– Только не говори, что у тебя на душе не висит камень и настроение выше среднего, – заметила Мария Ивановна, уже переодетая в домашнее платье и увешенная амулетами.

Сейчас она снова пила кофе и смотрела по телевизору программу не то «Голос», не то «Народные таланты».

Волк пожал плечами.

– Устал я очень, – сказал он, отводя взгляд. – А ведь все только начинается.

– Тут ты прав, мой друг, – отставив фарфоровую чашку, Мария Ивановна сделала телевизор потише. – Впереди забот уйма. Вообще, когда поживешь с мое, поймешь, что наша жизнь и состоит из этих забот, тяжестей и лишений. И, как ни странно, не только жизнь, но и счастье.

Мой дорогой читатель, жизнь и вправду складывается из мелочей, но зарплату лучше получать крупными.

– Угу, – кивнул Волк. – Вот только от этого почему-то ну никак не легче. А Красная Шапочка где?

– Да спит уже, – улыбнулась бабуля, – умаялась совсем. Для Олечки это тоже потрясение, она привыкла всю жизнь у мамки за юбку держаться, несмотря на то, что юбка коротенькая совсем. Тебя, кстати, не матушкины ли утренние слова так из колеи выбили-то?

– А что, заметно? – у Волка не осталось сил даже удивляться. Перед переездом матушка сказала ему, кроме всего прочего: «Учти, Вовчик, дочь моя привыкла к определенному уровню комфорта. Твоя задача – его обеспечить. Не сможешь, не справишься – потеряешь ее».

Эта фраза засела в подсознании Волка, как гвоздь из китайской реплики французского ботфорта в пятке незадачливой модницы, и доставляла примерно такие же ощущения.

– Не всем, но заметно, – кивнула бабушка. – Страшно, небось?

Волк, в свою очередь, кивнул.

– Я в первый раз пробую жить семьей…

– Понимаю. И хорошо, что страшно, – улыбалась бабуля. – Раз боишься, значит, серьезно относишься. А раз серьезно относишься, то справишься.

– Не все зависит от нас, – ответил Волк. – Если бы все от меня зависело, то…

– …жили бы мы все в шоколаде с ромовой начинкой? – подмигнула Мария Ивановна. – Не забывай, что я тебе сказала. В жизни даже котята просто не рождаются, что бы там по этому поводу ни утверждала народная мудрость. Но, как говорится, кто весел, тот смеется, кто хочет – тот добьется, кто ищет – тот всегда найдет.

– Или шею себе на этом свернет, – ответил Волк, потирая глаза. – Ладно, попробую не свернуть себе шею, она мне дорога как память. Пойду-ка я тоже спать.

– Иди-иди, Володя, – благословила Волка бабушка. – А я посижу, досмотрю музыкальный конкурс.

На следующее утро Волк проснулся раньше всех. Красная Шапочка, около которой он вчера пристроился, боясь даже дышать на нее, так и спала, сопя своим курносым носиком. Встав, Волк включил ноутбук и извлек из кармана джинсов мобильный телефон.

У Серова-Залесского было одно очень хорошее качество, и мне хотелось бы, чтобы это качество было и у тебя, дорогой читатель, если, конечно, ты еще не обладаешь им, поскольку речь идет об очень полезном во всех отношениях свойстве натуры, что волчьей, что человеческой.

Наш герой мог расстраиваться, сталкиваясь с какими-то жизненными неудачами или препятствиями; но никакая неудача, никакое препятствие не способно было выбить его из колеи, лишить той внутренней опоры, которая незримо присутствовала под серой шкурой Серова-Залесского.

Закусив кончик языка, Волк несколько часов кряду стрейфился по Интернету, то и дело отрываясь, чтобы сделать звонок.

Проснулась бабушка, сходила в магазин, и вскоре с кухни потянуло чем-то вкусненьким, но Волк не обращал на это ровно никакого внимания, он был занят. Наконец, после множества попыток, сопровождаемых отказами с одной или с другой стороны (порой Волку выдвигали явно неприемлемые условия, на которые он не мог согласиться даже несмотря на отчаянную необходимость), ему улыбнулась удача.

– Вы могли бы подъехать прямо сейчас? – уточнил милый девичий голос.

Волк ответил утвердительно и, получив адрес, завершил звонок, после чего в темпе принялся одеваться. На сей раз он надел более скромный, но при этом неизменно элегантный черный костюм, туфли и белую рубашку. С отвращением повязал галстук, сунул в нагрудный кармашек белый носовой платок и поспешил на выход.

В коридоре его перехватила Мария Ивановна:

– Ты куда это с утра пораньше и даже не позавтракав? – удивилась она. – Вчера поздно приехал, сегодня с утра уехал. Хотя… – она приложила одну руку к амулету на груди, а вторую к амулету, висящему на шее у Волка. – Хотя все у тебя пока в норме и даже что-то такое, удачное должно случиться… Езжай.

– По делу, – оправдывался Волк. – Бороться, искать, находить и не сдаваться, как вы сами мне давеча завещали.

– Точно не хочешь перекусить? – на всякий случай переспросила Мария Ивановна. – Я купила в кулинарии прекрасные домашние котлеты.

– Хочу, – честно признался Волк, стараясь не дышать мясным ароматом, – но некогда, труба зовет.

– Погоди, деловой, хоть пару минут, я тебе бутерброд с котлетами сделаю, – предложила сердобольная Мария Ивановна. – Из моих рук тебе все на пользу, не сомневайся.

Волк хотел было отказаться, но невольно кивнул. К счастью, бабуля споро справилась с нехитрой кулинарной процедурой, и буквально через пару минут Волк уже выбежал за двери так, что позевывающая Красная Шапочка, выходящая из комнаты по направлению к ванной, только спину его и видела.

– Куда это он? – удивилась девушка.

– Дела у него, – ответила бабушка. – Все утро названивал куда-то, потом сказал, что у него что-то очень срочное, и сбежал.

Красная Шапочка была расстроена тем, что Волк с ней не попрощался, и потому захандрила так, что даже нарезанный Марией Ивановной полезный салат из зелени с сыром, даже чай с вареньем не в силах были разогнать ее меланхолию.

Затем Мария Ивановна тоже куда-то засобиралась, и Красная Шапочка с неудовольствием поняла, что все ее покинули. Не то чтобы девушку так уж угнетало одиночество, но почему-то именно сейчас оно казалось невыносимым. С тяжким вздохом Красная Шапочка отправилась туда, куда по всему миру уходят одинокие души, – в Интернет.

Тут ее ожидала приятная неожиданность в виде висящего на ее стене вКонтакте изображения подмигивавшего Волка. Текст настенной надписи гласил:

«Не хотел будить тебя, ты так сладко спишь. Надеюсь, я ненадолго. Вдвойне надеюсь, что не зря прокачусь, а куда – пока секрет. Но обещаю его открыть сразу как приеду. Можешь меня поругать, считай, что я уехал на экзамен:) Люблю тебя, твой Волк безмолвный».

Подобные текстики сами по себе часто бывают довольно глупыми, что не мешает им приносить куда больше радости, чем заумные и пространные рассуждения на какую-нибудь, без сомнения, важную тему. Вот и у нашей героини, что называется, отлегло от сердца.

Умиротворенная, она пошла к старенькому советскому трельяжу, превращенному ею в туалетный столик, и принялась наводить марафет. Это занятие всегда успокаивало Оленьку и приводило в состояние безмятежности, как медитация буддистского монаха.

За этим священнодействием и застал ее Волк, вернувшийся домой часа через два.

Красная Шапочка была так увлечена, что не слышала, как Волк открыл замок, как вошел и даже как подошел к ней. Увидев его отражение в трельяже, она перепугалась немного, но Серов-Залесский присел рядом с ней и чмокнул в щечку, улыбаясь с довольным видом гаишника, остановившего дорогую машину с блондинкой, превысившей скорость на встречке, будучи непристегнутой и с телефоном в руке:

– Прогуляться не желаешь? – спросил он. – А, кстати, Мария Ивановна где? Уехала в пансионат и не попрощалась?

– Такого она сделать не могла, – кокетничала с Волком Оленька через отражение в зеркале, но не улыбалась, показывала обиду на невнимание к себе. – Теперь бабуля привязалась к тебе не меньше, чем ко мне. Дела у нее какие-то тайные. Убежала, а куда – не сказала. Зато велела мне тебя покормить. Ты голодный?

– Конечно, я всегда голодный, – широко улыбнулся Волк. – А чем покормить?