Неги замечает, что если немного поразмыслить об этом, «то для нас лишь естественно ощутить больше нежности и благодарности к окружающим». И в этом он видит залог здоровых, значимых социальных связей. Но будет ли толк?

Желая выяснить это, Неги объединился с психиатром из Эмори Чарльзом Райзоном (сейчас тот работает в Университете Висконсина), который изучает влияние воспаления на здоровье. «Меня очень заинтересовало, можно ли научить людей видеть мир через призму наладившихся социальных связей, – говорит Райзон. – Мне захотелось проверить, не уменьшатся ли от этого воспалительные реакции на стресс».

Когнитивно-ориентированный тренинг сострадания (СВСТ) обычно преподается в виде еженедельных сессий, включающих в себя дискуссии, упражнения и медитацию, в которых участников просят тренироваться и дома. При первом испытании с участием 61 студента-первокурсника курс, если опираться на результаты «социального стресс-теста Триера», не особенно изменил реакции участников – по сравнению с контрольной группой. Но те, кто прошел этот курс и продолжил медитировать дома, перенесли тест легче, а воспалительная реакция была выражена меньше{322}.

Райзон и Неги обнаружили то же явление, преподавая тренинг сострадания подросткам, которые подверглись насилию, – в системе патронажного воспитания Атланты. Простое посещение занятий не дало большого эффекта. Но чем дальше дети практиковались, тем выраженнее снижались воспаление и стресс{323}. Есть предварительные данные и в пользу того, что СВСТ способствует улучшению эмпатии и социальных отношений. Небольшое исследование с визуализацией мозга показало, что прошедшие курс студенты точнее считывали эмоции с выражений лиц на предложенных фотографиях, а в соответствующем отделе мозга повышалась активность{324}.

Команда также преподавала СВСТ 5–8-летним детям из местной школы, преподнося обсуждаемые принципы в игровой и сказочной форме. «Они все схватывали быстрее, чем любая моя взрослая группа», – сообщает инструктор Брендон Озава де Сильва{325}. Результаты еще не опубликованы, но Озава де Сильва говорит, что после тренинга сострадания дети обзавелись вдвое большим числом друзей, чем те, кому преподавали памятование. Курс также помог ликвидировать водораздел между ингруппами и аутгруппами: у детей, обученных СВСТ, было больше друзей с обеих сторон и больше кросс-гендерных дружеских отношений. И они лучше справлялись с заданием на завершение рассказа, в ходе которого оценивается способность учитывать чужую точку зрения.

Для подтверждения всех этих результатов нужны испытания покрупнее, и Неги с коллегами сейчас изучают эффекты СВСТ в целом ряде общин, где высок риск стресса, включая студентов-медиков из Эмори, ветеранов с посттравматическим стрессовым расстройством – и лиц, ухаживающих за тяжелыми больными. Для Фены, конечно, курс, который вел психолог Центра Маркуса Сэмюел Фернандес-Карриба, стал откровением. «Туман начал рассеиваться», – признается она.

Фена говорит, что по ходу занятий она осознала, как аутизм исказил ее взгляд на собственных детей. «Я видела в них только бремя и обкрадывала себя, хотя могла дать им так много!» Вместо того чтобы всецело поддаться горю и стрессу, она начала смотреть на мир глазами своих детей и видеть в них индивидуумов со всеми положенными правами. «На занятиях я избавилась от чувства, будто кто-то мне что-то должен, – продолжает она. – От чувства, будто мне было назначено жить без этих проблем». Она всегда старалась быть хорошим человеком. «Я думала, что хотела другого. За что же мне такое несчастье? Потом я поняла. Эти особые существа были даны мне именно потому, что я хотела другого».

И после этой единственной мысли значительная часть стресса в жизни Фены рассеялась. Она говорит, что негодование и скорбь сменились радостью: «Мне нравится быть с ними». И дети отреагировали великолепно. «Они расцветают день ото дня, – говорит Фена. – Ахав рисует лайнеры в 3D-графике. Аналиель пишет по двадцать пять песен в день». А главным счастьем стали слова, однажды произнесенные Ахавом: «Мамуля, я очень тобой горжусь, потому что знаю, что теперь ты любишь меня еще больше».

Мы беседовали в офисе Фернандеса-Каррибы в Центре Маркуса, и вот Фена ведет нас вниз взглянуть на ее мальчуганов, у которых только что кончилась сессия поведенческой терапии. Они неописуемо милы, скачут вокруг в красных куртках и хлопают длинными черными ресницами. Аналиель поет песню о черепахе и надевает мне на руку зеленый резиновый браслет. Ахав гордо показывает сине-красного трансформера, который молниеносно превращается в грузовик. Затем обращается к Фернандесу-Каррибе: «Знаете, как обниматься по-еврейски?» И награждает врача скособоченным объятием одной рукой.

Это не обычное медицинское учреждение. Я нахожусь в удаленном загородном доме, что в Чарде, Сомерсет, в холодных полях. Кабинет просторен и желт, с наклонными потолками, удобной кушеткой и свежими цветами в высокой вазе. Когда я заглядываю в огромное треугольное окно, мимо трусцой пробегает лошадь.

Патриция Сэйнти – миниатюрная рыжеватая блондинка в оборчатом персиковом кардигане – подключает к моему уху монитор. Она объясняет, что он будет регистрировать кровоток и следить за пульсом. «Сейчас я подключу вас к биологической обратной связи».

На экране компьютера мгновенно появляется черная линия – мое сердцебиение. Хотя оно ускоряется при стрессе и нагрузке, я всегда полагала, что в покое оно у меня стабильное и бьется ровно, как метроном. Сейчас я обнаруживаю, что пульс совершенно неустойчив. Линия не прямая – это беспорядочные серии спайков то высоких, то низких. Сэйнти объясняет, что объем колебаний моего сердцебиения называется «вариативностью сердечного ритма», или ВСР.

«Посмотрим, сумеете ли вы преобразить эти скачки в гармоничную волну», – говорит она. В левой части экрана вспыхивает широкая голубая полоса. Она медленно поднимается и опадает подобно емкости с водой, которая наполняется и опорожняется. Сэйнти просит меня дышать в унисон с синей полосой – пять секунд на подъеме, пять – на спуске.

Затем происходит нечто поразительное. Через несколько секунд разница между самым частым и самым редким сердечными ритмами становится намного большей, чем раньше, – в диапазоне от 60 до 90 ударов в минуту. И безобразные беспорядочные спайки преображаются в плавную, похожую на змею кривую.

Сэйнти работает врачом общей практики с частичной занятостью, но вне дома занимается и этой частной альтернативной оздоровительной деятельностью. Она называет ее «Душевным консультированием», которое основано на технике под названием «биологическая обратная ВСР-связь». Идея в том, чтобы воспользоваться сердечным монитором и экраном компьютера с целью поупражняться в превращении сердечного ритма в такую плавную кривую, и это состояние именуется «резонансом», или «когерентностью». Едва оно наступает, надо попробовать увеличить высоту волны – разницу между самым частым и самым редким ритмами. Сэйнти говорит, что если упражняться ежедневно, то можно научиться повышать вариативность сердечного ритма и чаще достигать этого гармоничного состояния.

Сторонники заявляют, что этот тренинг имеет множество преимуществ – укрепляет сердце, снижает стресс и даже усиливает чувство счастья и живости. Хотя Сэйнти предлагает эту технику в клинике, растет количество портативных устройств для упражнения в биологической обратной ВСР-связи дома – от одобренного Управлением по контролю за продуктами и лекарствами (FDA) «StressEraser» до детектора «Inner Balance», который продается Институтом математики сердца, работает от смартфона и якобы «уменьшает негативные последствия стресса, улучшает релаксацию и повышает способность к восстановлению работоспособности при пользовании им всего по несколько минут ежедневно».