Меня толкают в спину – я поскальзываюсь на мокром полу и отчаянно хватаюсь руками за раковину – нож со звоном падает и отлетает в сторону. Всё. Это конец…

И тут дверь открывается.

– Вы что делаете?

Затем шаги и удар кулака о чьё-то лицо. Джареда откидывают в бок – он врезается лицом в зеркало, и оно тут же трескается. Шаги отдаляются, хлопает дверь.

– Эй, ты как? – кто-то садится рядом на корточки и кладёт ладонь мне на спину.

Я морщусь.

– Всё нормально…

Я поворачиваю к нему голову и морщусь.

Старшекурсник. Один из тех, кто состоит в клубе скейтеров, однако его имени я не знаю. Я его видела только несколько раз в коридоре, потому что постоянно изо дня в день старалась сбежать отсюда как можно скорее. Тёмно-каштановый почти чёрные волосы, шрамы от пирсинга под губой, пирсинг в губе слева, джинсовая распахнутая куртка и выглядывающая из-под футболки татуировка на ключице. Хотя единственное, что я отчётливо запомнила в тот момент, – это глаза. Такие же карие, как и у меня, только темнее.

Я кое-как поднимаюсь и поправляю кофту.

– Что они от тебя хотели? – парень облокачиваясь одной рукой о соседнюю раковину.

– То же, что и всегда, – я не смотрю на него.

Я отхожу от него и забираю нож, складывая его и пряча в карман. Затем поднимаю взгляд на своё отражение. Я такая жалкая, что даже смотреть на себя противно.

– Точно всё в порядке? – снова спрашивает незнакомец.

Я устремляю на него безразличный взгляд, но в этот момент открывается дверь туалета, впуская преподавательницу по истории.

– Что вы здесь устроили? – с ужасом шепчет она, осматривая меня с ног до головы.

Старшеклассник стонет, прикрывая глаза рукой.

– Мисс, вы не так всё поняли…Я…

– Гаст, Фейз, за мной. К директору, – шипит учительница, придерживая дверь, чтобы мы вышли.

Я подхожу к своему рюкзаку и перебрасываю его через плечо, затем выхожу в коридор. Мы покорно идём за ней и вскоре оказываемся в кабинете директора, выслушивая о том, как учительнице кто-то сказал про то, что услышал звуки драки в туалете, а когда она пришла, то увидела нас двоих. Вовремя же эти придурки смылись… А то, что Гаст оказался в женском туалете, да ещё и рядом с девушкой и с разбитым зеркалом, так это вообще необъяснимо.

Когда женщина уходит, на нас обрушивается гневная тирада о том, как мы плохо поступили, и только после того, как директор выговаривается, он даёт нам слово.

– Сэр, – Гаст возмущённо вскидывает руку. – Я вообще тут не причём! Я шёл мимо и услышал странные звуки в женском туалете, зашёл и увидел двух девчонок и парня, которые наезжали на неё. Вот я и спас её!

Я безразлично стою и смотрю в окно позади стола директора. Пусть делают, что хотят, мне всё равно.

– Какие двое девчонок и парень? – спрашивает мужчина.

– Я откуда знаю? Я не общаюсь с мелкими! Ну, скажи же ты хоть что-нибудь! – он поворачивается ко мне, но я не произношу ни слова.

Если сдам Эбель и Вульф, они меня точно уничтожат.

Директор вздыхает и прикрывает глаза.

– Наказаны, – вздыхает он. – Неделю будете помогать нашему уборщику со школой после уроков. Раз не хотите признаваться, вам придётся отвечать за разгром в туалете.

– За что я то?! – возмущается парень. – Я вообще мимо проходил!

– Иди отсюда, Гаст, – говорит тот.

Я разворачиваюсь и первая направляюсь к выходу, слыша за собой возмущённые шаги старшеклассника. Как только за нами захлопывается дверь, он хватает меня за локоть.

– Ты какого чёрта молчала? Сказать не могла что ли? Из-за тебя мы оба наказаны, идиотка!

Я взмахиваю кистью, отбрасывая его руку в сторону, и, последний раз бросая взгляд на своего спасителя, направляюсь в сторону выхода.

Я ненавижу. Я ненавижу их всех…

Я ненавижу себя вместе с ними.

Наше наказание начинается с уборки класса – старшекурсник, очевидно, даже не собирается мне помогать. В его руках телефон, лицо непроницаемо. Да и плевать.

Я отвожу презрительный взгляд от Гаста, имени которого я так и не знаю, и бросаю тряпку на столешницу. Достаю из кармана сотовый, втыкаю в уши наушники и растворяюсь в громкой музыке, поглотившей все клетки моего тела. Теперь я не слышу надоедливого стука пальцев по экрану телефона, не думаю о том, что позади меня сидит на парте парень, которому я обязана, не думаю о том, что он смотрит на меня так же, как и все остальные.

Он такой же, как и все мои одноклассники. И плевать, что он меня спас. Плевать, что он первый, кто за меня заступился.

Я беру тряпку и подхожу к доске, начиная лениво стирать записи учителя. «Генетические заболевания» умирают с каждым моим медленным движением под такт музыки, оглушающей меня. Песня сменяется другой, когда я убираю мелки в шкаф, а затем и какие-то плакаты, которые достали для урока биологии и забыли убрать. Я кладу их на нужное место, скользя глазами по спрятанному в глубине шкафа человеческому скелету, прожигающему меня своими пустыми глазницами, закрываю дверки и иду в сторону бутылок с водой, чтобы полить цветы.

Специально задеваю плечом Гаста, когда прохожу мимо него в другой конец классной комнаты, даже не слышу, что он мне говорит или говорит ли вообще что-нибудь. Передвигаю стул к шкафу – ножки скользят по полу, но я этого не слышу, лишь чувствую мелкую вибрацию, проходящую по всему предмету к моей руке, забираюсь на стул и начинаю поливать цветок. Музыка на мгновение стихает, и я слышу приглушённый голос старшеклассника, который растворяется в очередных аккордах.

– …мать твою, идиотка…

Я слезаю на пол, передвигаю стул и принимаюсь кормить остальные цветы. Не хочу здесь торчать весь день, надо заставить его как-нибудь убираться.

Я щурюсь, когда солнечный свет падает через окно прямо на меня, и закрываю пустую банку. Наверное, надо набрать воды, а то опять придерутся к чему-нибудь. Хотя, это можно сделать потом. Не хочу. Я ненавижу делать то, что не хочу. И почему я вообще сюда пришла, как послушная девочка? Мне же плевать, исключат меня или нет. Я лучше пойду работать, чем продолжу учиться с этими дегенератами, один из которых сидит позади меня.

Типичный круто парень. Если отобрать у него популярность и поставить на моё место, то он лишится всего. Всего. Я была бы рада, если бы все такие же придурки оказались в таком же положении, что и я. Вряд ли они бы справились, потому что у таких людей нет ничего кроме их авторитета. А кем они будут, когда закончат школу? У них не будет ничего, им придётся добиваться всего заново, и не факт, что все они сохранят своё положение в этом мире, потому что всегда найдётся тот, кто круче.

Жаль, они этого не понимают.

Я ставлю банку на подоконник и разворачиваюсь, идя в сторону доски. Попутно хватаю тряпку, которую недавно оставила на одной из парт, и обхожу Гаста. Я на мгновение поворачиваюсь к нему, а потом бросаю на его колени эту самую грязную тряпку. Ничего не говоря, я иду в сторону учительского стола и начинаю собирать бумажки, большинство из которых расположились именно там.

Я не вижу реакцию старшеклассника, но я почти что уверена, что он злится. Я какое-то время катаю ногой комки страниц, ленясь нагнуться, слушаю песню, почему-то совершенно не помня, как она оказалась в моём плей-листе, и на какое-то время забываю обо всём.

Я возвращаюсь в реальность резко и внезапно, когда на моё плечо ложится сильная ладонь, а пальцы сжимают кость. Я поворачиваюсь – наушник слетает из одного моего уха и повисает на проводе – и замираю, потому что к моей щеке прислоняется холодный металл лезвия. Моего лезвия. Я бросаю быстрый взгляд на сумку, оставленную на первой парте, и вижу, что она открыта.

– Забавная штука, верно? – тянет Гаст, продолжая сжимать моё плечо.

Его голос кажется каким-то тягучим и почти растворяется в музыке, однако я всё равно его слышу, пусть он и угрожающе тих.

– Кажется, в школе запрещены вещи такого типа, – парень переводит медленный взгляд от ножа к моим глазам. – Такие острые… – он перемещает лезвие к моему горлу, и я машинально поднимаю голову, открывая свою шею.