Клиент, судорожно сжимая ручку и не находя больше аргументов, подписывает договор, а инженер проворно выхватывает его из рук растерянного олуха и стремительно направляется к выходу. Иногда клиент, раскаиваясь в содеянном, просит инженера вернуться к обсуждению данного вопроса, но тот, даже не оборачиваясь, небрежно бросает, что по этому поводу клиент может обратиться к юристам фирмы, ибо договор есть договор и его надо соблюдать.
Случается, что клиент желает на месте получить информацию о приобретенных книгах. На это инженер крайне сухо отвечает, что никакими сведениями не располагает: он же продавец, а не читатель.
Прежде чем отправить новичков в самостоятельное путешествие по городским окраинам, инженер подробнейшим образом их инструктирует:
— Никакой фамильярности с клиентом! Его надо держать в постоянном напряжении, даже в страхе, тогда он, чтобы скорее выпутаться из этой передряги, пойдет на все. Если же вы будете с ним миндальничать, он сразу поймет, что вы лопухи, и ничего не купит. Держите ухо востро — таков закон жизни.
Итак, студент-филолог и молодая женщина принимаются за работу. Студент бесцеремонно врывается в чужой дом и начинает, подражая инженеру, нести чушь. Женщина в нужную минуту подает клиенту анкету, ручку, договор. Помня наставления инженера, юноша пытается сбить покупателя с толку сентенциями, которые, с одной стороны, впрямую не отвечают на выдвинутые возражения, а с другой, подчеркивают все преимущества покупки книг.
Но одно дело — не оставить камня на камне от аргументации клиента, и совсем иного рода задача — вложить ему между пальцев ручку и добиться того, чтобы он, сам этого не заметив, подмахнул договор, — здесь требуется невероятная сноровка. Короче говоря, наша парочка в течение шести дней колесила по городу, но так и не смогла всучить клиентам ни одной книги.
Инженер, вызвав их к себе, учинил им допрос с пристрастием:
— Объясните мне, в чем дело. Вы что, умственно отсталые? А может, вы пьете? Или — еще того хуже — читаете книги?
Студент, потупившись, признается, что он действительно много читает.
— Так я и знал! — восклицает инженер. — Клиент вас чует! Господи, да неужели же вы до сих пор не поняли, что он может раскошелиться, только если его подавить, запугать, загнать в тупик?! Но стоит дать ему почувствовать, что продавец сам читает книги, он тут же настораживается. У него возникает подозрение, что книги надо не просто покупать, но и читать. Такой клиент потерян для нас навсегда. — И добавляет обеспокоенно: — Клиент все чует, еще как чует! Вот почему настоящий продавец никогда не должен читать книги, чтоб не настораживать покупателя.
Студент не придал большого значения этим словам: в конце концов, ему интересно читать книги, а на то, чуют это клиенты или не чуют, ему наплевать.
Прошло еще несколько дней, однако ручка никак не попадала с надлежащей естественностью в правую руку клиента, а если незадачливые продавцы пытались применить нажим, то бывали с позором выдворены.
Инженер снова призвал их к себе и объявил уже в ультимативной форме:
— Ну вот что, в последний раз вам говорю, больше времени у меня на вас нет. Вы должны твердо усвоить, что есть книга. Книга — это прежде всего товар, а уж потом предмет для чтения. Это конкретная вещь. Только осознав это, вы получите ключ к действию и освободитесь от бесплодных читательских иллюзий. Заметьте, клиент мыслит реально. Он желает иметь конкретную вещь, а не абстрактные слова. А следовательно, вы обязаны стать с ним на одну доску, чтобы он не учуял запаха иллюзий. Даю вам еще десять дней: за это время вы должны перемениться, то есть доказать свою способность к подобной работе.
Студент поспешно согласился, но, в общем-то, не очень соображал, что говорил. Ведь бегать шесть дней в неделю по всему городу, питаться на скорую руку в баре, а к вечеру приходить домой совершенно разбитым — разве это не самая большая перемена в жизни? Где же найти время для размышлений и чтения книг?
В воскресенье студент целый день сидел дома один, и ему, естественно, захотелось взять в руки книгу и погрузиться в иллюзорные, романтические перипетии.
Вечером молодая женщина вернулась из Кодоньо, от сестры, и застала своего друга с книгой.
— Пора бы тебе бросить старые привычки, — проговорила она. — Помнишь, чему нас учил инженер?
— Да это же бред сумасшедшего, неужели ты восприняла его всерьез? — удивился студент.
— У нас нет другого выхода, — отрезала женщина. — Надо же на что-то жить.
Студент отшвырнул книгу и заорал:
— Какого черта ты меня поучаешь?! Если тебе нравится смотреть картинки в журналах — пожалуйста, только меня оставь в покое! И вообще, почему бы тебе не пойти самой продавать энциклопедии? Ты в жизни не прочла ни одной книги, так что клиент ничего не учует!
А что, он, наверное, прав, подумала женщина. Если она пойдет по домам одна, то клиенты уж никак не учуют в ней читательницу.
Так она обрела профессию, а вместе с ней и новый облик: коротко постриглась, сделала челку, укоротила выше колен старую юбку, накрасила губы, надела туфли на высоких каблуках (она была небольшого роста) и отправилась продавать книги одна. Вон она, стоит в толпе на автобусной остановке.
Прошло две недели. Студент каждый вечер возвращался домой в полном отчаянии: за день опять ничего не продал. Женщина готовила ужин, и они оба садились за стол.
— Ну как дела? — спрашивал студент.
— Сегодня снова сплавила две энциклопедии.
Студент смотрел куда-то в стену и говорил:
— Я бы тоже хотел, чтоб клиенты принимали меня за своего. Я бы рад стать другим человеком, но у меня ничего не получается. Мне так стыдно!
— Если хочешь, я тебе помогу.
— Поможешь? Ты? А как?
— Буду следить, чтоб ты не брал в руки книг.
Наступил ноябрь. Дела женщины шли полным ходом. Теперь инженер был очень доволен молодой парой. Что они ходят порознь, он не знал, да это и не очень его интересовало, главное — на столе у него каждый вечер лежало два или три подписанных договора. А студент меж тем ничего не продавал и сидел на иждивении женщины.
Возвращаясь с работы, она всякий раз молча и внимательно смотрела на него, пытаясь понять, окончательно ли он выбросил из головы книги. Ходила за ним по пятам из комнаты в комнату, чтобы в случае чего тут же удержать его от соблазна. И время от времени спрашивала с целью захватить его врасплох:
— А ну признайся, ты все еще думаешь о книгах?
Он, как правило, молчал, стиснув зубы, но, бывало, покраснев, признавался:
— Да, думаю.
— А ты, когда на тебя это находит, полистал бы мои журналы, — советовала она.
Теперь ей приходилось брать его с собой по воскресеньям в Кодоньо: уж лучше пусть подышит деревенским воздухом, чем сидеть дома, тайком от нее уткнувшись в книжку. Но студента эти поездки раздражали: надоедали ее бесконечные восторги по поводу чистого воздуха, а больше всего утомляла ее сестра, говорившая лишь о детях да о покупках. На работе и то нервы его не были так напряжены.
Впрочем, с тех пор как ему запретили читать книги и даже думать о них, студент постоянно был в меланхолии. Из депрессии его могла вывести лишь близость с женщиной. Поэтому она каждую ночь ублажала его в своей постели. Перед тем как уснуть, он непременно делился с ней мыслью, которая его ужасно мучила:
— Как же я дошел до такой жизни! Может, я — это не я, очень уж она глупа, такая жизнь. Наверно, все же это кто-то другой, а я только смотрю на него со стороны, я все о нем знаю, и мне безумно стыдно за него. Но если я смотрю на него со стороны, то где же я сам? Может, меня и вовсе нет?
А вскоре к беспокойным мыслям добавилась и бессонница (прошло то время, когда заснуть было так просто); студент уходил на кухню и сидел там, уставившись в стену, — вдруг придет сон.
Женщина тоже вставала и шла посмотреть, не взял ли он украдкой книгу. Но, увидев, как он сидит, сжав голову руками, и стонет, она из сочувствия приносила ему иллюстрированный журнал и жевательную резинку — может, хоть ненадолго отвлечется от горьких раздумий и мучительных искушений.
