Парней и девушек покрепче пришлось направить на изготовление черепицы, последние дома всё ещё стояли без кровли, крытые только досками. Как по заказу, приплыли Сагит и Окунь, оба привезли ещё людей. С трудом Белов расплатился с Сагитом остатками продукции, отдал все собранные за лето меха, но сервизы остались нетронутыми. С Окунем договорились в долг, предложил на пробу пилёных досок, которые можно продавать втрое дешевле обычных тёсаных досок. Про то, что себестоимость досок была в десять раз ниже, Белов не говорил. Один рабочий топором вырубал примерно равную по размеру доску за день в среднем, редко две доски успевал. Братья Лопаты на пилораме за день вырабатывали от полусотни до восьмидесяти досок, даже с учётом затрат и потерь времени на регулярное техобслуживание и мелкий ремонт пилорамы, производительность была на порядок выше.
В конце сентября Белов вспомнил, что могут приехать гости из рода соек, срочно надо готовить товар для продажи. Тина с помощницами наткала столько шерстяной ткани, что старейшина на пробу решил часть выложить на продажу. Чеканщики вместе с новичками срочно занялись наработкой зажигалок, пришлось целую неделю заниматься извлечением из свинцовой руды серебра, только потом отдавать на выплавку свинца. Зато часть зажигалок решили делать в подарочном варианте, оправлять в серебро с гравировкой. Кузнецы спешно готовили ножи, топоры и скобяной товар. В качестве пробы Белов решил устроить продажу котят, кошек в этом мире ни у кого не было. Ещё из десятка ограненных самоцветов по эскизам хозяина чеканщик делал серебряные украшения. Сами жители посёлка тоже приоделись, женщины пошили шёлковые сарафаны, мужчинам сделали разноцветные рубахи и шаровары. Старейшина зимой научил Ларису с Алиной работать на швейной ножной машинке подольского производства, эта машинка сейчас всех выручала.
Не забыл Белов отдать долг Скору за братьев Лопат, съездил в Выселки сам, полюбовался на удивлённое лицо старосты, собрал информацию от Окорока и других жителей. Дикие угры больше не появлялись, зато к Скору приезжали с верховьев Камы пятеро незнакомцев, не из Соли-Камской, вооружены богато, пробыли недолго. Белов раздал гостинцы и подарки, чтобы не забывали, и вернулся домой, по пути нагрузив полную лодку каменного угля. До приезда гостей он спешил провести третью плавку чугуна, самую большую за лето. Как не спешили кузнецы с запуском доменной печи, гости приехали на второй день после задувки печи. Белов сразу решил использовать процесс в рекламных целях и привёз гостей к доменной печи непосредственно перед открытием летка. Как и ожидал, зрелище расплавленного чугуна, растекающегося по формам, впечатлило не только парней, но и девушек.
Дальше праздник продолжался ещё два дня, с катанием на моторной лодке, танцами под магнитофон, угощением невиданными здесь овощами и картофелем. Белов щедрой рукой отдавал товары в долг, с обязательной записью, разумеется. Основное платёжное средство здешних мест – меха, за зиму парни и девушки обещали добыть необходимое количество и расплатиться весной. Старейшина понимал, что расплатятся не все, что его вполне устраивало. Должников он намеревался переселить в Бражинск, под предлогом присмотра и отработки долга. Пока постоянное население Бражинска, даже с учётом невольников и мастеров на договоре, не превышало двадцати взрослых мужчин. С молодёжью из селения соек приехали пятеро торговцев, они привезли с собой меха и целенаправленно покупали железный инструмент, который Белов продавал чуть выше себестоимости, по отпускной цене для купцов. По сравнению с ценами камских торговцев выходило заметно дешевле.
Белов с удовольствием показал гостям пустые новые дома, с печным отоплением, большими окнами с двойными рамами со слюдой, полами из досок, крышей, крытой черепицей. Братья Лопаты, сыгравшие в этот праздник вторую свадьбу, женив младшего брата, подтвердили, что жильё получили бесплатно, уже построенное, вместе с домашней утварью. Кузнецы, приехавшие из Сулара по контракту на три года, рассказали молодым гостям, что получают за работу семь кун в месяц, продукты старейшина обеспечивает бесплатно, только пищу готовят сами. Некоторые булгарские мастера приехали с семьями, жёны завели хозяйство. Для таких он выдавал кур и пару овец. С поросятами этим летом так и не получилось, зато все овцы окотились, а в табуне лошадей бегали двенадцать жеребят. Провожать Белов гостей решил до самого селения, куда привёл их лодки на буксире, заметно сократив время на дорогу. Основным желанием проводить стала закупка зерна на зиму, ржи, ячменя, овса, гречки. Всё это Белову отдали в зачёт части долгов, за набранные в Бражинске товары. Этим запасом старейшина вдвое перекрывал потребности продуктов на зиму для всего населения Бражинска, но запас карман не тянет, и посевные площади надо увеличивать. За год работники-угры неплохо вырубили окрестности посёлка, вырубки надо засевать. Те пустоши, что остались после посева озимой пшеницы, весной Белов намеревался засеять гречей и овсом.
Растительного масла нынче получилось достаточно, чтобы часть семечек пожарить и научить аборигенов национальному времяпровождению, лузганью семечек. Эту привычку быстро подхватили гости из Липовки, которым Белов подарил целый мешок семечек. Вернувшись домой, он застал там других гостей, на этот раз из Пашура. Опять на два дня песни и пляски, накрытые столы и катание по Бражке, на этот раз на пароходе. Лодочный мотор Третьяк уговорил Белова снять на профилактику, с тайной мыслью за зиму продублировать его руками кузнецов, в профессионализме которых успел убедиться. С родичами из Пашура приехали несколько угров из дальних селений, чему старейшина Бражинска только радовался, надеясь на расширение торговли. За зиму кузнецы с помощниками, которых уже больше десяти человек, должны выковать достаточно много инструментов на продажу. После отъезда гостей пришлось срочно собираться на охоту, неделя гуляний полностью избавила посёлок от мясных запасов. Охотились из ружей, возобновляемыми патронами, на зубров, которые давали значительно больше мяса, чем лоси. Глядя на мощные туши, разделанные уграми, Белов подумал про одомашнивание зубров. Никакая корова не сравнится с ними по весу, ещё бы поймать пару-тройку зубрят да попытаться их вырастить.
Как-то постепенно образовался дефицит посуды для химического производства, в котором Белов был крайне заинтересован. Пришлось подумать об изготовлении стеклянной посуды. Стремясь успеть до холодов, старейшина организовал заготовку песка и строительство ещё одной мастерской с печью для выплавки стекла. Все наличные лодки, кроме моторки без мотора, под тягой уже двух пароходов, занимались подвозом каменного угля, которого на зиму требовалось очень много, особенно для предстоящих опытов по получению стекла. Кроме того, старейшина собирался постепенно переводить все промышленные работы и отопление домов на уголь, сушняка в окрестных лесах было достаточно, но с развитием производства он рисковал получить вокруг посёлка вырубленную степь.
Белов решил изначально приучать своих подопечных к сохранению лесов, зверей, рек, природы, в общем. У него, конечно, не поднимется рука срубить реликтовую лиственницу, но без контроля какой-нибудь его внучек или нынешний предприимчивый торговец легко это сделает. Нужно сразу воспитывать общественное мнение, да и самих людей, в духе сохранения природы. Благо, угры, как многие язычники, обожествляли большие деревья, вроде отдельно стоящих дубов и берёз. Поэтому реликтовые рощи лиственниц, лип, дубов, сосен, можжевельника в окрестностях Бражинска, после дополнительных разъяснений старейшины, никто не трогал. Более того, сам Белов лично запретил там всякие вырубки деревьев. Хватало мелколесья и строевого леса. Отошедший от болезни старейшина с удовольствием занимался хозяйственными делами, предвкушая размеренную работу зимой, утеплял мастерские. Обнаружив, что сахарной свёклы собрали больше трёхсот килограммов, часть её – побитые и мелкие корнеплоды – пустил на брагу, для получения самогона. Почти весь старый запас настоек истребили многочисленные гости.
