Затем неуемное внимание Фиссифа переключилось на портики с колоннами. Колонны, очень толстые и ярда три высотой, были расставлены через неправильные интервалы и различались между собой формой и расположением каннелюр, поскольку Роккермас и Слаарг слыли авангардистами и придавали большое значение впечатлению незаконченности, беспорядочности и неожиданности своих творений.

Однако Фиссифу, который был уже начеку, показалось, что элемент неожиданности усилился, поскольку под одним из портиков стало на одну колонну больше, по сравнению с тем, что было недавно, когда он проходил здесь. Которая из колонн была новой, он с точностью сказать не мог, но был уверен, что таковая появилась.

Поделиться своими подозрениями со Слевьясом? Вот-вот, а тот снова зашипит на него, и в его тусклых глазках снова блеснет презрение.

Поперечная галерея была уже совсем близко. Фиссиф бросил взгляд на правую статую и заметил еще кое-какие ее отличия от той, которую запомнил. Несмотря на то, что она была ниже ростом, ее осанка сделалась более прямой, а в выражении темно-серого лица теперь присутствовало не столько философское раздумье, сколько презрительная ухмылка, пронырливость и явное самомнение.

Впрочем, когда они со Слевьясом оказались под галереей, ни одна из статуй на них не рухнула. С Фиссифом случилось в этот миг совсем иное.

Одна из колонн подмигнула ему.

Серый Мышелов — так он теперь называл себя в разговорах с Иврианой — повернулся в своей правой нише, подпрыгнув, ухватился за карниз, бесшумно взобрался на плоскую крышу и прошел на ее другой край как раз в тот миг, когда внизу показались оба вора.

Не раздумывая ни секунды, он прыгнул вперед и, держась прямо, как арбалетная стрела, полетел вниз, с соответствующим упреждением целясь подошвами башмаков из крысиной кожи в заплывшие жиром лопатки более приземистого вора.

Когда Серый Мышелов прыгнул, долговязый вор глянул через плечо наверх и выхватил нож, однако не пошевелил и пальцем, чтобы оттолкнуть или выдернуть Фиссифа из-под живого снаряда. Мышелов на лету пожал плечами. Просто ему придется побыстрее заняться долговязым вором, после того как он собьет с ног толстого.

Но тут Фиссиф гораздо быстрее, чем можно было подозревать, обернулся и пискнул:

— Сливикин!

Башмаки из крысиной кожи угодили ему прямо в брюхо. Мышелов словно приземлился на мягкую подушку. Уклонившись от первого выпада Слевьяса, он сделал сальто вперед и в тот миг, когда голова толстого вора с глухим стуком пришла в соприкосновение с мостовой, приземлился на него с кинжалом в руке, готовый встретить долговязого.

Но нужды в этом уже не было. Слевьяс с остекленевшим взглядом лежал на земле.

А произошло вот что. Пока Мышелов делал сальто, одна из колонн прыгнула вперед, волоча за собой просторный плащ. Большой капюшон откинулся назад, открыв юное лицо, обрамленное длинными волосами. Из широченных рукавов, образовывавших верхнюю часть колонны, вынырнули мускулистые руки, и кулак, которым заканчивалась одна из них, хорошо рассчитанным ударом врезался в подбородок Слевьяса.

Фафхрд и Серый Мышелов уставились друг на друга, возвышаясь над поверженными врагами. Оба были готовы к атаке, но на время замерли.

Каждый из них увидел в облике соперника нечто неуловимо знакомое.

— Похоже, мы оба оказались здесь по одной и той же причине, — заметил Фафхрд.

— Похоже? Да так оно и есть, — коротко отозвался Мышелов, впившись взглядом в своего потенциального недруга, который был выше долговязого вора на голову.

— Как ты сказал?

— Я сказал: «Похоже? Да так оно и есть».

— До чего ж это цивилизованно, — с удовлетворением констатировал Фафхрд.

— Цивилизованно? — покрепче сжав кинжал, подозрительно переспросил Мышелов.

— Конечно — даже в пылу схватки следить за своей речью, — пояснил Фафхрд. Не выпуская Мышелова из поля зрения, он посмотрел вниз. Его взгляд скользнул по кошелю на поясе одного поверженного вора, потом другого. Он поднял глаза и улыбнулся Мышелову широкой, открытой улыбкой.

— Поровну — и шито-крыто, — предложил он.

Мышелов помолчал, спрятал кинжал в ножны и наконец бросил:

— Идет! — Быстро наклонившись, он принялся развязывать кошель Фиссифа и приказал: — Займись-ка Сливикином.

Было вполне естественно предположить, что толстый вор в минуту опасности позвал по имени своего подельника.

Фафхрд встал на колено и, не поднимая головы, осведомился:

— А этот… хорек, что с ними был — где он?

— Хорек? — переспросил Мышелов. — Это была мартышка!

— Мартышка, — задумчиво протянул Фафхрд. — Но ведь мартышка — это маленькая тропическая обезьянка, верно? Что же, может, это была и мартышка, но у меня сложилось странное впечатление, что…

Три клинка, устремившиеся из темноты на Фафхрда и Мышелова, отнюдь не застали их врасплох. Каждый ожидал чего-то в этом роде, и ожидание мгновенно сменилось готовностью к немедленным действиям.

Трое наемных убийц бросились на них одновременно — двое с запада и один с востока, все с мечами наизготовку, поскольку предполагали, что налетчики вооружены в лучшем случае ножами и, как это принято в воровских междоусобицах, не слишком-то охотно будут пользоваться своим оружием. Поэтому их охватило удивление и даже замешательство, когда с присущей юности молниеносной быстротой Мышелов и Фафхрд, вскочив на ноги, выхватили длинные грозные мечи и, встав спина к спине, приготовились отразить атаку.

Неуловимым движением Мышелов выполнил отбив квартой, так что клинок нападавшего с востока наемника просвистел на волосок от его бока, и тут же сам сделал выпад. Его противник в отчаянном прыжке назад в свою очередь парировал удар из четвертой позиции. Почти не замедлив своего движения, кончик длинного и тонкого меча Мышелова с изяществом делающей реверанс принцессы подался вниз, уходя от отбива, после чего скользнул вперед и чуть вверх, и Мышелов в невообразимо длинном для такого невысокого человека, как он, выпаде пронзил соперника насквозь, словно сдобный бисквит, так что острие его меча, пройдя между двумя пластинками панциря бандита и его ребрами и проткнув сердце, вышло из спины.

Между тем Фафхрд, встречая наемников, нападавших с запада, отбил их выпады широкой секундой и довольно низкой примой, затем резко взмахнул вверх своим мечом, который был так же длинен, как у Мышелова, но тяжелее, и в результате рассек справа шею своего противника, чуть не обезглавив его вовсе. Отскочив назад, он тут же приготовился покончить и с другим.

Но в этом уже не было нужды. Узкая полоса окровавленной стали, направленная рукой в серой перчатке, просвистела из-за спины Фафхрда и поразила последнего наемника таким же манером, каким Мышелов прикончил первого.

Молодые люди вытерли мечи и спрятали их в ножны. Проведя по плащу правой ладонью, Фафхрд протянул ее Мышелову. Тот снял с правой руки серую перчатку и пожал лапищу новоиспеченного приятеля своими мускулистыми пальцами. Не говоря ни слова, они встали на колени и вытащили у лежавших без сознания воров мешочки с драгоценными камнями. Воспользовавшись сперва промасленным, а потом сухим полотенцем, Мышелов наскоро стер с лица смесь пепла с сажей, которой оно было намазано, затем проворно скатал полотенца и сунул их в небольшую сумку у пояса. Затем он вопросительно глянул на восток, и после кивка Фафхрда друзья быстро пошли в том же направлении, в котором двигались воры вместе с эскортом.

Оглядев улицу Желтого Дьявола, они пересекли ее и направились на восток по Чистоганной, как жестом предложил Фафхрд.

— Меня ждет женщина в «Золотой Миноге», — пояснил он.

— Давай заберем ее оттуда и пойдем домой, познакомлю с моей, — предложил Мышелов.

— Домой? — учтиво переспросил Фафхрд с едва заметным удивлением.

— Это в Тусклом переулке, — уточнил Мышелов.

— Ты имеешь в виду «Серебряный Угорь»?

— Нет, позади него. Посидим, выпьем чего-нибудь.

— Я захвачу еще кувшинчик. Слишком много выпивки никогда не бывает.