В ушах звучало хищное змеиное шипение.
Через некоторое время я немного пришла в себя. Вид ровного и пустого, залитого солнцем шоссе подействовал на меня успокаивающе. Собравшись с духом, я осторожно направилась туда, откуда бежала.
Мои сумки стояли на обочине дороги. На откосе валялся смятый комбинезон, ночью он служил мне постелью. Сумка-баул лежала рядом.
Змею я увидела не сразу. Она успела спуститься с насыпи и теперь, энергично извиваясь, уползала в высокую траву.
Я схватила свои вещи и поспешила прочь от страшного места.
Позже я найду пару толковых книг о змеях. Мне станет интересно: кто же меня так сильно напугал в то солнечное утро? По всему выходило, что это была сахалинская гадюка, причем крупная. Как она оказалась в окрестностях Владивостока, неясно. Ведь ее сородичи обитают на севере Приморского края, на широте Хабаровска...
Гадюки любят после дождя или росы погреться на солнце. Вот и моя выползла утром на теплую насыпь. Пока я спала, змея не обращала на меня внимания и пристроилась неподалеку. Но мои резкие движения испугали ее. Вообще говоря, гадюки людьми не интересуются и стараются уползти от них подальше. Они кусают человека, только обороняясь. А перед этим предупреждают шипением: не приближайся, убью!
Сахалинская гадюка так себя и повела. Предупреждала. Но, если что, была готова и укусить.
Когда я прочла об этом, подумала: мне действительно угрожала опасность! Слишком близко я была от змеи! Одно неверное движение - и она бы бросилась на меня.
***
Тетя Наташа говорила: 'Как начнешь день, так его и проведешь'. Верно! Встреча с гадюкой положила начало новым испытаниям. Я тихонько продвигалась по шоссе, все время оглядываясь: ожидала попутки. Прошел час, но ни одна машина на дороге не появилась. Ни в сторону Славянки, ни в сторону аэропорта. Я сошла на обочину, присела на баул и допила остатки минеральной воды. Хотелось есть. Но пирожок, которым я подкрепилась вчера, составлял весь мой дорожный провиант. Кто же знал, что мне придется ночевать в пути!
Торты для Отари я трогать не хотела. Поэтому сунула в рот карамельку 'Слива' и стала медленно ее рассасывать.
Часы показывали одиннадцать утра. 'Рабочий день давно начался, - подумала я. - Почему нет машин? В конце концов, из поселка должен проехать вчерашний КамАЗ. Его, наверное, уже разгрузили!'
И вспомнила разговор рябого солдата и водителя КамАЗа: 'Так суббота же завтра!' - 'Ничего! Зэков пригонят!' Мне стало тоскливо. Я сразу же поняла, что меня ждет, но все-таки продолжала мысленно переваривать очевидное.
'Сегодня суббота... Выходной. Никакие работы не ведутся. Может быть, заключенных и заставляют что-то делать, но это неважно. Главное, что сегодня никаких поставок в поселок не будет. Грузовые машины туда не поедут - ни с кирпичом, ни с продуктами, ни с медикаментами. Ждать, что кто-то появится на легковом автомобиле, глупо. Славянка - бедный рабочий поселок на краю света. Туда никто просто так не ездит, и местные жители личных автомашин не имеют. Остается только рейсовый автобус. Сегодня он стартует из аэропорта в три часа и будет здесь после пяти...'
Вот это абзац, как сказал бы Мишка Ефремов. Я тяжело вздохнула.
Небо быстро затягивалось тучами. Солнце пропало. Через несколько минут заморосил дождь. Похолодало.
'Ну и пусть! - разозлилась я. - Воды нет, еды нет, автобуса нет!.. Зато силы есть! Сама пешком дойду!'
Я подхватила сумки и двинулась дальше.
К полудню майка и джинсы промокли насквозь. Вчерашняя история повторялась: я снова брела под дождем по серо-зеленому миру, снова изнемогала под тяжестью сумок, снова чувствовала себя одинокой и несчастной. Навстречу проехал порожний КамАЗ с оранжевым кузовом. Я проводила его взглядом. Можно было проголосовать и попросить водителя вернуться со мной в Славянку... Но слишком уж медленно я теперь двигалась и думала. Пока мне удалось обмозговать эту идею, машина пропала из виду.
Я устало опустилась на баул...
С каждым часом мне приходилось делать остановки для отдыха все чаще. Меня мучила жажда. Желудок сводило от голода. Рук я уже не чувствовала, на ладонях образовались плотные мозоли. Ноги ныли от усталости, мокрые ремни босоножек оставляли на тыльных сторонах стоп кроваво-красные полосы. Болели плечи, спина. Но не идти я не могла. Сидеть под дождем и обреченно мокнуть было невыносимо.
В половине шестого автобуса все еще не было. Мне в голову пришла убийственная мысль: 'А что если у водителя в субботу тоже выходной?! Как у всех советских людей?! Расписание-то в аэропорту я не посмотрела!'
От этого можно было сойти с ума. Я бросила сумки, развернулась и стала вглядываться в серую морось над шоссе. Из глаз готовы были брызнуть слезы.
Вдалеке послышался гул мотора. Я воспрянула духом. Через минуту показался старенький ПАЗик, который вез меня вчера. Наконец-то!
Я раскинула руки и встала посреди шоссе.
- Ты что, целые сутки шла? - вытаращился на меня водитель, впуская в автобус. Значит, запомнил нарушительницу пропускного режима! - Сбежала, что ли, от них? - Он, видимо, имел в виду военных на КПП.
- Нет, пропустили, - буркнула я, втаскивая сумки в салон. Подумала и осталась стоять у двери, сесть не решилась: с одежды и сумок текла вода. Пассажиры смотрели на меня, как на восьмое чудо света. Я повернулась к ним спиной.
Минут через десять ПАЗик выехал из леса и покатил по зеленой равнине. Слева открылся вид на океанскую бухту. На ее берегах возвышались сопки.
- Это Славянский залив? - спросила я водителя.
- Ну, считай, что так, - усмехнулся он. - Бухту видишь? Славянка называется. Она выходит в залив. Приехали уже...
Автобус повернул вправо, бухта пропала из виду. По бокам дороги замелькали промышленные строения и трубы, потянулись серые бетонные заборы. Наконец ПАЗик вырулил с шоссе на асфальтовый пятачок посреди заросшего пустыря и остановился.
- Выходи, народ! - весело закричал водитель.
Я подхватила сумки, выскочила из автобуса и засмеялась. Надо же, добралась!..
***
Радоваться было рано. В принципе, положение мое не улучшилось. Я приблизилась к цели, но так же, как и на шоссе, стояла под дождем, голодная и бездомная. Справа от меня, за пустырем, высились заброшенные заводские здания с выбитыми окнами. Слева я с удивлением обнаружила двухэтажное строение с вывеской 'Милиция'. А прямо вела узкая асфальтированная дорожка. Она пересекала пустырь и терялась среди убогих деревянных домов и покосившихся заборов. За ними вдалеке виднелись жилые трехэтажки. Судя по всему, я находилась на окраине поселка.
Что мне теперь делать, куда идти? Искать колонию? Можно в милиции спросить, где она находится. Еще в Москве я решила: в Славянке начну с того, что потребую в ИТК свидания с Отари. Но в седьмом часу вечера такие вопросы не решаются!
'Не сейчас, - решила я. - Все хорошие дела делаются с утра. Меня ноги не держат... Пить хочу! Поесть нужно, обсушиться. Переночевать где-то...'
Я нуждалась в помощи людей. Но неожиданно обнаружила себя на асфальтовом пятачке в полном одиночестве. Автобус стоял пустой. Водитель исчез. А мои попутчики... Пока я оглядывалась, все они резво вывалились из салона, раскрыли зонты и все как один устремились по утоптанной дорожке к жилым домам. Пять минут моей задумчивой рассеянности - и вот рядом ни одной живой души!
- Нездешняя? - раздался позади меня хриплый голос. Я обернулась. Передо мной стоял высокий сутулый старик в телогрейке и кирзовых сапогах. У него было длинное худое лицо, поросшее седым мхом. Тяжелая нижняя челюсть и блеклые глаза делали его похожим на злодея.
'Тот еще видок у старика! - оценила я. - Как будто из колонии сбежал!' Откуда взялся этот страшноватый дед? Точно из-под земли вырос!
- Вам что нужно? - неприветливо спросила я.
- Да вот смотрю: девчонка стоит, не по погоде одетая, с сумками, - глядя в сторону, лениво проговорил старик. - Куда идти, не знает. Значит, приезжая. В поселок не идет. Значит, не в поселок ей нужно... - И неожиданно спросил: - На свиданку, что ли, приехала?
