Он не дает мне времени отдышаться и все так же, не снимая моего белья, а лишь отодвигая его, проникает в меня грубым толчком, отдающим резкой болью, но сразу же сменяющейся удовольствием. Наши взгляды направлены друг на друга так же, как и ухмылки на лицах. Ощущать его в себе ни с чем не сравнимо, и я это знаю, я это чувствую. Он особенный, другой, мой, таких больше нет. Он тот, кто подходит мне идеально, и я уверена, что он чувствует то же самое, находясь во мне.

— Я. Люблю. Тебя. Мелкая, — сбиваясь, хрипло рычит Морозов в мои губы. — И будь я проклят, если еще раз посмею отпустить тебя.

Я улыбаюсь, чувствуя, как он стремительно наращивает темп, ощущая, как внутри меня все горит, а внизу живота зарождается ноющий комок. И я знаю, что завтра у меня будет болеть все тело, ощущая, как саднит натертая об плитку спина, но это будет завтра, а сейчас я готова раствориться в нем, и я это сделаю, так как нирвана уже близко, я почти касаюсь ее кончиками пальцев.

Моим телом снова овладевают спазмы, но теперь иные, намного мощнее, сорвавшие гортанный стон с моих губ. Эмоционально яркий внутренний оргазм накрывает меня с головой, завлекая в пучину тайного, порой недостижимого мира удовольствия. Меня трясет от испытываемого чувства эйфории, и Максим дает мне пару секунд передохнуть, покрывая горячими поцелуями кожу и нежно лаская мое тело.

— Не останавливайся, — шепчу я одними губами, смахивая со лба пот.

— Как скажешь, — улыбаясь, отвечает парень и возобновляется заданный им темп проникновения.

Это пытка, пытка на выносливость, мое тело уже ноет от заданного им положения, но я прикусываю губы и не стремлюсь прервать этот процесс, так как заданный угол удобен ему, так он может заполнять меня целиком, без остатка. Прикусывая мою шею, Морозов начинает сбиваться с ритма. Я нахожусь в предвкушении, позволяя ему проникать в меня на грани с болью. Я наслаждаюсь его взмокшим видом, зная, что выгляжу идентично, в дополнении с раскрасневшимся лицом.

Сильный толчок, и Максим резко выходит из меня, заканчивая на мое бедро, и утыкается носом в мою шею, жадно глотая воздух…

***

Это безумство: улизнуть из его спальни под покровом ночи, надев на себя его футболку и влажные чулки, что не успели высохнуть, а платье и вовсе можно отжимать. Но у меня не было времени, чтобы ждать, я должна была уйти, и чем быстрее, тем лучше, пока он не заметил, что я оставила его.

Бесшумно и крайне осторожно я прокралась в гостиную, где обнаружила свою куртку, но надеть я ее не успела. Свет в углу комнаты загорелся, предоставляя мне хмурый и сосредоточенный взгляд Виктора Игоревича, что пил виски, вальяжно рассевшись на кресле в домашних штанах в клетку; идентичные были у Максима.

— Уже уходишь, Валерия? — поинтересовался он, слегка наклонив голову вбок.

— Да, — односложно ответила я, накидывая куртку и вызывая такси.

Мужчина поднялся, взял какие-то бумаги, что лежали над камином, и подошел ко мне. Он окинул меня оценивающим взглядом, заостряя внимание на футболке и выглядывающем из под нее кружеве чулок. Я смутилась, одергивая футболку вниз, но все же позволила себе прямо посмотреть в эти насыщенно-зеленые, на пару тонов темнее, нежели у сына, глаза.

— Мне показалось, что вы достаточно бурно помирились, — не спуская с меня пытливого взгляда, вопросительно вздернув правую бровь, произнес Виктор Игоревич.

— Именно, вам показалась, — не упуская момента, в тон ответила я.

— Раз так, то вынужден предположить, что мой сын нанес вам сильнейшие телесные повреждения, — небрежным жестом откинув мои волосы с шеи за спину, указывая на алеющие засосы, ухмыляясь, сказал мужчина.

Сделав полшага назад, я увеличила между нами дистанцию и поправила волосы. Мне были неприятны этот разговор и тот тон, который выбрал для него Виктор Игоревич. Но я лгала, наглым образом лгала, и он прекрасно это знал, поэтому и позволял себе использовать данного рода манеру общения.

— Извините, но мне, правда, пора, — решив прервать этот диалог, не вызывающий во мне положительных чувств, вымолвила я, закутываясь в куртку.

— Конечно, возьми, почитай на дорожку, — вручив мне бумаги, произнес мужчина и направился на второй этаж, не удостоив меня и взглядом.

Я выбежала из дома Морозовых и сразу же приметила темную иномарку с шашечкой. Сев в машину, я шумно выдохнула, назвав адрес, и, лишь когда мы проехали полдороги, я решила взглянуть на бумаги, что вручил мне Виктор Игоревич.

В моих руках был контракт на имя Максима Морозова и участия его в команде высшей лиги баскетбола со всеми требующимися от него условиями. Условиями, что перевернули мое восприятие произошедшей между нами ситуации вверх дном, расставляя все на свои места.

***

Я проснулся ближе к обеду, стараясь нащупать хрупкую фигурку девушки, что засыпала рядом со мной, но, открыв глаза, я ее не увидел. Нахмурившись, я в спешке надел домашние штаны и отправился на ее поиски, которые не дали мне результатов. Ее вещей, как и ее самой нигде не было. Рыкнув от злости, я ударил кулаком в стену и стремительно направился на первый этаж, где и пересекся с отцом, который не мог не отметить моего настроения.

— Не с той ноги встал? — ухмыляясь, поинтересовался он, заваривая кофе.

— Где Лера? — грубо бросил я, не контролируя своего раздражения.

— Странный вопрос, это ведь не я вчера притащил ее в нетрезвом состоянии к нам в дом, а потом воспользовался ей в своей ванной, — небрежно ответил отец, развернувшись к столешнице.

— Я не пользовался ей, я любил ее, — едва сдерживаясь, сквозь зубы произнес я.

— Интересная у тебя любовь получается: в баскетбол играешь — ее бросаешь; напиваешься, баскетбол херишь — ее имеешь, — пытливо посмотрев в мои глаза, вымолвил отец, пробуя кофе на вкус. — Сливок не хватает.

— Ты ничего не знаешь, — стараясь унять окутывающую меня злость, сказал я.

— Зато она все знает. Я отдал ей твой контракт: пусть ознакомится с причиной твоего равнодушия, — одарив меня ухмылкой, произнес он.

— К херам контракт, — практически выплюнул я, стремительно разворачиваясь и направляясь в свою комнату.

— Какой именно? — послышалось насмешливое мне в ответ.

— Оба, — грубо бросил я, вбегая по лестнице на второй этаж.

***

Родителей дома не было, я сидела на кухне, попивая какао и внимательно вчитывалась в контракт, ощущая, как все тело берет дрожь. Почему он сразу мне не сказал, в чем причина нашего расставания? Ведь я бы все поняла, я отпустила бы его, постаралась бы отпустить. Зачем нужно было делать мне так больно? К чему нужен был весь этот цирк? А вчерашняя ночь? Не понимаю, я совершенно его не понимаю. Раздавшийся звонок в дверь вырвал меня из размышлений, и я на ватных ногах поплелась ее открывать, не удосужившись посмотреть в глазок.

Морозов был взвинчен, он влетел в коридор, зажав меня в тисках, и неистово грубо поцеловал так, что я не могла сопротивляться его напору. Я почувствовала, как мое тело, еще не отошедшее после вчерашнего, моментально отозвалось на его губы, обдавая теплом каждую клеточку моего тела, но сегодня я не была готова к такому исходу событий.

Оторвавшись от моих губ, Максим шумно вдохнул воздух, с маниакальным сосредоточением всматриваясь в мои глаза. Я чувствовала, в каком напряжении он находился, но боялась что-то сказать. Я ждала, покорно ждала.

— Ты. Глупая. Нетерпеливая. Взбалмошная. Девчонка. Мелкая, — разделяя каждое слово, произнес он. — Я же четко и ясно сказал, что сделаю тебя своей. Тебе нужно было лишь подождать до утра, а не сбегать от меня. Впрочем, это уже неважно, — вставая на одно колено, сказал Максим, извлекая из кармана куртки маленькую синюю бархатную коробочку.

Я опешила, нахмурив носик, и недоверчиво посмотрела на парня, что с полным уверенности взглядом смотрел на меня, медленно и осторожно открывая ее, предоставляя мне возможность любоваться неповторимой красоты кольцом с нашими инициалами. И я наперед знала ответ на его незаданный вопрос. «Да» — именно это слово из двух букв слетело с моих губ, в то время как ноги подкосились, а сердце неумолимо трепетало на пару с душой.