника, озадачив соседа по парте.

На следующий день, сразу же после звонка с последнего урока к Василию подошла Александра Егоровна. - Останься со мной на пару минут! - сказала она, отпуская учеников домой. Базулин был озадачен, но воспротивиться не смог.

- Подойди к столу, Вася, - мягко сказала учительница, когда они остались одни. - Сядь за переднюю парту.

- Ты знаешь, Базулин, - начала учительница, - что наша родная коммунистическая партия уделяет очень много внимания воспитанию нового советского человека? Человека коммунистического мировоззрения…

- Знаю, Александра Егоровна, - пробормотал Василий, - но причем тут я?

- А при том, - повысила голос учительница, - что каждый из нас связан пожизненным долгом с партией и народом! И ты - не сторонний наблюдатель, а такой же кирпичик в нашей славной государственной машине! И если у тебя что не ладится, значит, и наша страна что-то от этого теряет, понимаешь?

- Понимаю, - пробормотал Базулин, чувствуя какой-то подвох.

Учительница около получаса рассказывала ему о том, как много дает народу коммунистическая партия, какие титанические усилия проделывает ее нынешний лидер Никита Сергеевич Хрущев, чтобы обеспечить всеми благами народ и государство, но, наконец выдохлась и неожиданно сказала: - Правда и наши высокие руководители допускают ошибки…Взять, к примеру, эту злополучную кукурузу. Но на то они и люди, чтобы их совершать. Поэтому ты должен передо мной повиниться и признать свои ошибки, чтобы в дальнейшем их не совершать!

Василий насторожился.

- Ты, я думаю понимаешь, о чем я говорю. Я имею в виду твой дневник. Покажи мне его!

Теперь Базулин понял все. - Заложил, гад! - подумал он.

Александра Егоровна взяла протянутый напуганным учеником дневник и стала внимательно рассматривать все записи. С четверть часа она безуспешно листала все сентябрьские страницы, но так ничего и не нашла.

- Так где же ты за меня расписался? - сказала она, наконец, в раздражении. - Где ты подделал мои подписи?

- Ничего я не подделывал! - буркнул Василий, видя, как краснеет лицо учительницы. - Это вас кто-то обманул!

- Не может этого быть! - Возмутилась Александра Егоровна. - Просто ты так ловко расписался, что я не могу разобраться! Но ведь ты понимаешь, что мне нельзя врать! Я бы не оставила тебя после уроков, если бы этого проступка не было! Давай, признавайся! - она заговорила уже другим, ласковым тоном, морщинки на ее лбу расправились, и на Васю глядела добрая улыбающаяся женщина, голубые глаза которой излучали тепло. - Показывай, Васенька! Я обещаю тебе, что все будет только между нами! Я никому ничего не скажу! Честное партийное слово!

- Ну, что ж, - промямлил Базулин, взяв в руки дневник. - Если честное партийное…тогда вот, смотрите! - И он показал все пять оценок, которые он вчера записал.