Подходил к концу июнь. Родители, как обычно, готовились провести отпуск на даче. Я надеялась, что и Саша тоже уедет отдыхать. К тому времени он уже отслужил в армии и работал в какой-то юридической конторе, заочно оканчивая университет. Но если в квартире никого из домашних не будет, думала я, то Отари сможет пожить у меня, пока не уедет в Грузию. Зачем тратить деньги на гостиницу?
Получилось так, как я хотела. Или, скажем, не совсем так. А вообще говоря, совсем не так...
Оказалось, Отари в деньгах не нуждался. Их у него была куча. Столько, чтобы о них не думать. И даже больше.
И в Тбилиси он мог не возвращаться. Там никто не ждал из отпуска молодого врача по имени Отари.
Потому что врачом он не был.
***
Я хорошо помню тот день, когда Отари рассказал о себе всю правду. Мы сидели за столом у него в номере: он заказал ужин из гостиничного ресторана. Тогда я получила от него исчерпывающие ответы на все свои вопросы...
А началось все с малого: я, как обычно, продолжила невинное исследование жизни любимого мужчины.
- Помнишь, ты рассказывал, как воровал?
- Ну да! - беспечно улыбнулся он. - Знаешь, как у нас в Грузии говорят? Не столько дождь лил, сколько гром гремел! Ерунда все это!
- А дальше что с тобой было?
Отари перестал улыбаться. Посмотрел на меня пытливо. Я видела: он не хочет говорить того, что должен был сказать.
- Ну Отари! - капризно протянула я.
Он все мешкал с ответом. Опустил глаза и, почти не разжимая губ, выдавил из себя:
- Потом я женился.
- Женился?.. А сейчас ты женат?
Он долго играл желваками на лице.
- Да... - Ответ прозвучал глухо и виновато.
Меня как будто холодной водой окатили. Нет, конечно, меня посещала мысль о том, что у Отари есть в Грузии жена. Но я старалась об этом не думать. В реальности нашей любви мы были друг для друга единственными. Больше никто не имел к нам никакого отношения. А если и существовал какой-то другой мир, в котором Отари принадлежал другим женщинам...
Я не желала об этом знать.
Так же, как и Отари, я жила тогда одним днем. И просто была счастлива.
- Рассказывай дальше.
Близкие Отари - бабушка с дедом, тетка Циала, сестра Гулико - очень волновались за его судьбу. Он окончил школу, но работать не пошел, поступать в институт не стал. Пропадал на улицах, участвовал в воровских делах. Родственники решили женить непутевого парня.
- Исполнится тебе восемнадцать, и свадьбу сыграем! - говорила ему тетка Циала. - Невесту тебе хорошую подберем. Станешь мужчиной, будет у тебя семья, дети, тогда вся дурь из головы вылетит!
Отари не возражал. Спорить со старшими было не принято.
Невесту любимому внуку, брату и племяннику родные Отари подбирали все вместе, долго и тщательно. В результате он женился на невзрачной дочке профессора Тбилисского университета. Звали ее Асмат. Она была старше Отари на пять лет, зато полюбила красивого стройного юношу всем сердцем. И через год после свадьбы родила ему сына...
- У тебя сын!.. - воскликнула я.
Да... Разговор принял такой оборот, что мне оставалось только глупо констатировать факты его биографии. Я просто не находила слов.
Реалии его судьбы противоречили нашей любви, запрещали счастье...
Я встала из-за стола. Отари с тревогой наблюдал за мной. Я растерянно прошлась по комнате. Он напрягся, сцепил руки в замок, закусил губу. И все не отводил от меня глаз. Ждал, что я скажу.
- А как же мы? - повернулась я к Отари. Мой вопрос прозвучал растерянно и жалко. По щекам потекли слезы. Все-таки я была совсем девчонка!
- Оля! Любимая! - Он вскочил из-за стола, опрокинул стул и бросился ко мне. Сгреб в охапку и стал покрывать мое лицо горячими поцелуями. - Я не люблю ее, никогда не хотел! Ты моя женщина! Ты!! Я разведусь, уедем в Тбилиси, построим дом! Ты мне сына родишь! Люблю тебя!!
Он не лгал. Я видела, каким чистым огнем горят его глаза. Слышала, как сильно бьется в груди его сердце. Он был готов увезти меня в Грузию сейчас, немедленно! Увезти и сделать все так, как он только что говорил!
- Я знаю, милый!
Слез уже не было. Он их осушил - губами, словами...
- Давно хотел тебе сказать, Оля! - жарко заговорил он, не выпуская меня из объятий. - Не могу без тебя ни минуты теперь! Ни секунды не могу! Видеть тебя хочу, слышать тебя! Ночью спать с тобой рядом хочу! Давай жить здесь! Не возвращайся домой!
- Так нельзя, Отари, - ласково ответила я. - Отец будет волноваться.
- Йех!! - яростно вскричал он и заходил по комнате с поднятыми вверх кулаками. Остановился, развернулся ко мне. Глаза его сверкали. - Давай я с отцом твоим поговорю! Скажу, что со мной жить будешь. Как жена! А школу окончишь - увезу тебя!
- Так где же ты денег столько возьмешь? - с удивлением спросила я. - Ведь тебе два года придется в гостинице жить!
Он выпалил:
- Зачем в гостинице?! Квартиру сниму! Мне уже друзья присмотрели! В Медведовках!
- В Медведково, - машинально поправила я. А сама пыталась сообразить, о чем же все-таки идет речь. На мой вопрос он не ответил. Хотя... Во время наших походов по ресторанам я видела, что у него много денег: он тратил их не жалея. Меня это не удивляло. Все-таки он был грузин. Об их умении зарабатывать ходили легенды. Как врач он вряд ли мог получать зарплату больше двухсот рублей в месяц. Но в Москве у него было много друзей. Может быть, Отари участвует в их московских делах, в какой-то торговле на рынке? Тогда его планы вполне осуществимы.
- Ты хочешь оставить работу врача?
Тут-то и наступил момент истины, которого я никак не ждала.
Отари решительно подступил ко мне и выпалил в лицо:
- Я не врач, Оля! Я вор! Вор, понимаешь?! Я из лагеря сбежал, в Москву на дело приехал! Не нужна работа, не нужны деньги - все есть! Все могу, все для тебя сделаю!
Он резко присел возле кровати, вытянул из-под нее дорожную сумку и достал несколько пачек новеньких красных десятирублевок в банковских упаковках. Кинул их на стол:
- Нам хватит! И еще будет! Сколько хочешь достану!
Это были огромные по тем временам деньги. В одной пачке 'умещалось' четырнадцать минимальных советских зарплат. Или десяток достойных пенсий. Или пара кухонных гарнитуров. А несколько таких пачек делали доступной покупку 'Жигулей'! Да что там - целой кооперативной квартиры!
У меня ослабели ноги. Я бессильно опустилась на кровать. Боже мой! Отари, мой Отари - элегантный врач из Тбилиси... Чистый лоб, мягкая улыбка, карие глаза, подбородок с ямочкой... Страстный, любящий, нежный... И этот человек - вор, преступник в бегах?!
Мне хотелось закрыть лицо руками, как это совсем недавно делал Дэвид Барбер и закричать: 'It's a nightmare!! (Это кошмар!!)' Я смотрела на разбросанные по столу деньги и думала: 'Вот оно! Аукнулась мне игра с американцем! Бумерангом вернулась! Обманута, как обманывала сама!'
Я как будто получила удар по голове. Я потеряла ориентиры. Моя любовь слепо озиралась по сторонам. Что это? Конец?.. Как теперь любить? О чем мечтать? Что думать?!
В ушах зазвучал голос Дэвида: 'I love not your origin, nationality or age. And you... Your beauty, character, voice, smile... Anything else doesn't matter. (Я полюбил не твое происхождение, национальность или возраст. А тебя... Твою красоту, характер, голос, улыбку... Все остальное не имеет значения.)
Да, он был прав. Я подняла голову и посмотрела на Отари. Он стоял в двух шагах от меня - мой мужчина. Его красота, характер, голос, улыбка... В них выражались высшие проявления его натуры: нежные движения сердца, музыка души - все благо присутствия этого человека в моей жизни. Что изменилось после того, как вместо слова 'врач' он произнес слово 'вор'? В реальности моей любви это было всего лишь лукавой игрой понятий. Я любила Отари, а не социальную функцию.
Он что-то сбивчиво и торопливо мне объяснял.
- Остановись, - тихо сказала я. - Начни рассказывать с того момента, как ты начал мне лгать. Говори все как есть. Я должна знать.
