С трудом, преодолевая боль, юноша поднялся с маленькой кушетки и, хромая, подошел к окну. День был солнечным и погожим, что никак не соответствовало настроению парня. Все его тело ныло, каждая клеточка заставляла вновь и вновь переживать отвратительные минуты, проведенные в постели Трюмпера. Билл с удовольствием остался бы в этой чудесной комнате на ближайшее время, но перспектива ходить в чужом халате его не устраивала, а вся его одежда осталась в спальне хозяина поместья. Не видя другого выхода, юноша направился по коридору в поисках комнаты, откуда этой ночью с такой радостью сбежал. Он уже намеревался толкнуть дверь, но его опередила горничная, как раз выходившая из спальни хозяина с большой корзиной. Столкнувшись в дверях с новым другом герра Трюмпера, Анна покраснела и отвела взгляд, однако, профессионализм взял верх над смущением.
— Доброе утро, герр Каулитц. Я Анна, старшая горничная поместья. Я как раз закончила уборку спальни – она говорила быстро, все так же не поднимая глаз – Не хотите ли позавтракать?
— Н-нет, спасибо – Билл был ошеломлен, поэтому просто кивнул женщине и поспешно скрылся в спальне, закрыв за собой дверь.
Анна покачала головой и пошла вниз, в кухню, пересказать своей подруге, а по совместительству повару поместья, Розе последние новости.
— Роза, ты не представляешь, что я обнаружила в хозяйской спальне!
— Ох, мне казалось, после того случая, когда ты нашла наручники и вибратор прямо на прикроватной тумбочке, тебя уже ничем не удивишь – рассмеялась полноватая рыжеволосая женщина средних лет.
— Нет, Роз, на этот раз все гораздо страшнее – Анна придвинулась к подруге и прошептала ей на ухо – Вся простынь была в крови, так же как и полотенце в ванной. А еще я столкнулась в дверях с этим юношей, герром Каулитцем, он был очень бледный, а на его шее я заметила несколько синяков, не говоря уже про пораненную губу. Я хотела предложить ему завтрак, но он отказался и буквально захлопнул дверь перед моим носом. Я не знаю, что и думать…
Роза, шокированная рассказом подруги, лишь удрученно покачала головой, но так и не нашла, что сказать.
После обжигающе горячей ванны Биллу стало значительно лучше. Его тело давно привыкло к боли, которая частенько сопровождала его в последние годы жизни, и сейчас, когда он был в состоянии ходить, юноша считал, что находится почти в норме.
Вильгельм стоял перед раскрытой косметичкой, которая больше напоминала небольших размеров чемодан, однако была набита почти до отказа. Юноша вертел в руках тюбик с мазью, которую он часто использовал после побоев, которые ему периодически обеспечивал отчим, и думал, можно ли ее использовать…там. Он привычно быстро обработал старые и вновь появившиеся синяки и порезы, теперь осталось решить, пробовать ли наложить мазь на самое болезненное место. Собравшись с духом, Билл все таки нанес на пальцы почти прозрачную субстанцию и, стиснув зубы, дотронулся до прохода, тут же сморщившись от жжения. Посмотрев на пальцы, он с удовлетворением увидел, что крови на них не осталось, а значит повреждения не так катастрофичны, как казалось ему ночью.
Наступил момент маскировки, который Биллу всегда удавался на отлично. В его арсенале всегда было множество самых разнообразных тональных средств – их он выбирал по принципу того, насколько интенсивные по цвету синяки они способны спрятать от взглядов окружающих. Выставив перед собой несколько выбранных средств, среди которых была и баночка с театральным гримом, который поможет замазать ему почти черные отметины на шее, Билл принялся за работу. Через пятнадцать минут его кожа казалась абсолютно гладкой и свежей, как будто он несколько часов провел на свежем воздухе. Юноша густо подвел глаза черным карандашом, подкрасил ресницы – одним словом, сделал все, чтобы его «бойфренд» увидел перед собой все того же дерзкого Билла Каулитца, а не сломанную марионетку, как Трюмпер надеется. Надев узкие синие джинсы и ярко-красную водолазку, Билл все таки решил спуститься вниз и еще раз осмотреть дом, в котором ему придется обитать в ближайшем обозримом будущем.
Прошло два дня с тех пор, как Том уехал из поместья, не желая встречаться с Биллом, однако, он не мог вечно прятаться от необходимости поддерживать видимость отношений с юношей. Он ночевал в своей городской квартире, и каждую ночь его преследовали ведения обнаженного тонкого тела под ним, дрожащего и покорного. Эти сны заставляли мужчину просыпаться в сильнейшем возбуждении, а сегодня утром Трюмпер проснулся от испытанного оргазма, что вконец испортило ему настроение на весь последующий день, и даже закрытая в плюсе сделка не улучшила положение.
Вечерняя пригородная дорога была достаточно хорошо освещена, машин было мало, да и маршрут был знаком Тому настолько, что тот мог проехать его с закрытыми глазами. Молодой мужчина весь день анализировал происходящее с ним, едва в его мозгах появлялся образ Билла, и пришел к выводу, что невероятно хочет этого мальчика, и будет пользоваться возможностью иметь его шикарное тело, пока не разберется с его папочкой – гнусным шантажистом. Чувственных губ Трюмпера коснулась предвкушающая улыбка, а в глазах появилось странное пламя, когда его машина наконец заехала во двор поместья.
Вильгельм вот уже два дня находился в ожидании, которое разъедало его душу, как кислота. Это было ужасно – он каждую минуту ждал, что появится Трюмпер и продолжит свои изощренные издевательства над его телом и душой. Билл старался отвлечься от мыслей о хозяине поместья, но его нервная система не выдерживала такого напряжения, да и физическое состояние после всего испытанного оставляло желать лучшего. Билл мучился головными болями, постоянно хотел спать, но стоило ему лечь в постель, как из неоткуда появлялась бессонница, не дававшая ему сомкнуть глаз. Он осознавал, что попал в лапы еще более страшного чудовища, чем его отчим, ведь Йорг унижал и бил его только с одной целью – добиться послушания, а вот Трюмпер наслаждался самим фактом того, что причинял ему боль. Каулитц знал, что пощады от мужчины он не дождется, Том не оставит его в покое, и, отнюдь, не потому что действительно хочет отомстить таким образом Йоргу, мужчина прекрасно знает, что отчиму Билла абсолютно плевать на пасынка. Самым опасным для Вильгельма стало влечение к нему Тома, молодому бизнесмену совершенно очевидно нравилось тело юноши, а явное нежелание и страх Билла еще больше подогревали его интерес. После всех этих размышлений Каулитц пришел к выводу, что должен научиться быть не интересным для Тома – то есть стать действительно доступным, равнодушным, дать понять, что все действия мужчины не вызывают в нем ничего кроме скуки. Юношу больше не пугала близость с Томом – это зло стало знакомым, а боль он терпеть умел. Дело осталось за малым – убедить Трюмпера в том, что Билл соответствует его первоначальным представлениям – то есть он действительно глупая, покорная своему отцу малолетняя проститутка.
Томас обошел в поисках своего «бойфренда» почти весь дом, думая, что это уже становится традицией, но так и не нашел его, поэтому решил осведомиться у прислуги, где юноша может быть в этот час.
— Роза, здравствуй, дорогая – он поцеловал пожилую женщину в мягкую щеку. Она помнила его еще пятилетним парнишкой, который таскал с кухни шоколадное печенье, и сейчас относилась к нему все с такой же нежностью, что и раньше. – Я хотел спросить, ты не знаешь, где Вильгельм?
