А кто-нибудь предусмотрел, когда с ним произойдёт несчастный случай; когда он сумеет осуществить задуманное дело? Предусмотрел, как спасаться от невзгод и не повторять ошибок? Не предусмотрено столько всего, что дыхание перехватывает, но самое страшно – или всё-таки именно человеческое? – что некоторые моменты люди не предусмотрят никогда. Технический прогресс ведь не спасёт от самого себя. Или всё же писатели-фантасты могут воображать то, как в таком-то году выдающий учёный изобретёт предохранитель от ошибок, неверных шагов (буквальных и мысленных)?

Билл подошёл к автомобилю со стороны водителя, но Том оттащил его за рукав:

- Сиди так.

Билл благодарно посмотрел на близнеца и улыбнулся ему, получив ответную улыбку. Он подошёл к нему и обнял, уронив голову Тому на плечо. Ноги практически не держали, и было непонятно, какими чудесами они ещё не рухнули на асфальт подле машины.

- Я тебя люблю, - прошептал Том, стискивая Билла в объятиях. – Давай, садись. Приедем домой и заснём.

- Отключим телефоны и выбросим часы.

- Я думаю, последнее – слишком радикальная мера, они дорогие. Помнишь?

Билл кивнул на манер болванчика и, обойдя машину, сел в салон.

***

Сегодняшнее утро было, наверное, самым непонятным за всю их жизнь. Оба не понимали, стучит в висках или нет, вкусное кофе или отвратительное, знобит их или это в доме тепло. Погода соответствовала, как могла: солнце постоянно то скрывалось за тучами, то появлялось на голубом пространстве, нагревая подоконник в кухне.

Чувство некой половинчатости не отпускало и в этот момент, когда они сидели и ждали хирурга. Снова ожидание, от одного упоминания которого тошнит. Странное дело – людей «тошнит» от стольких вещей, а они всё равно это делают. Тошнит, а ждут; тошнит, а чертят; тошнит, а с улыбкой несут гостям торт. Один из пунктов несвободы, который можно раздуть до таких размеров, что впору будет ужасаться собственному существованию.

Рядом сидел какой-то мужчина. Том размышлял о том, что у него стряслось, хотел даже спросить, но губы разлепить так и не получилось. Билл этот порыв брата чувствовал, но тоже ничего не предпринимал, предпочитая разграничивать свои проблемы и чужие и не вникать в последние.

Мужчина сохранял усталость на лице, привычную для тех, кто находится в клиниках. В таких заведениях как будто бы обитают невидимые энергетические вампиры, высасывая и без того немногочисленные силы. А ещё в больницах часто заговаривают с незнакомцами и заводят такие бурные беседы, каких порою не удаётся завести с приятелями в компании. Общая беда объединяет, человек нуждается в том, чтобы выговориться, а ещё лучше – найти кого-то с такой же проблемой и почувствовать себя не самым ущербным представителем этого мира.

Хорошо, что у Билла есть Том, а у Тома есть Билл. Им не требуются пустые знакомства для изливания душевных страданий и последующих советов и поддержки. Их поддержка молчаливая и постоянная, она присутствует даже тогда, когда всё хорошо и переживать не о чем. Это очень прочная основа для того, чтобы всегда уверенно идти по своему пути, не боясь промахнуться, совершив какую-то оплошность.

Вот Лангбайны тоже друг у друга есть, и один, вероятно, поддерживает другого ничуть не хуже. Но после того как кто-то из них оступился, появился же страх, хотя вроде бы бояться попросту нельзя, когда рядом с тобой живёт такой человек. Или выражение «ничто не вечно» верно?

Из палаты справа вышел немолодой мужчина, снял с лица повязку. Каулитцы одновременно повернулись к нему и замерли, ожидая каких-то слов. Сидевший рядом человек тоже вопросительно смотрел на хирурга. Забылся?

- Операция прошла успешно, - произнёс он и ободряюще улыбнулся близнецам. – Состояние парня стабильное. Ему нужно время, чтобы отойти от всего, остальное в норме. У него сильный организм.

- Спасибо вам, - сглотнув, сказал Билл.

Они с Томом поднялись с мест, но хирург не стал задерживаться.

И снова эта половинчатость: ведь всё, можно выдохнуть, можно разомкнуть плотно сжатые губы и что-то уже сказать, как-то обрадоваться, а не выходит, словно ещё не поняли окончательно – можно расслабиться.

Потом из операционной вывезли Ларса, определили его в обычную палату и сообщили сопровождающим Каулитцам, что посещать можно с завтрашнего дня. Они торчали в клинике, чтобы услышать несколько предложений, сказанных врачом, всё остальное неважно и прошло впустую. Иногда время нужно тратить бесцельно, потому что нередко в такие моменты цель стоит вполне определённая.

- Думаю, сегодня мы поедем домой с чистой совестью. Билл?

- Да. Я поведу.

***

Изменений они ждали только одних - Ларс поправится, и с его здоровьем проблем больше не будет. А вышло так, что изменилось то ли восприятие мира, то ли взгляд на собственные поступки. Билл с Томом смотрели на своих друзей и не узнавали в них вечно волнующегося, тратящего миллионы нервных клеток Кордиана и вспыльчивого, в любое мгновение готового изобразить очередной протест Ларса. Их сходство стало абсолютным, отличались по каким-то мелким повадкам или привычкам складывать руки. В остальном – одинаковые, точно им подогнали общий комплект образа, который по удивительному соглашению был принят обоими. Кордиан не выставлял себя курицей-наседкой, Ларс – импульсивным подростком. Они сдержанно смеялись; Они сдержанно разговаривали с людьми и друг с другом; во взгляде появилось непонятное спокойствие и… уверенность, что ли. Может быть, им этого всего не хватало раньше, а может, потеряв свою неумеренность, близнецы распрощались с каким-то задором, который иногда хоть и мешал, но красовался живописным пятном в характере.

Говорят так: что-то теряешь, что-то находишь. Пожалуй, нужно создать дополнительную конструкцию этого выражения: что-то теряешь, что-то возвращаешь. Лангбайны обрели былую гармонию в отношениях, которой им так не хватало. Билл иногда смотрел на этих двоих, вспоминал, в какой кошмар эти парни превратили свою жизнь, и неизменно приходил к одному выходу: от сложных периодов не застрахован никто, главное вовремя от них избавиться. А потом ловил шкодливый взгляд Тома и надеялся, что с ними ничего подобного никогда не произойдёт.

На свете столько фраз, поговорок, мудростей и цитат… Ты их читаешь и думаешь о том, как это хорошо сказано, то; а ещё порою может проскочить мысль, что вот такое явление человеку совершенно точно не нужно, что бы там в конце испытаний ни предлагалось и ни были в порядке вещей.

Эпилог

Билл водил носом по шее брата, со смехом щекотал его по рёбрам, отчего Том забавно дёргался и непроизвольно заливался хохотом, норовя скатиться с постели.

- Эй, Билл! А, чёрт.

- Какой ты бессильный под моим напором, - издевательски проговорил Билл, переползая рукой на живот. – Как же премьера, Том? Том, мы должны говорить речь.

Том выгнулся и дотянулся до пятки заигравшегося близнеца. Билл тут же перевернулся на спину, и они синхронно засмеялись. Дыхание было немного сбившимся, в комнате душно, и хотелось распахнуть окно, вот только сначала нужно подняться, а в постели было так хорошо.

- Ларс скажет, ему на радость будет. Я не понимаю, чем они там занимаются, нужно ведь натаскивать себя на публичных выступлениях.

- Да, конечно. Учёба началась полтора месяца назад, а их уже выпустят натаскиваться.

- Берит, по-моему, уже через месяц выступала.

Билл выбрался из-под горячей руки Тома и потянулся.

- О чём мы вообще говорим? Иди кофе вари, у меня отпуск!

Том недовольно забурчал что-то себе под нос, но с кровати встал.

- У меня, между прочим, тоже, герр режиссёр.

- Что, хочешь спектакль забахать?

Том сверкнул улыбкой и, кинув в Билла упавшую на пол подушку, скрылся в коридоре.

Сегодняшний день – самый знаменательный за последние два года. Закончился их личный кошмар, успокоилось бушующее море внутри, и вообще всё наладилось, наконец вознаграждая за бессонные ночи, пролетающие мимо бесцветные дни и те будни, в которые хотелось удавиться. Так больше не будет никогда. И плевать на то, что там говорят.