Билл рассматривал свое отражение, пытаясь оценить, видны ли на его лице следы косметики. Он вовсе не хотел, чтобы Том увидел его «во всей красе» — с черными синяками на шее, пораненной губой и бледно желтым пятном на всю щеку, который остался от удара, нанесенного отчимом. Каулитц от всей души надеялся, что в этот раз Томас не будет рассматривать его тело, и не заметит синяков, оставшихся на ногах и бедрах после их первого раза. Билл и так чувствовал себя достаточно униженным, и жалость от насильника стала бы для него последней каплей. Именно поэтому юноша постарался как можно незаметнее нанести на лицо и шею маскирующие средства, замазывая все следы, оставленные той ночью Томом, а так же те, что появились после – почти два дня без сна и еды, на грани нервного срыва проявились темными кругами под потухшими глазами и бледностью кожи.
— Ты не увидишь меня сломленным – прошептал Каулитц, замазав ранку и покрывая губы бальзамом. Отражение Билла говорило о полном благополучии своего владельца – ровная кожа, как будто подсвеченная изнутри, чистые блестящие волосы, спадающие на плечи, стройное тело в простой шелковой пижаме серого цвета. Удовлетворенный увиденным, Билл глубоко вздохнул и вышел в комнату.
Том ждал, когда из ванной выйдет мальчишка и размышлял над тем, как ему поступить, чтобы добиться от Каулитца не просто покорности, а ответных ласк и желания быть в его постели. Дверь ванной приоткрылась, и через секунду на мягкий ковер спальни ступила изящная босая ступня. Том рассматривал своего «бойфренда» снизу вверх, подмечая малейшие детали – как красиво тонкая светлая ткань струится вокруг стройных лодыжек, как бледные пальцы судорожно комкают край пижамной куртки, как довольно скромном вырезе матовым мрамором отсвечивает гладкая кожа… Трюмпер встал с кресла и подошел к юноше, замечая, как тело Билла напрягается с каждым его шагом все больше. Том подошел к мальчишке вплотную, и заставил того поднять лицо, ухватив юношу за подбородок сильными пальцами. Он рассматривал неестественно ровную кожу щек, поблескивающие губы, опущенные ресницы, и начинал злиться.
— Я, кажется, ясно сказал, чтобы ты смыл косметику – низкий угрожающий тон заставил Билла покрыться мурашками.
— Какая тебе разница? – тихо спросил Каулитц, ожидая в ответ всего, вплоть до удара.
Томас хмыкнул и на мгновение зашел в ванну, вернувшись в спальню с ватными дисками и бутылочкой очищающего средства. Билл наблюдал за ним и не мог понять, какими будут следующие действия мужчины. Трюмпер снова приблизился к нему и со щелчком открыл бутылочку с молочком для снятия макияжа.
— Мне есть разница. Если я сказал, что хочу видеть тебя без косметики, то ты так и должен был поступить. Сегодня я тебе это прощу, даже сам помогу тебе избавиться от краски, однако, в следующий раз я придумаю, как наказать тебя за непослушание, детка — Томас нанес средство на ватный диск и стал медленно стирать с лица мальчишки тональный крем.
Тому хватило пары минут, чтобы смыть с кожи Билла всю его старательно наведенную маскировку, и теперь мужчина видел и болезненную бледность, подаренную бессонными ночами, темные круги под глазами, и синие пятна на шее, оставленные его же зубами – он почти жалел, что обнажил все это, гораздо проще было бы этого не видеть, и не ощущать противного разъедающего чувства вины.
Билл не смотрел на него, старательно опустив взгляд в пол, юноша боялся увидеть в глазах навязанного любовника брезгливость и жалость, поэтому предпочитал изображать каменное изваяние.
Том провел пальцами по уже почти сошедшему синяку на щеке юноши, и вспомнил, как посмеялся над Биллом тогда в лифте, заметив горевшую после удара скулу. Сейчас он понимал, что у Билла тогда, наверно, звезды перед глазами кружились, а он так цинично одобрил поступок его отчима.
Том решил, что следует начать с поцелуя, чтобы дать понять Биллу, что эта ночь не будет похожа на ту, первую. Сегодня Трюмпер собирался соблазнить этого мальчика, заставив добровольно капитулировать и отдаться на милость победителя. Томас чуть подался вперед, касаясь холодных, как будто, застывших губ легким поцелуем. Тело в его руках не отозвалось ни на мгновение. Мужчина боялся, что если сейчас он проявит хоть малейшую резкость, то юноша мгновенно закроется и опять будет слишком напряжен, для того, чтобы отвечать на его ласки. Сдерживая себя, Том медленно расстегнул маленькие пуговицы и стянул с плеч Билла гладкую ткань, не забыв теплыми ладонями провести по стройной спине. Билл все так же не смел поднять глаз, но его дыхание стало неспокойным, однако Том осознавал, что это отнюдь не говорит о его возбуждении. Каулитц просто боялся его, и не знал, чего ожидать от этой ночи.
Билл ощущал сильные руки, скользящие по его телу, теплые губы, которые несколько робко касались его рта и щек, и юноша терялся во всем этом, не зная, как реагировать. Вот если бы Том приказал ему раздеться и просто тр*хнул, как это было в первый раз, то для Билла это не стало бы неожиданностью. К такому повороту он был готов, а вот что сулила нынешняя нежность и сдержанность Томаса…
Том легонько подтолкнул Вильгельма к кровати, заставив лечь на спину, а сам устроился сбоку от вновь застывшего тела, продолжая ласкать нежную кожу легкими прикосновениями. Он, конечно, не надеялся, что мальчик вспыхнет от страсти, как сухая береста, после первого же поцелуя, но реальность все же оказалась куда менее благоприятной, чем он рассчитывал. Билл не реагировал на его прикосновения. Никак. У Тома даже возникло абсурдное желание проверить его пульс, поскольку на мгновение мужчине показалось, что он не слышит даже дыхания юноши. Но, помня о своих намерениях, он продолжал ласкать замершее в неподвижности тело, пытаясь добиться хоть какого-нибудь отклика. Юный Каулитц лежал на спине, плотно закрыв глаза, сомкнув губы и практически не дыша. Приподнявшись на локте, Том снова поцеловал мягкие губы, перешел на нежную кожу шей, ласково дотрагиваясь языком до темных отметин, зализывал, словно извиняясь за доставленную ранее боль. Его руки медленно исследовали покорное тело, а потом тихонько потянули за ленты, удерживающие пижамные штаны на худых бедрах. Билл нервно дернулся, и Том тут же слегка отстранился, оставляя последний предмет одежды юноши в покое. Он снова принялся целовать и гладить дрожащего мальчишку, но не опускался ниже талии, не желая пугать Билла.
— Зачем ты это делаешь? – слабый, едва слышный шепот.
Том, покрывающий короткими поцелуями живот юноши, уделив особое внимание понравившейся звездочке, поднял голову, вглядываясь в лицо Билла. Каулитц смотрел на него уставшим, настороженным взглядом.
— Я не любитель получать удовольствие в одностороннем порядке. Да и не сторонник насилия. Просто, попытайся расслабиться – Том снял с себя боксеры, оставшись обнаженным, а потом повернул Билла набок, устроившись за его спиной.
— Расслабься, в этот раз я не сделаю тебе больно – еще раз повторил он, поглаживая часто вздымающийся нежный живот юноши.
Волосы, казавшиеся в полумраке иссиня-черными, скрывали белизну спины, и Том отвел их в сторону, тонкая талия казалась пугающе хрупкой для молодого парня. Бедра, обтянутые тонким шелком пижамы были напряжены, а ягодицы выглядели по-женски нежными и по-мальчишески крепкими. Том положил ладони на бедра Билла и притянул к себе. Как ни странно, но молодой мужчина пока не был особенно возбужден, его настолько захватили линии тела Вильгельма, что он испытывал в первую очередь, эстетическое наслаждение и трепет перед этой хрупкой красотой. Так, спиной к нему, Билл казался совсем худеньким, дыхание Тома шевелило волоски на его склоненном затылке.
