Тарвел еще помолчал - секунд десять примерно.

- Это был интересный разговор, сударь, - сказал он наконец. - Возможно, нам стоит продолжить его - за бутылкой астарийского, в моем поместье. Если ваши дела, сударь, позволят вам выделить для вздорного ворчливого старика один-единственный свободный вечер.

- Без сомнения, позволят. Я был бы последним глупцом, осмелившись пренебречь приглашением в гости от такого уважаемого человека, как вы. Что скажете о следующем вторнике? Я буду в этот день свободен, да и вы, насколько знаю, не планируете никаких встреч.

- Вполне, - Тарвел кивнул. - Вполне. Я буду рад поговорить с вами по душам, юноша. Возможно, - он чуть помедлил, - возможно это окажется несколько более увлекательно, чем мои прошлые беседы с вашим высокочтимым батюшкой. Сейчас же позвольте откланяться. Хотя я и не поклонник фривольных сценок, для меня уже приготовлена ложа, и мои люди там заждались.

- Разумеется, герцог, - Патрик учтиво, будто и не было только что напряженного разговора, поклонился. - С моей стороны было бы низостью задерживать вас и впредь. Идите, и получите от этой низкопробной комедии столько удовольствия, сколько она заслужила.

Только молодые люди раскланялись с сюзереном Железного замка и поднялись в уже заполненный публикой вестибюль, как Остин Фэринтайн дернул Патрика Айтверна за рукав:

- С ума совсем сошел? - спросил эринландец тихо. - Не мое конечно собачье дело, но когда твой любезный отец сваливал на тебя государственные дела, вряд ли он имел в виду нечто подобное.

- А что такого? Что не так в моем поведении? - недоумение, выказанное потомком драконьих герцогов, казалось абсолютно естественным. - Ты ведешь себя так, Остин, будто преподавая тебе основы магии, твой любезный отец подзабыл преподать тебе основы политики. Или политика Эринланда ограничивается вооруженным проникновением в чужие дворцы? - Патрик ухмыльнулся. - Все предельно просто, смотри. Тарвел желал прощупать меня. Для него я темная лошадка, просто мальчишка, выступающий с трибуны. Моего отца он не любит - но допускает, что сможет вести какие-то дела с его сыном. Он попробовал напугать меня - грубо, нагло, как пугают желторотых юнцов. Я показал, что не робкого десятка, плюс намекнул на имеющиеся у меня связи. Он это учел, предложил продолжить беседу в приватной обстановке. Там, если я не дам слабину, Джеральд все же выставит мне какое-то предложение, предмет торга - а я подумаю, стоит принимать его условия или нет. Я не знаю, как у вас, на востоке, но здесь дела делаются так.

- Вот как, - пробормотал Остин. - Я, кажется, в самом деле слишком много внимания уделял волшебству, пока ты здесь постигал премудрости царедворства.

- Волшебство не всесильно, мой эринландский друг. И науки Древних не всесильны, сколько бы их не превозносили покрытые ветошью ученые Башни. Хотя разумеется, даже плохой лучемет всяко лучше хорошего арбалета. Тем не менее, все это пусто, никчемно и бренно. Не всемогущи даже интриги и обман, не всевластны ложь и посулы. Подлинным могуществом наделен лишь тот, кто умеет ловко совмещать подобные низменные приемы. Перечисленные мной - и еще примерно сотню других. - Патрик Айтверн посмотрел в сторону занавешенной алым занавесом арки, ведущей в концертный зал, где уже собиралась полная предвкушения толпа, и его лицо неожиданно посветлело. - Идемте, мой друг. Бенефис милой Марты вот-вот начнется. Нас ждет прелюбопытное представление - не стоит его пропускать.

Глава третья

Катриона проснулась ближе к утру, от кошмара. Сон был почти привычный - тот же самый, что являлся ей с самого момента инициации, много лет подряд, не меньше двух или трех раз в месяц.

Огонь и свет. Раскалывающаяся трещинами земля. Рушащиеся в бездну высотные здания - в два, в три раза более величественные, чем нынешняя Башня Конклава. Пепел, застилающий небо. Вспышка, потом еще одна.

Катриона открыла глаза, тяжело дыша. Осторожно вылезла из-под одеяла, стараясь не разбудить Ричарда, опустила босые ноги на устланный дорогим восточным ковром пол. Айтверн за ее спиной все же пошевелился, и Катриона подавила раздраженный вздох. Меньше всего ей хотелось сейчас тревожить старого друга, и без того терпевшего ее вечно беспокойные, взбудораженные метания по постели.

- Опять тоже самое? - спросил Ричард, садясь в постели.

- Мне пора привыкнуть. Видно эти кошмары - мой личный рок. Я зажгу свет, хорошо?

- Разумеется.

Девушка подняла руку. Коснулась энергетического потока, закрутила две линии его в телекинетический импульс, толкнула этим импульсом в клавишу переключателя, выступавшую из стены над тумбой со стороны Ричарда. Прикрепленные к потолку световые панели немедленно зажглись, наполнив комнату мягким серебристым светом.

- Я покопаюсь в твоем баре?

- Вы хозяйка здесь, леди Кэйвен, - насмешка в голосе герцога Айтверна была почти неприкрытой.

Катриона встала, как была после сна обнаженная, прошествовала к висящему над столом бару. Открыла его дверцу все также, не касаясь ее пальцами, дотронувшись лишь легким импульсом магии. Достала бутылку односолодового шоненгемского виски, открутила пробку зубами.

- Будешь?

- В моем возрасте неприлично пьянствовать столь рано с утра, госпожа Кэйвен.

- А вот я буду, - Катриона приложилась к горлышку, сделала знатный глоток. Опустилась в стоящее лицом к Ричарду бархатное кресло, скрестила ноги, прижала бутылку к высокой груди. Тряхнула спутавшимися рыжими волосами. - Ваше здоровье, лорд Айтверн, и долголетие вашего дома, - еще один глоток.

Ричард Айтверн поднялся с постели, неторопливо принялся одеваться. Черные штаны, темная рубашка со шнуровкой. Вне официальной обстановки родовых цветов он избегал.

- Эй, - сказала Катриона жалобно, - не лишай меня зрелища.

- Было б на что любоваться. Раз мы видимо уже встаем, - Ричард резко посерьезнел, - имеет смысл поговорить наконец о делах. Ты, как я понимаю, догадываешься, что я не просто на спектакль тебя пригласил?

- Когда поглупею - скажу, - усталость и плохой сон сделали Катриону резкой. - Кто именно желает с нами встречи?

- Его величество Грегор Второй, герцог тарнарихский, герцог Каэр Дон, граф Элвингард, протектор Запада и защитник сидов, милостью земли и вод король светлого Иберлена.

- Замыслил повидаться с нами в театре. Вроде б я не слышала, чтоб местного короля Конклав также выселил из его дворца.

- На встрече, как было сказано в записке, возможно присутствие иных лиц, желающих сохранить инкогнито и избежать сутолоки официального приема.

- Ты, конечно, знаешь какие это конкретно лица?

- Я догадываюсь. Я даже догадываюсь, какие именно вопросы мне станут задавать, и приятными их назвать не могу. Они станут спрашивать про Либурн, и возможно, настаивать, что четыре разрядника были похищены с местных складов по моему попустительству. Хотел бы я обвинить Финнигана, что это он старается очернить меня, но в его предательство я не верю. Он упрямый болван, но болван откровенный, и тем более не стал бы убивать своих. Но предатель в рядах Конклава завелся - и нас спросят, кто это, а ответов у меня нет.

- Я зря разбудила тебя. Ложись спать. Я посижу одна. От того, что ты станешь задаваться такими вопросами в четыре утра, легче никому не станет.