Джулия пила белое вино, выкурила одну или две сигареты с марихуаной, и в конце вечера ее приятель-художник не слишком удивился, когда она сказала, что будет лучше, если она просто тихонько вернется в свой отель и ляжет спать.

— Ну что ж, до встречи, детка, — сказал он.

В своей комнате в «Алгонкине» Джулия сняла платье и аккуратно повесила в шкаф. Она чувствовала усталость, опьянение и полное удовлетворение от поездки. Несколько имен, которые она отобрала с помощью своих друзей в Лондоне, оказались подобны камешкам, брошенным в воду: они, словно расходящиеся по поверхности круги, еще больше расширили круг ее знакомств. Она увидела множество предметов, которые хотела бы купить, но не могла даже надеяться отправить их домой, зато поняла, какое направление следует взять «Чесноку и сапфирам» в семидесятых годах. Да, эта поездка была очень удачной.

Джулия слетала в Торонто и вернулась обратно на Побережье. Но по сравнению с Нью-Йорком Канада показалась ей очень провинциальной, а Сан-Франциско все еще был охвачен движением хиппи. Она возвратилась на Восточное Побережье с чувством облегчения и новым приливом энергии, горя желанием заключить напоследок две-три сделки до отъезда домой. Она уже хотела увидеть Лили, а увидеть Лили — значит встретиться с Александром. Но она знала, что еще не готова ехать, не совсем готова. У нее было мало времени и достаточно денег, и она была в той же стране, где…

Лежа на спине в своей постели и уставясь невидящим взглядом на платье, висящее в открытом шкафу, Джулия позвонила и заказала Информационную телефонную службу, через минуту записала нужный номер в блокнот, лежавший рядом с телефоном. Она не стала сразу набирать этот номер. Встала и подошла к окну. Минуту смотрела вниз на улицу. Казалось, наэлектризованность города передавалась и ей. Она сделала быстрый вдох и выпрямилась, как будто шнурки от белья туго сдавили ей тело.

Затем она вернулась к постели, взяла телефон и набрала номер. Какое-то время она прислушивалась к гудкам и уже подумала: «Его нет дома», как вдруг он ответил:

— Джош Флад слушает.

— Джош, это Джулия.

Пауза, а потом раздался смех. Тот же ленивый, мягкий смех, который она помнила с прежних времен.

— Как ты узнала?! Когда мы можем увидеться?

И это было так похоже на Джоша! Никаких: «как поживаешь?» или «где ты сейчас?». Никакого упоминания о том, сколько лет прошло или как сильно он скучал по ней. Просто «Привет, вот и ты». Только этот, настоящий момент имел для него какое-то значение, только этот момент.

Но теперь, имея такие тылы, как успех и свобода, Джулия наконец-то почувствовала, что может играть с ним на равных. Она улыбнулась.

— Завтра, если я смогу взять билет на самолет.

— Из Лондона?

— Из Нью-Йорка.

— В таком случае, я тебя жду. Не представляешь, как я рад услышать твой голос, со мной давно уже такого не бывало.

— О, Джош!

— Джулия Блисс!

— Джулия Смит. Мы с Александром разошлись.

Он не дал ей договорить.

— Ничего не говори больше. Прибереги до завтра, когда я смогу слушать, глядя на тебя.

— Буду ждать этого с нетерпением.

— Я тоже. Джулия, я рад, что ты позвонила.

На следующий день Джулия полетела в Денвер.

Джош встретил ее в аэропорту. Он стоял у барьера, ожидая, пока она подойдет, и хотя сразу увидел ее в толпе, вынужден был взглянуть еще раз, чтобы убедиться, что это действительно Джулия.

И вот она, улыбающаяся, стояла перед ним, выжидательно склонив голову набок. Джош протянул руки, и она шагнула в его объятия. Они долго стояли обнявшись, он немного отстранился, чтобы снова поглядеть на нее.

Джулия уже рассталась со своими мини-юбками, хотя лишь год назад клялась, что никогда от них не откажется. Теперь на ней был песочного цвета костюм с элегантной прямой юбкой ниже колена, простая белая блузка и жемчужные серьги в ушах. Ее короткая стрижка давным-давно отросла, и теперь волосы густыми волнами обрамляли лицо, как и в те времена, когда Джош впервые увидел ее «У Леони». Лицо немного похудело, но казалось, оно светилось каким-то новым светом. Видно было, что она стала старше. Она была все так же красива, как и прежде, и все-таки немного другая, и это новое заставило его опять взглянуть на нее, чтобы убедиться, что он не ошибся. Если бы ему пришлось выбирать какой-нибудь комплимент для Джулии, подумал Джош, задача была бы не из легких.

Они стояли держась за руки, пока вокруг них не поредела толпа прибывших пассажиров.

Итак, я решилась на это, думала Джулия. Я опять вторглась в жизнь Джоша, вместо того, чтобы заниматься своей. Я по-прежнему проявляю инициативу. А Джош тот же, разве что чуть-чуть потускнел блеск его прекрасных волос да прибавилось несколько почти невидимых глазу морщинок на загорелой коже в уголках глаз, а в общем — та же стройная, мускулистая и подвижная фигура, как и прежде. Даже одежда такая же: джинсы на толстом кожаном ремне и хлопчатобумажная рабочая рубашка. Он казался крепким и симпатичным, так же перемежал свою речь легким добродушным юмором.

Она пригнула рукой его голову, чтобы поцеловать уголки его губ. Он полузакрыл глаза, и она увидела выгоревшие края его ресниц. Ток, который прежде пробегал по их телам, никуда не исчез, он пронзил их с той же силой.

— Пойдем, — сказал Джош. — Там ждет машина. Дай мне твои сумки.

Он поднял ее изящный небольшой багаж, и Джулия последовала за ним.

У самого входа стоял небрежно припаркованный белый «мерседес». Джулия даже свистнула при виде его, а Джош самодовольно ухмыльнулся.

— Изящная машина, не правда ли?

Она села на обтянутое кожей сиденье и вздохнула.

— Какие мы стали важные! Автомашины, собственные дома, собственный бизнес.

Джош негодующе взглянул на нее.

— Не ставь мою машину в один ряд со всеми этими штуками. Это все равно что реактивный самолет. Вот увидишь.

Они выбрались из сутолоки уличного движения в районе аэропорта. Длинный белый нос автомобиля вырвался на автостраду, и Джош прибавил скорости. Они обогнали грузовик, затем другой и с ревом промчались мимо целой шеренги «седанов». Джулия почувствовала, как ее прижало к спинке сиденья. Ветер, проникавший через щель приспущенного окна, бил по лицу словно иголками, сгоняя улыбку и выдавливая слезы. Волосы падали на лицо, и она подняла руку, чтобы отбросить их назад, закрутив в узел. Джош тоже улыбался. Ветер развевал его волосы, а глаза прищурились, пристально следя за дорогой. Джулия вспомнила, что вот так же он выглядел, когда на лыжах летел с гор. Отрешенный и ликующий.

Они поехали еще быстрей. Рев мотора заглушал все остальные звуки вселенной, а виды за окном сливались в сплошное расплывчатое пятно. Внезапно Джулия подумала: «Он как мальчишка, хвастающий своей машиной перед девчонкой. Если бы мы оказались в самолете, он стал бы выписывать мертвые петли. Разве уже один раз он не делал этого?» Это воспоминание тронуло ее до глубины души, и ей захотелось смеяться, но все это настораживало. Она загнала свои чувства внутрь, чтобы потом, на досуге, обо всем подумать. Наконец тронула его за руку.

— Джош! Извини! — закричала она. — Прости меня за то, что сравнивала твою машину с прочим хламом средневековья. Она мчится быстрее реактивного самолета, и в ней страшнее, чем на горных лыжах. А теперь ты, может быть, сбросишь эту дьявольскую скорость?

Она взглянула на спидометр. Стрелка стояла на одном уровне, где-то за отметкой 100. Джош снял ногу с педали, и красный указатель послушно пополз в обратную сторону.

— Ты очутилась в средневековье, моя бедная Джулия?

— Похоже на то, — сухо сказала она.

— В таком случае, я прощаю тебе все.

Когда скорость упала до шестидесяти миль в час, Джулия смогла оглядеться. Они находились за городом, где был необыкновенно чистый, сверкающий, прозрачный воздух. В промежутках между рекламными щитами, расположенными в ряд над автострадой, замелькали горы. Даже сейчас, в середине лета, казалось, что их вершины покрыты снегом.