Аллергическое В меня вселился страшный бес, Он не дает совсем покоя — Я целый день обеспокоен И не хочу все наотрез. Я словно сшит из старой ваты И не открыть глаза – заплаты, И на судьбу забросил крест. Лекарство, знаю, не поможет: Все время что-то жжет и гложет И душу по кусочкам ест… Стресс, стресс! Придумал ж кто-то Это слово- Теперь среди болезней новых Еще одна блатная есть: Доклад Товарищ генерал, позвольте доложить — Я ваше приказание исполнил: Поручено мне было город разбомбить — Теперь там беспорядок полный! Разрушены мосты, пылают русла рек, В живых оставшееся чудом население Навряд ли доживет положенный свой век И просит у творца об избавлении. Товарищ генерал, как преданный солдат Я выполнил все ваши приказанья, Но я не то что горд и уж совсем не рад — Мне это было сущим наказаньем! В какой-то там момент мне было жалко их — В смешавшейся с дождем и кровью грязи Я видел жуткий страх и слышал страшный крик Детей и стариков, захваченных в засаде. Товарищ генерал, я уничтожил всех, Как мне предписывал устав солдата, Не орден на груди – я взял на душу грех: Скажите, в чем те люди виноваты? Олигарху Когда-нибудь Тебя найдут У двери лифта В луже крови И твой изрешеченный Труп Шакалам скормят В рваном поле. И крест злоченный Завершит Твой взлет Российского вельможи, И даже доллар Не поможет, И в бедняка Не воскресит… Обычная история Лужа крови, жажда мести… Журналисты все на месте. Фотографии в газетах, Чтоб поверить новостям: Бизнесмена и банкира, Севших в «Вольво» после пира, Разорвало взрывом бомбы, Возле Думы, по частям… Всем уже неинтересно, Только близким слишком тесно На кладбищенской равнине В черных шляпах и платках. Возложив цветы живые На могилы дорогие, Плачут матери и вдовы И звучит прискорбный Бах. Генералы из ОМОНа, Будто съевшие лимоны, В сжатых фразах, с кулаками, Вознесенными к Богам, Обещают и клянутся, Что убийцы все найдутся И падут в презренной позе К правосудия ногам… Киллер Стенька, из Ордынки, В это время в доме Зинки, Обнимаясь и целуясь, Потихоньку виски пил… Ох, смеялся этот Стенька, Разложив по полу деньги, Видя, как с телеэкрана Шеф-заказчик слезы лил… Любимому
Мой муж на вторник и на среду, Сегодня вновь ты будешь мой… Как долго праздновать победу Я буду над своей судьбой? Как долго будем мы, встречаясь, Скрывать огонь стихийных чувств? Не разведясь и не венчаясь, Хранить ранимый наш союз? Как долго Б-г позволит, милый, Тебе ходить в мой скромный дом, Где с необузданною силой Себя любви мы отдаем? Любимый, часто, темной ночью, Когда я остаюсь одна, А ты домой уходишь срочно — Я плачу тихо… до утра. Нет, все прекрасно. Я довольна — Мне было радостно с тобой. Но все равно на сердце больно: Ты мой и вместе с тем не мой… Ты муж на вторник и на среду, И лишь два дня всего со мной — Какая, право, здесь победа Над столь коварною судьбой? Размышления Когда захватит вас врасплох Болезнь, незримая доселе, И боль во всем презренном теле Прорвется в бесконечный «ох!» Когда, ни то чтобы на бал, — К врачу сходить уже проблема, И в голове одна лишь тема — «Конец настал, конец настал…» И не успел еще пожить, А Б-г уже в свою обитель Зовет тебя как Повелитель, Решающий, кому где быть… И на душе страданий сонм, И все нажитое – ненужно! И все богатство – лишне, чуждо, И быть здоровым – лучший сон. Ты содрогнешься от прозрений От мыслей жгучих, как вулкан, На лаве пляшущих «кан-кан», Под гром ужасных представлений… О, сколько времени и сил Ушло на мебель и квартиры, Машины, дачи и мундиры (На что ты жизнь свою спалил?!) И все, что было в голове: Лишь деньги, деньги – только деньги! И было скверно, если день был Порой неприбыльный вполне. Какая ж радость, если счет Рос, как грибы в дождливый август, — Ты в ликованье был, как Фауст, И душу мог отдать в залог. А в это время мать с отцом, Не претендуя на вниманье, В своем простом существованье, Сводили еле день с концом. И не просили ничего, Хоть знали: ты живешь богато, Не как иные, на зарплату, И ходишь часто в казино… «Спасибо Б-гу, что не пьет, Не курит и не просит в заем, А то мы очень многих знаем, Чья жизнь – совсем наоборот…» Но вот беда случилась вдруг. И все акценты изменились, И мама с папой пригодились Как верные из верных слуг. Теперь уж каждый день без них, Без их присутствия, – был страшен, Как-будто в черный цвет окрашен, А им – сто тридцать на двоих… «Ну, что ты, сыночка родной? — Все будет хорошо, увидишь… Ты скоро из болезни выйдешь, Ведь ты у нас всегда герой…» И так сидели с ним, вдвоем, И днем, и ночью у постели, И, как когда-то, песни пели, Чтоб меньше мыслей о плохом… Вот так, когда болезнь с косой В тени полуоткрытой двери — Иной шкалой ты счастье меришь И Б-гу молишься порой… И наплевать уже на злато, На «мерседесов» гордый знак — С больничной, каменной палаты Все видится совсем не так: К корням семейным тянет горе И сердце просится опять Увидеть и отца, и мать, И потонуть в их добром взоре. Как часто, в радостях шальных, Когда влечет все выше, выше — Мы забываем про родных, Но Б-г все видит, Б-г все слышит! |
