Двери палаты резко распахнулась, и внутрь влетело несколько человек в белых халатах. Молодая девушка быстро включила свет, от которого глаза Тома начали резко болеть, даже учитывая то, что ресницы были плотно сомкнуты, а теперь ещё и начали подрагивать, сдерживая какие-то ужасно настырные слёзы.

Врач проворно убрал кислородную маску с лица парня, позволяя ему дышать свободно. Самому.

- Колите успокоительное, - врач пощупал пульс на запястье, задумчиво хмурясь и встревожено вглядываясь в то, как парень пытается разлепить веки, но из-за света у него ничего не получается.

Вторая фигура достала откуда-то небольшой шприц и за считанные секунды оказалась возле Тома, быстро вколов в трубку от капельницы успокоительное. Датчики постепенно успокоились, возвращаясь к обычному равномерному пиканью, а веки парня перестали дрожать – он погрузился уже в полноценный сон.

- Ну, хоть один из них очнулся, - тихо протянул врач, пристально наблюдая за тем, как Томас мерно дышал, а его грудь плавно поднималась и опускалась под тоненьким одеяльцем.

- Что с ним делать? – молодая девушка встала рядом с мужчиной и тоже печально взглянула на парня.

- Ничего. Завтра он должен проснуться.

- А кто ему расскажет о том, что случилось? – она встревожено перевела глаза на врача.

- Я сам всё расскажу, - пауза. – Пойдём.

Они последний раз взглянули на пациента и последовали к выходу из палаты, чтобы завтра снова ворваться в эту пока что спокойную жизнь.

***

Второй раз он очнулся солнечным днём. Кислородной маски уже не было, однако приборы продолжали равномерно пикать где-то на заднем плане, где-то, казалось бы, очень далеко. Окно было открыто – летний воздух плавно проникал в палату, еле-еле касаясь парня своими тонкими пальцами. Где-то тикали часы. В коридоре порой кто-то проходил, громко разговаривая. Кто-то смеялся.

Том чуть-чуть приоткрыл глаза, вглядываясь в белоснежные стены, тихо застонал, словно хотел убедиться, что у него всё ещё есть голос, что он всё ещё живой.

Несколько секунд, которые длились какой-то ленивой вечностью, отчётливо отпечатались в его памяти резкими кадрами жизни. Протяжный писк, давящий на нервы, словно кто-то решил посмеяться и провёл ножом по стеклу, опять неприятная тупая боль в теле, поглотившая все остальные эмоции и чувства как губка ненужную воду, какой-то щелчок на улице, открывшаяся дверь палаты.

Парень медленно перевёл взгляд в сторону незваного гостя – глаза кольнуло неприятной болью – и осмотрел того с ног до головы, примечая для себя, что это точно врач. Белый халат, карточка с именем на нагрудном кармане, которую Том с трудом различил, тёмные волосы, очки.

- Том, - мужчина приветливо улыбнулся, хотя где-то на глубине его карих глаз скрывалось спрятавшееся беспокойство. Он подошёл к кровати и взглянул на пациента сверху вниз. – Меня зовут доктор Коутс. Ты меня слышишь?

Парень коротко кинул, словно боясь произнести это несчастное «да» и осознать, что и этого сделать просто не может.

- Хорошо, - он улыбнулся. – Можешь пошевелить рукой и дотронуться до носа? – продолжил расспрашивать он, проверяя, всё ли в порядке с Томом.

Каулитц нахмурился и осторожно поднёс правую руку к лицу и коснулся кончиком пальца своего носа.

- Так, теперь левой.

Парень повторил и, словно угадав следующий вопрос доктора, пошевелил ногами.

- Док… - начал он, но замолчал, услышав свой хриплый голос. Прокашлялся. – Доктор, что случилось?.. – Том хотел спросить «с моими родными», но голос предательски дрогнул, заставляя парня молчать.

- Вы попали в аварию, - Коутс опустил глаза, понимая, что всё равно придётся рассказать этому парню всю правду. – Ты пролежал во временной коме две недели. Тебе повезло, так как с той стороны, где ты сидел, было самое безопасное место. Ты отделался лёгким сотрясением, переломом руки и парой сломанных рёбер. Плюс ко всему, вероятно, из-за шокового состояния ты пролежал в коме. Это нормально для такой ситуации, - мужчина облизал засохшие губы и ещё больше нахмурился.

- А что с моими родителями? – встревоженно спросил Том. – Они живы?

Коутс глубоко вздохну, продолжая избегать встречи взглядами с этим ещё совсем юным созданием.

- Понимаешь, Том, - он попытался собраться с мыслями, признаться, говорить такие новости он так и не привык за всё время своей работы. – Удар был прямым. Столкновение повредило всю переднюю и боковую часть вашей машины, где сидели твои родители. Они скончались сразу же после того, как фура врезалась в капот, - голос неуверенно дрогнул. – Похороны уже были, пока ты пролежал в коме.

Каулитц проглотил комок, застрявший в горле, и попытался усердно сдержать слёзы, хотя, ещё не до конца понимая, что Симоны и Гордона больше нет. И не будет. Никогда.

- А Билл? – шёпот. Всё, на что он был способен. Голос сильно дрожал, однако парень продолжал надеяться, что хотя бы это у него не отняли.

- Он жив, - заверил его доктор. Том закрыл глаза, благодарно приподняв уголки губ и тихо почти незаметно вздохнув от облегчения. В горле запершило – ещё чуть-чуть и он не сможет сдерживать слёзы. – Но он в коме, - как битой по голове. – Я не знаю, когда он очнётся. У него сильное сотрясение мозга. Когда его доставили к нам в реанимацию, он был совсем плох. Пришлось сделать две операции. Его сильно потрепало, ведь он не был пристёгнут. Это чудо, что он вообще жив, однако у него была повреждена нервная и опорно-двигательная система. Сможет ли он двигаться станет ясно только тогда, когда он очнётся.

Том продолжал лежать с закрытыми глазами, боясь распахнуть ресницы и понять, что плачет как девчонка.

- Он в соседней палате. Ты сможешь его навестить, когда пройдёшь осмотр. Мне жаль, Том, - он замолчал, понимая, что говорить в этой ситуации будет совсем лишним. – Отдыхай.

Парень услышал тихие шаги и очередной звук ожившей двери. Он шумно вдохнул воздух и бессильно застонал как ребёнок, забившийся в угол и плачущий от страха. Слёзы скользнули по вискам и впитались в белоснежную подушку, оставаясь там неприятным мокрым осадком его собственной боли.

TOKIO HOTEL – Zoom

- Через пять минут я вернусь, и мы пойдём на осмотр, хорошо? – её голос прокатился бесполезным эхом по палате в тот момент, когда он сидел на краю своей кровати в этой нелепой больничной пижаме с загипсованной левой рукой, которую трепетно прижимал к животу, и свешанными с матраса ногами, пристально смотря в стену.

- Хорошо, - отозвался Том, не глядя на девушку и даже не пытаясь придать своему голосу каких-либо эмоций. Всё холодно, безжизненно, пусто.

Она скрылась в коридоре, оставив слегка приоткрытую дверь, откуда внутрь влетали разные голоса и шум, однако Том не обращал на это никакого внимания, продолжая грустно сидеть на одном месте. Здоровая рука лежала на коленях, сжатая в кулак, словно он подумывал уже отправить кого-то в нокаут, возможно, даже свой внутренний голос, взгляд затуманенный и какой-то потёртый судьбою, голова забита встревоженными мыслями, но в то же время абсолютна пуста. Казалось, эта душевная боль, окончательно заглушавшая в тот момент физическую усталость, могла завладеть любым существом, который решился бы подойти ближе и попасть в радиус поражения этой жестокой бомбы.