— Я не устала, — прохладно ответила Агнес; ее тоже тяготила эта внезапная ссора. — Я знаю дорогу на Таллин и сейчас же отправлюсь в путь.

Гавриил, отвернувшись, спрятал едкую улыбку.

— Вы забываете, госпожа, что ваши лошади и карета остались в руках у русских, а со своей добычей они не так-то легко расстаются. Я бы мог попробовать какую-нибудь повозку на мызе достать, но, думаю, русские еще не ушли, — Гавриил бросил на девушку внимательный взгляд. — Я, признаюсь, боюсь русских, как огня, и не хотел бы без особой нужды их тревожить…

Агнес, надув губки, не отвечала.

Гавриил тогда продолжил:

— Ваш отец, а также жених, доблестный юнкер Ханс, внезапно покинули поместье. Они уехали в Таллин. А из мызных слуг, к сожалению, никого нельзя найти… Как же вы, милая фрейлейн Агнес, думаете отправиться в путь?

— Мне ничьей помощи более не нужно, я пойду одна, — гневно сверкнула на него глазами Агнес.

— Нет, фрейлейн Агнес, одна вы не пойдете, — взяв себя в руки, серьезно возразил Гавриил. — Можете, юная баронесса, отталкивать и презирать меня, простолюдина, от всей души, но я не оставлю вас, пока…

— Пока?.. — глаза девушки вдруг стали насмешливыми.

— Пока не передам вас живой и невредимой вашему отцу. Добраться до Таллина не так легко, как вы думаете. Путь долог и опасен. Если уж благородные юнкеры нападают на одинокого, ни в чем не повинного путника, как это позавчера случилось здесь неподалеку… то подумайте, что с вами было бы, если бы вы натолкнулись на бродяг и разбойников, которыми сейчас кишмя кишит наша бедная родина.

Девушка не нашла, что на это возразить.

— Мы должны держаться в стороне от больших дорог, — продолжал Гавриил, оглядывая старые деревья, среди которых они стояли, — искать путей через леса и болота. Звериные тропы нам бы сегодня очень подошли, — здесь он остановил взгляд на Агнес. — Но прежде чем мы пустимся в дорогу, вам крайне необходимо раздобыть еще кое-что. Ваш теперешний костюм…

Агнес, вдруг покраснев, опустила глаза.

Он улыбнулся и досказал:

— …Костюм этот нынешний, как, вероятно, и всякий другой, вам очень к лицу, но для путешествия через лес он не совсем годится. Но нужнее всего обувь.

Девушка, вздохнув, оглядела свои исцарапанные ноги.

— Что правда, то правда.

— Я предложил бы вам собственные сапоги, но боюсь, что они не подойдут — ни по размеру, ни по весу…

Агнес при этих словах невольно улыбнулась и перевела взор на его огромные, крепкие сапоги.

Между тем ее спаситель продолжил:

— Знаете что, по-моему, сейчас лучше всего сделать? Мне хорошо известны привычки русских. Я почти не сомневаюсь, что бед в вашем поместье наделала только небольшая кучка смельчаков, которые решили неожиданным набегом рассеять мызный отряд и с легкой добычей вернуться домой.

Агнес ему не поверила:

— Как же так! Ведь на свадьбу съехались десятки рыцарей. И с ними еще кнехты. И юнкеры, и наши слуги… А «небольшая кучка смельчаков» со всеми справилась?

— Русские ударили внезапно, — напомнил Гавриил.

— Ах, ну да! — кивнула девушка. — Впрочем, я в этом ничего не понимаю.

— К тому же вы видели, что не все рыцари погибли. Многие отправились в Таллин с вашим отцом…

— Простите, я вас перебила. Между тем вы придумали какой-то план.

— Да, — Гавриилу очень понравилось это ее «простите». — Слушайте же! Возможно, что к восходу солнца ни одного русского в Куйметса уже не останется. Русские знают, что большая часть мызного отряда бежала; но они могут предположить, что мызные воины и их начальники, заметив немногочисленность противника, соберутся здесь поблизости, чтобы со своей стороны напасть на русских. Я-то этого не думаю, так как видел, с какой поспешностью и усердием юнкеры удирали, уж не обижайтесь на меня за эти слова, фрейлейн; но русские ведь этого не знают и могут считать, что мызные люди уже подстерегают их где-нибудь здесь же, в лесу.

— Могут считать… Подстерегают… — повторяла Агнес, вникая в его слова.

— Я сейчас предлагаю следующее: вы останетесь здесь, в чаще леса, и хорошенько спрячетесь, а я пойду на разведку, чтобы узнать, не ушли ли русские из Куйметса. Если там все тихо, я пороюсь в развалинах мызы или в лагере; может быть, найду там какую-нибудь уцелевшую от пожара и грабежа одежду или немного съестного, которое нам тоже крайне необходимо.

— Необходимо, да, — будто эхо, повторяла юная баронесса. — За всеми волнениями я и забыла о голоде, а сейчас почувствовала, что голодна. Но не тревожьтесь на этот счет, я могу и потерпеть — я выносливая.

— Уже рассвело, и я отправлюсь сейчас же.

— Нет, нет! — вдруг вскричала Агнес, качая головой. — Не уходите!

— Почему? — удивился Гавриил.

— Я не хочу, чтобы вы из-за меня подвергались смертельной опасности.

Она явно лукавила. Гавриил догадался об этом: она попросту боялась остаться одна.

— Я и не думаю подвергаться смертельной опасности, — улыбнулся Гавриил. — Не брошусь же я, сломя голову, на русских. Вы знаете, что я их боюсь, как огня. Но если они ушли своей дорогой, чего же их бояться?

— Почему вы так улыбаетесь? Думаете, я боюсь?

— Нет, не думаю.

— А я могу тоже пойти с вами? — робко спросила Агнес.

— Нет, нет, это не годится, — нахмурившись, ответил Гавриил.

Он понимал: Агнес, юная летами, совсем была неопытна; она, верно, никогда прежде не приходила на поле брани после окончания этой брани. Холодная дрожь пробежала по телу Гавриила, когда он только представил себе страшную картину, которую может увидеть молодая девушка на мызе, на месте ночной схватки и грабежа. Нет, такие зрелища не для слабеньких, домашних девиц, видевших кровь раза два в жизни (занимаясь рукоделием, больно пальчик уколола; и дули на уколотый пальчик няньки; а в другой раз, может, видела, как кошка ела мышку)…

Гавриил был непреклонен:

— Ваша жизнь, фрейлейн Агнес, слишком дорога, чтобы легкомысленно рисковать ею. Вы должны ее беречь для вашего отца и… жениха.

При упоминании Ханса Рисбитера у Агнес плотнее сжались губы и холодок появился во взоре.

— Ну хорошо, идите и посмотрите, — согласилась девушка. — А я подожду вас в этом месте.

Гавриил, помедлив немного в задумчивости, вынул из-за пазухи заряженный пистолет и протянул его Агнес, сказал:

— Если во время моего отсутствия вам будет угрожать какая-нибудь опасность, дайте мне об этом знать выстрелом из пистолета. Направить пистолет нужно куда-нибудь в сторону и нажать вот на этот крючок, он называется курком… Спусковой механизм я уже завел.

— Только дать знать? — насмешливо спросила Агнес, пропуская его объяснения мимо ушей. — Неужели вы думаете, что дочь рыцаря фон Мённикхузена, имея в руках оружие, не сумеет сама себя защитить? Поверьте мне, я искусный стрелок.

— Вот как!.. — произнес Гавриил с сомнением.

— Хотите, попробуем сейчас? — воскликнула Агнес, принимая пистолет; она огляделась. — Видите шишку вон на той ели, ближе к вершине?..

— Отложим это испытание до другого раза, — с поспешностью остановил ее Гавриил. — Я и так верю, что вы меткий стрелок.

— Но я докажу! — настаивала Агнес.

— Нет, милая фрейлейн, — он заставил опуститься ее руку с пистолетом. — Для стрельбы время сейчас не совсем подходящее. Лучшая защита для беглецов — осторожность. Нам необходимо соблюдать тишину… Итак… могу я надеяться, что найду вас на этом же месте и в добром здоровье?

Агнес молча кивнула ему и спрятала пистолет под полу кафтана, а Гавриил направился к опушке леса.

— Господин Габриэль! — крикнула Агнес ему вслед.

Гавриил удивленно оглянулся; не без удовлетворения он воспринял обращение ее — «господин». И подумал, что тяготы войны быстро выбивают из баронских дочек спесь.

Агнес бегом догнала его, порывисто схватила за руку и сказала умоляюще:

— Не подвергайте себя опасности, прошу. Возвращайтесь поскорее и невредимым!

Гавриил пытливо посмотрел девушке в глаза и увидел в них, кроме сочувствия и просьбы, еще и нечто другое, на миг наполнившее его сердце удивительным, волнующим ощущением счастья.