Я поспешила утвердительно кивнуть и выдала легенду, что вчера придумала для Ивана:
- Да, к родным!
Женщина сказала с легкой завистью:
- Вот они будут рады! Тортики, конфеты... Такого у нас днем с огнем не сыщешь!
Я удивилась, что в Славянке нет в продаже обычных вафельных тортов и карамелек. Но солгала:
- Я знаю. Тетушка моя жаловалась...
А как иначе? Ведь по-другому не объяснишь, почему я везу несколько килограмм сладостей!
- Да уж, - вздохнула женщина. - У нас и крупы-то порой не купишь! Мои девчонки гречку раз в год видят!
Я взглянула на ее дочерей. Запах и вид конфет ввергли их в смятение. Они растерянно смотрели то на сумку, то на меня. Они суматошно перешептывались. Они морщили носики и раздували ноздри: усиленно вдыхали карамельные ароматы. В конце концов, одна близняшка не выдержала, сползла с сиденья и неуверенно шагнула ко мне. Автобус качнуло на повороте. Девочка пошатнулась.
- Катя, сядь на место, упадешь! - схватила ее за руку мама.
Маленькая Катя не слышала ее. Она потянулась к сумке и робко дотронулась до нее пальчиком. В ее взгляде смешались изумление, восхищение и горячее желание отведать карамелек...
'О боже! - ужаснулась я. - Похоже, она таких конфет никогда в жизни не видела!'
По всей стране в те годы власть трубила о достижениях развитого социализма. Для меня сейчас цену им назначал взгляд несчастной малышки в простеньком ситцевом платьице. Она смотрела на дешевые московские карамельки, как на невиданное сокровище.
Грош была цена этим достижениям, два пятьдесят за килограмм!..
- Подставляй ручки, Катенька! - весело скомандовала я. И открыла сумку.
Девочка просияла и протянула мне сложенные лодочкой ладошки. Я насыпала в них горсть конфет.
- Ух ты-ы!! - Малышка была счастлива.
- А мне, а мне!! - закричала ее сестренка, вскочила с места и протянула мне ручонки.
- Да что же это такое! Нина, как не стыдно! - возмутилась ее мама и загнала обеих близняшек на сиденье. - Попрошайки какие! - Она виновато посмотрела на меня.
- Это не стыдно, - сказала я, угощая конфетами готовую заплакать маленькую Нину. - Детям ведь иногда очень-очень нужны карамельки! Да, девочки?
Близняшки не отвечали. Они, высунув язычки, сосредоточенно разворачивали яркие фантики.
Я стала смотреть в окно. К шоссе с обеих сторон подступал густой лиственный лес. Вдоль опушки над высокой травой кое-где висели клочья тумана.
'Сыро... - с тревогой думала я и уныло шевелила пальцами ног в босоножках. - В такую погоду только в резиновых сапогах в лес ходить!'
Прошло два часа пути. За это время пару раз моросил дождь. Я обратила внимание на то, что шоссе стало почти пустынным. Очень редко навстречу проезжали грузовики. Попутных же машин ни впереди автобуса, ни сзади видно не было. К концу рабочего дня автомобильное движение в Славянку замирало. Это встревожило меня. 'О каких попутках говорил Иван? - думала я. - Где он их здесь вечером видел?! Не пришлось бы в лесу ночевать!'
Наконец, мы подъехали к КПП. Он представлял собой всего лишь широкий дощатый навес у дороги. Под ним стояли двое солдат с автоматами, рядом прохаживался высокий офицер. Завидев наш автобус, он лениво стянул с головы фуражку и небрежно ею помахал. Водитель припарковал автобус возле навеса, и солдаты вошли в салон.
- Документики предъявляем, граждане! - громко распорядился один из них, здоровый парень с широким рябым лицом. Другой, смуглый, смахивающий на цыгана, строго вглядывался в лица пассажиров. Люди полезли в сумки и карманы за документами.
Через пять минут солдаты вывели меня из автобуса. Рябой парень держал в руках мой паспорт.
- Что же вы, москвичка Платонова, - широко ухмыляясь, начал он, - пропускной режим нарушаете? Приморской прописки нет, а следуете в закрытую зону! Будем сейчас разбираться!..
Похоже, он был настроен на игривую и долгую беседу. Может быть, хотел пофлиртовать. Или поиздеваться. Бог знает, что творилось у него в голове. Но 'цыган' прервал его:
- Как билет на автобус достала? С какой целью в Славянку едешь? - резко спросил он.
Хитрить с ними не имело смысла. Солдаты действовали уверенно, они явно поднаторели в своем деле. Один-два конкретных вопроса - и меня уличат во лжи.
Я рассказала им все как на духу. Мой парень отбывает наказание в колонии. Свиданий нам не положено: не успели расписаться. Поэтому разрешительных документов на проезд в запретную зону у меня нет. Я о ней попросту не знала. Ехала наобум. Но в самолете...
- А зачем? - отрывисто спросил 'цыган'.
- Что?.. - не поняла я.
- Зачем поехала? - Он смотрел на меня испытующе. - Даже если доберешься, все равно своего не увидишь!
- Если доберусь, увижу! - Мой голос зазвенел. - Я люблю его! Он меня ждет! Мы тоскуем друг без друга, два года не виделись...
Эти простые слова возымели на солдат непредсказуемое действие. Ухмылка на лице рябого здоровяка сменилась рассеянной улыбкой. Строгий взгляд 'цыгана' смягчился. Солдаты переглянулись. Я видела: они были готовы посадить меня в автобус. Потом здоровяк обернулся и посмотрел на офицера. Тот вышагивал возле навеса и посматривал в нашу сторону.
- Слушай, - сочувственно сказал 'цыган'. - Мы бы тебя пропустили. Но вон тот... придурок не даст. Если опять сядешь в автобус, докопается. Так что...
- Иди на другую сторону шоссе и жди там, - закончил за него здоровяк. - Если будет попутка до Владика, мы тебя посадим. Или на автобусе доедешь. Он обратно через час пойдет.
Надежда на то, что мне удастся избежать похода по сырому лесу, умерла так же быстро, как и родилась. Я посмотрела на небо, затянутое серыми тучами. Не было бы дождя...
- Спасибо и на этом, ребята.
'Цыган' дал знак водителю автобуса: мол, можно ехать. Здоровяк подхватил мои сумки и перенес их через шоссе, поставил на обочину. Я молча прошла за ним.
- Ты извини, - смущенно сказал он. - Служба. Порядок такой...
Я не ответила. Провожала взглядом уходящий автобус. Солдаты вернулись под навес, что-то стали говорить офицеру. Тот покуривал и с интересом пялился на меня.
И тут я поняла, что нахожусь в идиотской ситуации. Под взглядами военных уйти в лес не представлялось никакой возможности. Нет, конечно, я могла бы скрыться от их глаз якобы по нужде и потом дать деру. Но тогда осталась бы без сумок. Ведь в кустики с багажом не ходят!
Я переминалась с ноги на ногу и не знала, что делать. В любую минуту на шоссе могла показаться какая-нибудь машина из Славянки. Солдаты остановят ее и отправят меня обратно в аэропорт!
'А ведь это выход! - вдруг пришла в голову здравая мысль. - Сойду через километр - вот и желанная свобода действий!'
Все разрешилось в одну минуту и совсем не так, как я рассчитывала. На шоссе со стороны аэропорта возник огромный ревущий КамАЗ. Его кузов был доверху набит белым силикатным кирпичом. Солдаты вышли на обочину, дали знак остановиться. Грузовик фыркнул облаком черного дыма, тяжело затормозил напротив навеса и... полностью скрыл от меня военных!
- Куда летишь на ночь глядя? - услышала я голос рябого здоровяка. - Кто тебя в шесть вечера в Славянке разгружать будет?
- Да полдня на заводе кирпич получал! - раздраженно ответил водитель. - Теперь ночевать в поселке придется! Утром разгрузят!
- Так суббота завтра!
- Ничего! Зэков пригонят!
Дальше я слушать не стала. Схватила сумки и рванула в сторону леса.
По невысокой пологой насыпи шоссе я съехала в сырую придорожную траву. Она была мне по пояс, подол сарафана сразу же стал мокрым. Я стала продираться сквозь нее изо всех сил. Длинные крепкие стебли растений наматывались на колеса сумки-тележки. Через несколько шагов мне пришлось тащить ее волоком. Я не глядела под ноги, оступалась на неровностях почвы, спотыкалась о коряги. И тянула, тянула за собой изо всех сил сумку-тележку. За ней простиралась полоса умятой травы.
'Следы оставляешь!' - мелькнула мысль. Я отогнала ее. Если военные кинутся в погоню, найдут меня в два счета и без следов. С тяжелой и объемной ношей я не сумею далеко уйти, тем более надежно спрятаться. Я рассчитывала только на сочувствие солдат. Если офицер пошлет их на поиски нарушительницы, вряд ли они станут рьяно исполнять приказ...
