Меня не волновали чужие проблемы, чужое горе. Переполняло сумасшедшее счастье от осознания того, что с Биллом всё в порядке, что его здесь вообще нет. А я идиот, придурок. Как только мог подумать, что с ним что-то случилось?! Я всегда предпочитал не пускать в голову плохое, потому что в своё время мне все уши прожужжали фразой про материальные мысли.

Я поднялся и медленно побрёл к машине. Силы резко покинули. Подобное состояние бывает, когда что-то происходит, но также оно может вихрем налететь на человека, если на него сваливается такое счастье как избавление от дурацких предположений и глупых «а вдруг». Я опять позвонил брату. Разнообразием он меня прямо радовал, мобильник снова был включен, но прерывать гудки никто не собирался. Ну, и ладно. Главное – Билл в порядке.

Теперь осталось дождаться завтрашнего дня, разбирательства с Георгом и установления хоть какой-то ясности.

***

- Мне нужно знать, где он снимает квартиру. Ты понимаешь это? Я вчера чуть с ума не сошёл, когда услышал, что произошла авария. Туда приехал.

Георг усталым взглядом смотрел в никуда. Мы сидели в его машине, домой к нам он зайти не изволил, заявил, что спешит, и у него нет времени на разговоры с помешанными близнецами. Пришлось выйти самому.

- Я вот сижу и удивляюсь, с какого верю тебе сейчас, - Листинг сложил руки на груди. На меня он не смотрел принципиально. – Знаешь, у тебя талант. Действительно талант убеждать людей. И у Билла тоже. Вот только он в моих глазах обладает некоторым преимуществом, потому что в отличие от тебя признался во всём, а не стал заливать пургу, путаясь в собственных словах.

Я не отвечал, предпочитая молча выслушивать все претензии Георга. Он не отошёл после вчерашнего, не сбавил обороты и даже не сменил тон, всё такой же насмешливый и недоверчивый.

- Нечего сказать? Да, кстати, ты вообще чувствовать и понимать человеческое умеешь?

Меня это просто за*бало: его снисходительная интонация, отношение а-ля отец – сын-хулиган, настырное избегание взгляда. За*-ба-ло.

- А ты разговаривать нормально можешь? Что такого особенного я сделал? Мы сделали. Что? Соврали, что поедем на Ибицу, а сами укатили всего лишь загород? Тебя это так задело? Глупо, Георг, безумно глупо. Ты себя со стороны послушай, несёшь полную х*йню.

Листинг, наконец, повернулся ко мне. От этого стало только хуже, смотрел он на меня чуть ли не ненавидящим взглядом. Кстати, мне интересна реакция Густава на всю сложившуюся ситуацию.

- А вы не х*йню выдумали? Сейчас соврали так, шутя, без всякой цели. Но это только доказывает, что с серьёзной ложью в вашем исполнении лучше не сталкиваться. А может, я уже столкнулся? Чем ты мне можешь доказать, что вы не лгали раньше, не будете лгать потом? Так доверие теряют, Каулитц.

Я не чувствовал отвращения к себе, которое должно было появиться, вероятно, Георг на это рассчитывал. Мне хотелось поскорее свернуть бессмысленную баталию и узнать, где Билл снял квартиру.

- Чего ты от меня сейчас добиваешься? Я уже извинялся. За нас обоих извинялся. Прости ещё раз, - слова давались без труда, было странно легко просить прощения. Георг прав, что-то во мне всё-таки атрофировалось. – Скажи, где Билл квартиру снимает, а?

- Он просил не говорить. Кстати, я так понял, ты мне солгал.

О, Боже.

- О чём? – выдавливать из себя слова становилось всё труднее.

- Билл так отреагировал на моё сообщение о вашей ссоре из-за твоего новоиспечённого парня, что не понять невозможно. Знаешь, когда не хотят в чём-то признаваться, говорят, что это личное, и все вопросы отпадают. Это личное, Том?

А вот теперь мне хотелось провалиться сквозь землю. Георг поведал брату о том, что я сказал про парня. Он-то, конечно, в курсе, что это всё чушь, но было неприятно. Билл вообще не должен был о моих словах знать.

- Да, это личное. У меня проблемы с быстрой реакцией на подобные вопросы, поэтому…

- Тебе легче врать. Всё очень просто, не так ли?

Георг повернул ключ зажигания и перегнулся через меня, открывая дверь. Я не стал дожидаться, когда меня силком выпихнут из автомобиля и вышел сам, сильно хлопнув дверцей. Совершенно случайно хлопнув.

Я не представлял, что теперь делать и как разбираться в образовавшемся дерьме. Нужно любыми способами достать Билла, установить мир хотя бы с ним. А потом поговорим с парнями вместе и начистоту. Мне ещё интересно, что думал Густав.

Мысли забились под завязку, такой хаос в них творился, что не представлялось возможным разгрести хотя бы к вечеру. Всё в этой ситуации слишком: слишком запутанно, слишком неясно там, где вопросов по определению возникнуть не может, слишком тяжело проходит, слишком долго. Я испытывал ломку. Мне требовалось увидеть брата, хотя бы просто увидеть, а он не брал трубку, Георг не говорил адрес. Я чувствовал себя пойманной в клетку птицей, которой для верности крылья обрезали, чтобы точно не улетела. Мне не позволяли выйти из этого прямоугольника участка нашего дома. Может, школу посетить? Конечно, очень малы шансы того, что Билл будет там, но попытать счастье стоит.

Дома по телевизору вещали новости, в которых ведущий рассказывал о случившейся аварии, сообщал, что молодая пара погибла. Водитель скончался сразу, а женщина - уже в больнице, не спасли. После этого короткого сообщения стало ещё паршивее, появился тот эффект отвращения к себе, которого так и не добился Георг.

Мне доводилось видеть аварии. Две, наверное. Правда, Билл при этом всегда находился на соседнем сидении, а об исходе мы не узнавали ни на месте, ни из новостей. А тут появилось какое-то нехорошее чувство, словно я в чём-то виноват.

Я позвонил Биллу. Терроризировал его долго, в конце концов, брат просто нажал на сброс.

- Ну, чего тебе надо? – спросил я у сотового и кинул его на столик.

Моя жизнь превращалась в болото, порядком меня доставшее и измучившее. Я просто мечтал о тихой гавани. Сколько уже дней прошло? Сегодня четвёртый, а близнец до сих пор не удостоил меня разговором. Ну, почему я должен надрываться, названивать ему несколько раз в час? Не мне же одному это нужно. Он занимался глупостями, строя из себя обиженную сторону. Если честно, из памяти уже стёрлось, почему я уехал. Билл кричал. А что кричал, что именно меня зацепило, я благополучно забыл под влиянием сильнейшего стресса. Довёл меня самый близкий человек на свете.

Телефон разразился звонком, заставив меня нервно дёрнуться на месте. Я схватил мобильник и с сожалением увидел на дисплее имя Густава.

- Алло.

- Привет, Том, - голос Шефера звучал обычно, и я понадеялся, что хоть он не будет меня отчитывать за грехи.

- Привет. Рассказать тебе, почему мы соврали?

- Нет, не нужно, - поспешно ответил Густ. – Давай завтра в кафе напротив школы встретимся около часа, тогда всё и объяснишь. Сразу говорю, долго объяснение вашим поступкам искал. Ноль.

Он сказал «поступкам»? Во множественном числе? Мои надежды мгновенно развалились. Если Георг просто высказывал претензии, то Густав будет разбираться конкретно.

- Припомнил ещё гадости?

- Ага. Будет весело, - очень.

Я, естественно, уже забыл, о чём мы с Биллом ему рассказывали, в какие несуществующие мелочи посвящали…

- Тогда до завтра.

- Выспись, - посоветовал Густав и отключился.

Какая замечательная рекомендация-то, бл*! Мне удавалось спать, но сегодня день какой-то перегруженный, поэтому я не питал пустых надежд к полноценному сну. Очнусь разбитый и совершенно не готовый к повторному покорению вершин, с которых так удачно скатился.

Мне казалось, я ни в чём особо не виноват. Моей вины вообще не было, была общая – моя и Билла. Так вот эта наша вина заключалась в том, что мы солгали всем о своём местонахождении. Но сейчас дела обстоят совсем иначе – виноват я, к Биллу претензий почему-то гораздо меньше, а он ещё и в обиде. Я бы не отказался, чтобы меня просветили по этому вопросу.

Когда же всё закончится? Раздули из мухи слона, развели огромную проблему. Неужели все в одночасье превратились в идиотов? По-моему, никому не нужны лишние конфликты и разбирательства, пора прекращать заниматься ерундой и жить дальше. Но, видимо, со мной согласны только молчаливые стены.