Тесными колоннами пешие воины начали наступление на ряды королевских войск, радуя глаз пушкарей, намеревавшихся изрядно убавить численность врагов. Но, увы, Ярослав и Сергей оказались правы, одинаковые мысли приходят многим одновременно. За триста метров от славянских позиций войска вторжения остановились. Дальнейшее наступление продолжили разрозненные группы пехотинцев, шедшие на расстоянии пяти метров друг от друга, редкой цепью. Через десять метров за ними последовала другая цепь, затем ещё одна и ещё. Сергей бросился к Ярославу, но тот уже сам догадался, и по пушкарям побежали порученцы, передавая приказ короля: «Пушкам молчать, огонь вести стрелкам».
Сухо защёлкали разрозненные выстрелы по воинам первой цепи, незаметно подошедшим на расстояние эффективного огня. Сразу три первых шеренги упали на землю, продолжая неуклюже передвигаться в сторону славян. Чувствовалось, что воины не тренировались, а исполняли спонтанно рождённые команды. Большинство пехотинцев передвигались на четвереньках или на полусогнутых ногах, что не сильно спасало их от расстрела из ружей. Собственно, средневековый воин не способен ползать по-пластунски, пояс с оружием цепляется за все неровности почвы, забиваясь песком, щит мешает, шлем сползает вперёд, полностью закрывая обзор. Да и ползание для гордого бойца-ветерана унизительно само по себе. Тут ещё стрельба из адского изобретения, когда невозможно увернуться или закрыться щитом. После нескольких десятков ранений ружейными пулями в самые негероические места, подкреплённые криками и руганью раненых воинов, остальные уцелевшие развернулись обратно. Тем более что все десятники и сотники были выбиты снайперами Ёжика, знавшими своё дело туго, некому оказалось поднимать редкие запуганные прицельным огнём цепи в атаку.
Совещались полководцы противника долго, часа два, если не больше. Славяне успели за это время посчитать убитых и раненых, оставшихся на поле, а некоторые смельчаки даже сбегали за трофеями. Всего атакующие шеренги понесли небольшие потери, двести пятьдесят воинов, но моральный эффект оказался сильным. Воеводы противника не предполагали, что славяне изменят свою тактику так легко и неожиданно. Но, видимо, изменить утверждённые заранее «наверху» планы «общеевропейцы» не решились. Пехота вновь пошла в атаку цепями, сблизив ряды до двух метров, сразу тысяч пять воинов. Ярослав отреагировал скоро, разослав приказ «Стрелять из пушек с полусотни метров, не раньше». И король оказался прав в своём знании психологии врага.
После начала стрельбы из ружей воины армии вторжения не стали ложиться на землю, а ускорили шаг, частично перешли на бег, стремясь сблизиться с врагом на расстояние честной схватки, грудь на грудь. Почему-то стрельбу из ружей они считали нечестным сражением, а нападение с десятикратным численным перевесом исключительно честным боем. Стрелки неспешно выбирали себе жертвы, а шеренги врагов приближались на отведённое расстояние, сбиваясь в обычные толпы. Любой не обученный человек при опасности стремится идти рядом с другими, чисто рефлекторно. Тем более опытные ветераны, знавшие, что их сила в сплочённом ряду и умении сражаться в строю. Именно таким строем они разбили арабов в Первом крестовом походе, в таком строю они гоняли язычников и еретиков по Гаскони и Аквитании. Таким строем они раздавят колдунов-славян, несмотря на их адские штучки, единодушно размышляли воины, выстраиваясь в привычный строй. До линии славянской обороны оставалось совсем немного, когда ударили пушки.
С расстояния пятидесяти метров почти одновременный залп сотни с лишним орудий прозвучал очень эффектно, ещё эффектнее оказались результаты этого залпа. Треть атакующих войск была разорвана в клочья, по крайней мере, так показалось их товарищам. Ещё треть упала на землю от лёгких ранений и звукового удара. Остальные залегли осознанно, и поднимать их в атаку никто не собирался, даже немногие выжившие десятники и сотники. Сергей потряс головой, выбивая звон в ушах от растянутого на две секунды залпа орудий, вдохновивших даже его. Он мог только пожалеть так неосторожно атаковавших пехотинцев, представляя себя на их месте.
Сражение взяло тайм-аут, атакующие шеренги лежали, собираясь с мыслями и силами, оборона молчала, не желая стрелять попусту. Томительно тянулись минуты, прерываемые громкими криками-командами со стороны остального войска вторжения и стонами раненых. Понемногу стали откликаться лежавшие бойцы, но вперёд больше никто не рвался. Несколько не особо умных смельчаков, наслушавшихся криков отцов-командиров, попробовали ползти вперёд, но быстро успокоились, получив заряды свинца в спину или пятую точку, не прикрытую доспехами. Их пример затянул паузу надолго, до полудня. Глядя на такое пассивное ведение боя, капитан демонстративно велел заварить кашу с мясом и приступить к поочерёдному обеду пушкарям и стрелкам, буквально на линии обороны. Запах быстро достиг лежавших на земле воинов, даже не позавтракавших перед боем, не было такой традиции в раннем Средневековье. Многие из них начали не совсем цензурно выражаться и быстро отступать назад, с криками, мол, пока не поедим, воевать отказываемся.
Рыцари, тоже голодные, после длительного совещания ничего умного, кроме отчаянной лобовой атаки, не придумали. Всё войско вторжения, выслушав долгий рык загнутого в дугу рога, потрусило в атаку. На миру, как говорится, и смерть красна. Видимо, эта поговорка поддерживала силы атакующих, за сотню метров от линии обороны славян перешедших на бег и, соответственно, галоп. Рыцари рвались вперёд по наиболее ровным направлениям, переходящим в грунтовые дороги, двумя острыми клиньями. Они сразу опередили пехоту, не останавливались, лишь замедляли движение клина под картечными ударами пушек. Набранная всадниками скорость и решимость победы во что бы то ни стало толкали рыцарей вперёд по трупам своих товарищей. Сквозь стоны раненых, ржание искалеченных лошадей, не задерживаясь на объезд сбитых выстрелами воинов, лавина рыцарей, подобно танковой колонне, с криками, стонами и проклятиями, замедляла своё движение, но продвигалась вперёд. За считанные секунды, необходимые для заряжания орудий, всадники успевали продвинуться вперёд, прикрывая своими телами идущих за ними расширяющимся клином товарищей.
Сергей первым понял, что рыцари побеждают, добиваясь своей цели кровавыми жертвами. В отличие от Ярослава, Бранко и прочих воевод, он не считал пушки абсолютным оружием, непобедимым для любого врага. Опыт войн двадцатого века, кинофильмы и воспоминания ветеранов ясно показывали слабость обороны, рассчитанной на силу одних пушек. Все участники сражения привыкли оценивать время часами, само понятие «минута» ещё не возникло в обиходе, оно не было нужно людям раннего Средневековья. Точно так рассуждали и славянские полководцы, настроенные на многочасовое сражение. Эти стереотипы не позволили славянам заметить наступление катастрофы, когда сквозь трупы нарастающая лавина рыцарей приблизилась к линии орудий на критическое расстояние.
Капитан единственный верно оценил перспективы, не боясь перестраховаться, бегом бросился к своей мобильной батарее, «припаркованной» за холмом, и вместе с пушкарями за считанные минуты вырулил к высотке, накрывавшей наиболее опасный прорыв. Рыцари уже приблизились настолько, что стали проваливаться в замаскированную траншею, заполнив её трупами коней за считанные секунды. Именно эти секунды и решили исход сражения, дав возможность развернуть запасную батарею к бою. Мощный фланговый залп картечью оставил передовую линию рыцарей, уже рубивших пушкарей мечами, без поддержки и пополнения. Прорвавшиеся два десятка всадников не смогли долго выдержать расстрела из ружей со всех сторон, вырубив начисто десяток пушечных расчётов, рыцари оседали под свинцовым градом выстрелов из ружей. За то время, пока стрелки избивали прорвавшихся рыцарей, мобильная батарея графа Васакса успела полностью деморализовать и частично выбить самый опасный клин атаки рыцарей. Задние ряды всадников сбились с темпа атаки и остановились, полностью погубив вырвавшийся авангард. Лосев понял, что опасность прорыва ликвидирована, гибель атакующих рыцарей стала делом времени.
