- Просто мама не пожелала никого слушать и взяла в больнице расписанную для меня диету. Вон там, - Ларс указал на небольшое прозрачное блюдо, – варёная рыба; там пюре, но тоже под меня подстроенное, поэтому…

- Ларс, прекрати сейчас же! – крикнул из другого конца комнаты Кордиан.

Том даже облегчённо выдохнул, потому что перечисление блюд сопровождалось такой дозой саркастического тона, что слушать было невозможно.

- Ларс никак не привыкнет к диете, - извиняющимся голосом пояснила Альхайд.

Билл пересёкся взглядом с братом. Тут, похоже, не в одной диете загвоздка, и ситуацию нужно исправить в ближайшем будущем.

- Да, паршивая диета. Может, уже рассядемся?

- Ларс, послушай, - Том наклонился к нему, чтобы остальные, увлёкшиеся разговором, ничего не слышали. – Ты таким показательным поведением лучше себе не сделаешь.

- Том, я знаю, что лучше я себе уже не сделаю. Только хуже.

- Ты очень сильно заблуждаешься, поверь мне.

- Хватит шептаться!

Билл плюхнулся рядом, на мгновение сцепив с Томом пальцы. Кажется, они оба видели и понимали одно и то же. Неужели в голове у Ларса такой бардак, что с ним не в состоянии справиться даже Кордиан? К сожалению, он тоже не имеет права на слабину и уставать не должен ни в коем случае: это его бесконечное бдение.

- Сами положите? – Альхайд потянулась к деревянной ложке.

- Положим, конечно, не надо.

Билл перехватил ложку и разложил еду всем по тарелкам, Ларс взял немного пюре и небрежно кинул сверху рыбу.

Если бы он не был после больницы, если бы он не превратился в хрустальный раритет, Билл бы его ударил. Сначала встряхнул хорошенько, наорал, а потом, если бы тот не понял, ударил. Потому что его новоиспечённые манеры отвратительны, и от этого страдает не только он сам, но и окружающие. Альхайд улыбалась и держалась просто замечательно, но по её глазам становилось ясно, что ей очень тяжело с младшим сыном, который вдруг вспомнил детство и решил устроить череду ребяческих капризов. Он самостоятельно над собой издевается. Если относиться ко всему проще, то оно таковым и будет, а он себя накручивает, уводит в дебри ни на что не опирающихся, совершенно бессмысленных обид.

Через полчаса разговоров об институте, о дальнейшей учёбе Ларса, который ещё не определился с дальнейшим поступлением, беседа зашла об образовании Каулитцев, плавно перетекла к мультипликации и подступилась к главной теме вечера.

- Я не знаю, как вас благодарить, вы такое для нас делаете… Это невозможное что-то. Человеческое вам спасибо, вы не представляете…

- Мы представляем, - прервал её Том. – Альхайд, мы ещё ничего, по сути, не сделали. Только начали работу над мультфильмом и пообещали отдать вам необходимую сумму, когда она появится. Мы ведь друзья, - он улыбнулся.

Альйхайд прерывисто вздохнула и быстро провела руками по лицу. Она вся покраснела, начала нервно копаться вилкой в нетронутом салате, пытаясь совладать с собой. Атмосфера в комнате пропиталась этим волнением, которое передалось и Каулитцам. Есть уже не хотелось, хотя днём они только перекусили, так и не сумев себе позволить полноценный обед.

- А никакие документы не нужны? – несмело спросила женщина.

- Мы не хотим никаких документов. Вы у нас кредит собрались брать или как?

- Просто живите спокойно и всё, - произнёс Билл, налив себе апельсинового сока.

Ни капли алкоголя на столе не стояло, чему он был очень и очень рад, иначе гораздый до всяких пиршеств Ларс выказал бы ещё одну порцию недовольства. Билл поймал себя на мысли, что сложно ему с ним находиться.

- Мы последуем этому совету, - тихо подал голос Ларс.

Том удивлённо повернулся к нему, ощутив, что никакой иронии в сказанном нет. Вот говорят, устают от работы, устают от трудных отношений, устают даже от безделья. В этот момент ему показалось, что Ларс устал от собственного настроения. Интересно, это надолго? Было бы здорово, если б бесплатный концерт на сегодняшний день свернулся, досмотрят как-нибудь в другой раз. Хотя такие вещи обыкновенно не имеют окончания довольно продолжительное время.

- Я ещё торт испекла, - сообщила Альхайд, и Кордиан, вызвавшись принести его, удалился на кухню.

- Ещё один потрясающий рецепт? – простонал Билл. – Альхайд, я этого не выдержу, мне пихать некуда.

- Такой торт грех не попробовать, так что отказы не принимаются.

- Мы его потрясём, чтобы улеглось, если что, - пообещал Том.

Ларс ушёл в себя, снова замолчав. Он крутил в руках слайдер, без конца выдвигая его и с шумом задвигая обратно. Звук не раздражал, но определённый дискомфорт от него появлялся.

Было желание подумать о чём-нибудь другом. Не об этом вечере, не о работе, не о необходимых деньгах, не о щёлкающем слайдере, не о Ларсе и вообще не о Лангбайнах. Несомненно, они являлись очень важным моментом в жизни, а сейчас на них сосредотачивалась большая часть внимания, но, чёрт, в данную секунду было невозможно бороться с нарастающим раздражением. Уж лучше бы бесил конкретно этот дурацкий звук, но доставало всё, что окружало. Вроде бы царило спокойствие, надоедало только волнение, а тут на тебе. В скором времени придётся пить успокоительное.

Том незаметно гладил коленку Билла, периодически сжимая его руку. Тот, видно, уловил резко переменившееся настроение и тоже ощущал себя немного неловко.

- Ларс, а тебе не надоело?

- Убрать? – вполне миролюбиво поинтересовался парень.

Каулитцы синхронно кивнули, и телефон был спрятан в карман как раз в тот момент, когда в комнату вошёл Корди, неся торт или, скорее, пирог внушительных размеров.

- Давай мне.

Кордиан передал матери поднос, кинув беглый взгляд на брата. И когда это кончится?

***

Время потекло. Вообще работа всегда уносит с головой, кружит в водовороте действий, незначительных с виду событий, очень мелких, но в сумме приобретающих глобальные масштабы. Освоение программ, на которых раньше не работали, постоянные пересчёты, разборки с Ведиго насчёт сметы и ссоры с Эльдой, дорабатывающей финал сценария. Всё кипело, дарило удивительное чувство того, что ты живёшь, а не стоишь на месте, что время несётся, неумолимо приближая то одно, то другое. Казалось, за ним не поспевали только мысли, мчащиеся вскачь, но всё равно безбожно опаздывающие.

Человек умеет и догонять время, и перегонять его; в противном случае жизнь бы застопорилась на прошлом. А вот память и мысли почему-то никак не могут выучить это искусство. Да и надо ли? Насколько бы полной была душа, если бы и она бежала вечную гонку?

Отпуск в «родной» компании давно закончился, и выносливость медленно, но верно пошла на спад. Близнецы часто работали в другом здании, брали эскизы, обговаривали всё заранее. Пришлось потратиться на новый ноутбук, установить программу получше и рисовать, уже лёжа на собственном диване, пропуская ночь.

Они не жаловались, но тем не менее злобно рыкали на окружающих, в очередной раз не выспавшись; усиленно ругались с несчастной Эльдой, критикуя её работу так, как не критиковали никого. Пожалуй, эта женщина, хоть и старательно демонстрировала свою гордость, получала больше всего камней. Видение её у Билла с Томом за какой-то период изменилось, она с обидой воспринимала особенно сильные выговоры, иногда пыталась предложить компромиссы, которые изредка всё же принимались.

Аниматоры работали почти механически, не споря по поводу того или иного персонажа. Но герои при этом получались живыми и яркими, что заставляло неизменно улыбаться, когда составлялась очередная сцена, ещё не до конца сглаженная, с недоработанным фоном, но душевная и самобытная. Создаваемый мир заставлял в себя верить.

У Ника вошло в привычку иронично интересоваться о том, как продвигается работа, какова сегодняшняя степень усталости и в кого хочется бросить какой-нибудь тяжёлый стул. На последний вопрос ответы не озвучивались, но мысленно варьировались, постоянно возвращаясь к одному и тому же человеку – Хилару. Его то ли жаба душила, то ли ещё что, но цеплялся он буквально ко всему, вызывая гнев и желание приложить улыбающуюся морду к стене, да покрепче. Он свободно прерывал своё рисование, подходил к Каулитцам и задавал тупые вопросы, перескакивая с одной темы на другую и непременно осведомляясь о режиссерской деятельности.