— Я вернусь.

— Я знаю, но ведь ты уезжаешь на год.

Он сказал, что не хочет, чтобы я уезжала. Слова, которые я мечтала услышать, но в то же время отчаянно не желала слышать. Желание остаться с Эваном в последние несколько недель гравитацией тянуло меня вниз, увлекая все дальше от моего решения. Остаться с Эваном, который был рядом, который затронул мою жизнь, заполнил пустоту и завладел моим миром. Но так и не отдал мне последнюю частичку себя.

— Зачем? — спрашиваю я, вынуждая его сказать больше. Быть может, сегодня он расскажет мне…

Он трет бровь.

— Потому что хочу, чтобы ты была здесь. Со мной. Наверное, это эгоистично…

Потянувшись через стол, я дотрагиваюсь до его руки. На этот раз его пальцы не переплетаются с моими. По моей спине пробегают холодные мурашки.

— Нам следует поговорить об этом.

— Да. — Эван высвобождает руку из моей руки, берет вилку и возвращается к еде.

Моя рука остается на столе, и через меня проходят леденящие волны. Мы откладывали это слишком долго, обманывая себя тем, что такой жизни достаточно для наших отношений. Отпуская прошлое и живя каждый день. Но в любой момент может наступить будущее, и оно уже не за горами.

***

Эван молчит всю дорогу до машины. Вечер прохладный и соответствует настроению. Я тру ладонями предплечья. Мой оптимизм относительно того, что весенний вечер будет теплым, не оправдался. В ответ, Эван кладет руку мне на плечо и прижимает к себе. Моя голова утопает на его груди, надеюсь, он не собирается отпускать меня. Атмосфера ресторана угробила вечер, и теперь настало время прояснить все на открытом воздухе. В противном случае невысказанное будет гложить нас все оставшиеся недели.

— Мы можем поговорить об этом? — спрашиваю я, останавливаясь.

Рука Эвана напрягается.

— Я уже сказал тебе, я не хочу, чтобы ты уезжала. Это эгоистично. И мне не следовало ничего говорить, забудь.

Высвободившись из его объятий, я поворачиваюсь к нему.

— Почему ты не хочешь, чтобы я уезжала?

— Потому что ты важная часть моей жизни. И я не могу представить, каково это — не видеть тебя так долго.

Он не говорит то, чего хочет. Я иду вперед, подхожу к его машине, прислоняюсь к двери и жду.

Он догоняет меня в несколько шагов.

— Разве это не глупо, Несс? После стольких дней, что мы провели вместе? — Руки Эвана погружены в карманы, губы поджаты, и мне следует сделать что-нибудь, что пробудит улыбку в его глазах.

— Что я значу для тебя, Эван?

— Многое.

Я прикусываю губу изнутри, зная, что Эван все еще держит свои эмоции под запретом, но он больше не должен этого делать. Не сейчас.

— Многое?

Эван поворачивается ко мне, достает руку из кармана и тянется к моему лицу. Его большой палец касается моей щеки.

— У каждого своя причина просыпаться по утрам, моя причина — ты.

Я отворачиваю голову, сжав зубы, чтобы не сказать то, что хочу. Я заставляла себя молчать месяцами, потому что эти слова были так необходимы.

— Ты никогда не говорил, что любишь меня.

Эван отдергивает руку и отступает. При взгляде на его лицо холодок, бегущий по венам, возвращается.

— Мне нужно было сказать тебе это? Сказать «я люблю тебя»?

Его удивление выбивает меня из колеи.

— Нет, если ты этого не чувствуешь.

Эван запускает руку в волосы и стоит так в течение нескольких минут.

— Я всегда считал тебя человеком, который равнодушен к пустым словам. На День святого Валентина ты запретила мне покупать открытку из-за потребительского отношения к празднику.

— Нет. Я сказала, что люди не должны рассказывать друг другу о своих чувствах только раз в году. И если они так не думают, то все это пустая болтовня.

Эван вздыхает.

— Пусть так. Но ты все равно несправедлива.

Чем дольше он избегал слов, которых я так ждала, тем тяжелее оседал ужин в моем желудке.

— Я миллион раз говорил множество других вещей. Например, что ты центр моего мира, моя опора. Человек, который держит мое сердце, в то время как другие просто держали меня за руку. Ты видишь самые темные уголки моей души, и ты единственная, кому я позволяю это. — Эван хватает меня за руку и притягивает ее к себе. — Сколько раз ты ощущала стук моего сердца, бьющегося только ради тебя, рядом с собой?

Его сердце бьется о мою ладонь сквозь рубашку, на лбу появляется глубокая складка. Он печален, и самые темные уголки его души, о которых он только что упоминал, отражаются в его взгляде.

— Все время, — хрипло говорю я.

— Тогда зачем мы затеяли этот разговор? Люди все время говорят «я люблю тебя», но это ничего не значит. Они просто бросают слова на ветер. И лгут. Любовь не зависит от количества «я люблю тебя», она зависит от того, как сильно ты стараешься доказать, что это правда. И ты очень удивила меня своим вопросом.

Я освобождаю руку и отхожу назад. Нежеланные слезы льются по моим щекам, и мурашки бегут по рукам все сильнее. Всего одно упоминание о моем отъезде — и вечер превратился в дерьмо.

— Отвези меня домой, пожалуйста.

Эван смотрит на меня так, словно я обвинила его в измене.

— А ты? Не скажешь, что любишь меня?

— Нет.

Ключи Эвана позвякивают в руках, пока он колеблется, карие глаза устремлены прямо на мою скрытую боль.

Он едва заметно качает головой и резко устремляется к водительской двери. Тишина, царящая в машине по дороге домой, сопровождается гулом мотора и вылетающим из кондиционера воздухом. Больше говорить не о чем.

ГЛАВА 22

НЕСС

Патовая ситуация, в которой мы оказались, затягивается на несколько дней. Эван отказывается поговорить со мной на обратном пути, и я прошу его уехать, когда мы подъезжаем к моему дому. Мне достается быстрый поцелуй в щеку, после чего он уезжает. Его слова стучат в голове. Его заявление, что он не станет опускаться до романтических клише, душит мои эмоции. Каждый день Эван показывает мне свои чувства, а теперь отказывается говорить, что любит меня. Разве это неестественно — признаться в любви человеку после стольких месяцев? Хотя бы раз.

Затем я начинаю злиться, потому что он заставляет меня чувствовать себя так, словно я пытаюсь заставить его жениться, произнести слова, которые свяжут нас на веки-вечные. Я содрогаюсь от этой мысли.

Меня медленно разъедает догадка, что он и не хотел признаваться мне в любви, и именно по этой причине я не призналась в любви ему. Потому что крохотная часть меня хотела воспользоваться этими словами как оправданием, чтобы не уезжать.

Впервые за несколько месяцев меня начинают гложить сомнения по поводу наших отношений.

Следующие несколько дней мои смены не совпадают с его расписанием, затем наступают выходные, и он уезжает в Ланкастер. Эван уже не ездит туда так часто, как раньше, всего раз в месяц. В этот раз я рассчитывала, что он откажется от своей поездки, чтобы разобраться с нашей неразрешенной проблемой. Люси снова встает между нами, и я гоню отчаяние прочь. Его близняшка. Сестра, страдающая от продолжительной болезни. Конечно, его тяга к ней в разы больше. Мы переписываемся, но не разговариваем, и тяжесть происходящего душит меня.

Эбби сидит в гостиной, закинув на кофейный столик ноги в огромных носках. В руках она баюкает кружку, из которой пьет кофе во время просмотра телевизора.

— Эвана сегодня не будет? — спрашивает она.

— Не будет, он в Ланкастере.

— И на этой неделе Эвана тоже не будет? — Она обращает ко мне сосредоточенное лицо. — Все в порядке?

— Да.

— Эм. Я тебе не верю. Вид у тебя уж больно несчастный.

Эбби преодолела гедонистическую стадию¹¹ и теперь плотно закрепилась на стадии «я близка к отчислению, начну учиться». Возможно, существование моей птицефабрики показало ей, к чему не стоит стремиться. Но что бы ни послужило причиной, сейчас нам намного лучше друг с другом. Почти так же, как до универа. Она встречается с другим парнем со своего факультета, Кайлом. Кайл более спокойный и по-настоящему приятный. Он кардинально отличается от ее предыдущих бойфрендов. И что особенно странно, она не воспринимает эти отношения слишком серьезно. Что отчасти даже иронично, учитывая страдания, которые я испытываю в связи со своими отношениями.