Билл казался то ли грустным, то ли задумчивым. В общем, я решил, что сегодня у него лиричное настроение. Брат дождался, когда закончится проигрыш, и вступил. Давно не слышал его голос под гитару. Всё в душе с аккомпанементом в качестве звуков льющейся воды. Билл пел чисто, видимо, уже успел распеться, пока занимался с Алисой. Надо же, её имя запомнилось. Может, не всё так потеряно с её вокальными данными?

Брат повернулся корпусом ко мне и положил руку на плечо, как часто делал это раньше на концертах. Я непроизвольно улыбнулся. Билл пел уже тише почему-то, но от этого песня казалось ещё проникновенней, и его голос обволакивал какой-то невидимой дымкой, уносил из этого кабинета. А моё воображение почему-то разыгралось, и я даже реальность по-другому воспринимать стал. Взглянул на Билла. Он был так близко, до сих пор не убрал руки с моего плеча. Мне даже мерещилось, что брат тянется ближе и ближе ко мне, совсем крыша поехала. Я снова перевёл взгляд на струны, дабы не сходить с ума. Было здорово играть и слушать Билла. В ушах появился какой-то шум, и для меня голос брата иногда опускался совсем до шёпота.

Эта пара минут была потрясающей, поэтому последний раз я проводил по струнам с едва заметным вздохом разочарования, не хотелось заканчивать. Билл сразу же убрал руку с моего плеча, точно держать её там можно было только под музыку. А у меня возникло ощущение, что мы вернулись на землю грешную, спустившись откуда-то с небес. Я хочу играть. Чувства переполняли, и помимо великолепного ощущения такой близости близнеца, ко мне явилось осознание того, что я безумно хочу на подмостки, что в моей жизни этого пунктика не хватает; что снова хочу на огромный стадион, на сцене которого захватывает дух, потому что смотреть на многотысячную толпу так же удивительно, как смотреть вниз со страшной высоты.

- Том, знаешь, как я хочу петь…

Он тоже об этом думал. В очередной раз наши мысли сошлись.

- Знаю.

Мне безумно хотелось дать это Биллу, чтобы стереть печаль с его лица. Он, конечно, редко предавался воспоминаниям или просто виду не подавал. Всё равно кусок от нас оторвали, и с этим уже ничего не поделать.

Я обнял Билла за плечи и притянул к себе. Во мне возникло желание что-то изменить, преобразовать нашу жизнь, чтобы либо вернуть какие-то моменты, либо выкинуть их из памяти навсегда. То есть нам нужно то, что сможет затмить воспоминания, мы нуждаемся в красочном настоящем, от которого невозможно отказаться ради ностальгии или мечты повернуть время назад.

Если быть до конца честными, то виноваты мы сами. Нельзя пенять на судьбу-злодейку, утверждать, что продюсеры нас гадко кинули и прочее. Кинули мы и прежде всего самих себя. Если бы не идея этой школы, не знаю, чем бы мы все сейчас занимались. Ведь весь этот бред о дизайне, стоматологии и что там кто ещё говорил – чистой воды ложь. Хотя подходит ли сюда выражение «чистой воды», она же грязная, причём загаженная очень обстоятельно.

- Том, знаешь, чего я ещё хочу?

А желаний у брата, по ходу дела, много. Я убрал руку с его плеч и постарался сесть поудобнее, что-то у меня всё затекло от не слишком удобной позы.

- Чего?

Билл шаловливо улыбнулся, что не предвещало ничего хорошего. Для других. Сами себе мы навредили однажды, больше такого не практикуем. Думаю, с натягом можно сказать, что в этой жизни мы собрались попробовать всё и уверенно к этому идём.

- Чтобы о нас вообще забыли на какое-то время. Создать ощущение того, что мы одни на земле. Понимаешь?

Я не понимал. Билл говорил как-то странно, не запутанно, но неопределённо. Зачем ему нужно, чтобы нас забыли? Захотелось одиночества? Но это можно легко устроить, отключив телефоны в доме, попросив Густава с Георгом к нам не заходить.

- Ты поподробнее объясни, тогда возможность моего понимания резко повысится.

Билл глубоко вздохнул.

- Ничего нового не предлагаю. Просто давай скажем, что мы летим, допустим, на Кипр, а сами на Мальдивы.

Я усмехнулся, негодуя, как брат с таким серьёзным выражением лица говорит об этих островах, до которых я, кажется, пешком могу дойти, а там проводить экскурсии.

- Ладно, один вопрос только. Почему Кипр?

Билл закатил глаза, после чего обычно следовал длинный словопоток на тему того, что я не отличаюсь высоким интеллектом, и вообще самый умный тут он. Да мне, в принципе, всё равно, что он там говорит по этому поводу, но Билл часто несёт полную бредятину. Ну, действительно, почему Кипр?

- Ладно, Ибица, как мы и говорили уже.

Чёрт, точно. Совершенно вылетело из головы, что мы уже обсуждали место назначения для нашего отдыха. Хорошо, Билл напомнил, иначе его гениальный план по забыванию нас с треском провалился бы. Кстати, это ничего не даёт.

- Всё равно надо просить не звонить. Или самим отключится, и дело с концом, - Билл с энтузиазмом закивал. – Но какая разница – правду мы им скажем или нет?

Брат пожал плечами, давая мне понять, что это его очередная блажь. Просто вбил себе в голову такую дрянь и всеми силами хочет воплотить её в жизнь. Мне не жалко, пускай делает, что его душеньке угодно.

- Просто хочется, чтобы о нашем местоположении никто не знал. По-моему, это потрясающе.

- Особенно, если мы сдохнем.

Билл укоризненно посмотрел на меня, а я нагло улыбнулся в ответ. Да, мне обязательно надо всё испортить. Ну, не всё, такое на самом деле нечасто бывает, просто иногда находит. В принципе, если случится несчастье, то нашим бездушным телам будет уже не всё плевать.

- Ладно, хватит. Так, у нас есть ещё пятнадцать минут, играй давай!

Билл поднялся и заходил по кабинету, прислушиваясь к музыке. А песню я выбрал без труда, она про ложь. Не знаю, с чего вдруг, но захотелось именно её поиграть, музыка динамичная такая.

Проторчали мы тут ещё полчаса, потому что брат увлёкся, и ему резко захотелось спеть всё, что, естественно, было невозможно, если учитывать количество песен. К тому же я не все помню. А вот Билл эти тексты, кажется, ночами повторяет, чтобы не забыть ни одной строчки.

В итоге до кафе мы добрели, когда парни уже заметно занервничали, хотя это мягко сказано.

- Всем привет, - поздоровался Билл и плюхнулся на стул, стащив с тарелки Георга какую-то зелёную гадость. С каких пор Листинг это ест?

- Ты стал вегетарианцем? – незамедлительно спросил я.

- Нет, он стал худеть, - просветил нас Густав.

Думаю, ему хотелось ещё что-нибудь вякнуть, но делать он этого не стал, дабы Георг на него не накинулся с голодухи-то.

- Что, серьёзно? – Билл округлил глаза и, думая, видимо, что это незаметно, стащил ещё травки.

Я заржал. Это было серьёзно, да так серьёзно, что, я уверен, Георг впадёт в депрессию, если не добьётся расположения скрипачки и резко поправится от внезапного обжорства.

- Да, - он смутился, или мне показалось? – И перестань таскать мой салат!

Сейчас за салат начнётся нешуточная борьба, если в ближайшую пару секунд не нарисуется официант. Он, наверное, на расстоянии почувствовал приближение бури и незамедлительно появился, интуитивно встав ближе к Биллу. Тот сразу же попросил то же, что и у Георга.

Мой брат никогда не признается, но он следит за фигурой. Было время, когда Билл жрал всё подряд и не парился по этому поводу, ибо природа ему как-то очень помогла в этом вопросе. Но настал день, и близнецу что-то ударило в голову, он решил, что надо питаться здоровой пищей, следить за весом, чтобы в тридцать лет не приобрести заметный животик. Я тогда посоветовал не пить пиво, но ему этого показалось мало. С тех пор Билл питается той самой здоровой пищей и выглядит ещё более худым, по-моему. Но всем окружающим говорит, что это его обыкновенный рацион, и он ни в коем случае не намеренно поддерживает себя в форме, не худеет, когда срывается со своей вечной диеты. Ага, конечно. Если честно, ему никто не верит и правильно делает.

- Том, мы одни нормальные остались, - резонно заметил Густав.

- Ничего, дистрофия заразна, поэтому когда Георгу удастся похудеть до пятидесяти килограмм, мы тоже решим опробовать вегетарианскую диету.