Мороз становился сильнее, и погода не улучшалась, до рассвета оставалось несколько часов. За это время люди Виктора Игоревича выяснили, что информацию о доме обнародовала его секретарь. Они ухватились за эту ниточку и стали изучать всю ее подноготную повторно, но уже более тщательно. Всемирная паутина интернета оказалась как нельзя кстати. Я же старалась не мешаться под ногами и занять себя хоть каким-то делом в попытке убежать от самой себя и просто не дать истерике проглотить меня целиком. Я варила кофе, много кофе, кому-то вместо кофе крепкий чай, делала бутерброды из привезенных продуктов и относила это людям Виктора Игоревича, которые неустанно искали информацию и продумывали множество вариантов.

В полшестого раздался решающий звонок…

— Это невозможно! — голос Виктора Игоревича был груб и резок. — Я сказал невозможно! Он мертв! МЕРТВ! Мой брат умер несколько лет назад!

Мужчина отшвырнул телефон в стенку, и тот вдребезги разлетелся по каменной плитке. Желваки проступили на его скулах, взгляд, чернее ночи, смотрел в никуда, пальцы сжались в кулаки.

— НАЙДИТЕ ЕГО! — проорал он на весь дом. — НЕМЕДЛЕННО!

***

POV Максим

Я отхаркнул кровь и самодовольно ухмыльнулся разбитыми губами в лицо моему «мертвому» дяде. Впрочем, я не был уверен, что пострадала только нижняя часть моего лица, так как я чувствовал горячую струйку крови, стекающую из рассеченной брови вниз по щеке. В целом, если посмотреть на меня со стороны, то можно сказать, что по мне прошелся асфальтоукладчик. Правда, вместо него по мне проехались руки и ноги одного из амбалов моего «горячо любимого» дядюшки.

— Максимилиан, к чему такое геройство? Ты ведь на дух не переносишь своего папочку, почему бы тебе сугубо из своих соображений не подпортить ему жизнь? — рассматривая нанесенный ущерб, проговорил дядя.

— Из вас двоих ты вызывал во мне больше отвращения, — ответил я, в очередной раз сплевывая кровь.

— Жаль, очень жаль. Продолжайте.

Дядя снова вышел и оставил меня наедине с одним из своих «псов». Я откинулся на спину, изучая потолок с облупленной штукатуркой, приготовившись в любой момент согнуться и принимать очередную порцию ударов, в надежде не получить серьезных повреждений. В какой-то степени я был реалистом, но сейчас реальность мне казалась ускользающей и искаженной.

После очередной дозы экзекуции я не мог заставить себя пошевелиться. Кажется, что на мне не осталось ни одного живого места. Боль была адовой, нестерпимой, поглощающей меня целиком, и я даже не мог определить, что именно у меня болит. Мое тело превратилось в один пульсирующий, ноющий комок нервов. Я был на грани. Головокружение преследовало меня, а каждый вдох отдавался ноющей болью в районе ребер. Обнадеживающий факт.

«Пес» вышел из комнаты, оставляя меня истекать кровью на холодном, покрытом слоем пыли полу. Мой взгляд пал на маленькое окошко, и я стал созерцать все еще бушующую метель. Мои веки с каждой томительной минутой тяжелели, а сознание стремительно покидало меня.

«…я слышал мягкий, родной голос, ласкающий мой слух где-то далеко. Он звал меня, но я не мог ответить. Я старался открыть глаза, но на это требовалось слишком много сил, которых у меня не было. Я чувствовал теплые руки на своих щеках и соленый вкус слез на своих губах, смешавшийся с металлическим привкусом крови…

— …я люблю тебя, не вздумай оставлять меня! Морозов, не смей! Слышишь?! Не смей оставлять меня! — кто-то шептал, всхлипывая.

…сладкий, любимый вкус губ. Я ощущал его даже сквозь небытие, в котором я пропал…»

***

POV Лера

Меня пытались оттащить от него, но я вырывалась и царапалась. Не знаю, откуда в моем хрупком теле взялось столько сил, но я верила в то, что если я его отпущу, он навсегда покинет меня. Я должна была его касаться, должна была чувствовать, что он дышит, хоть его дыхание и было затруднено. Он нужен мне, а я нужна ему! Как они не понимают! Я должна быть рядом!

Виктор Игоревич в очередной раз сдерживал меня, хоть и сам первым влетел в комнату и притянул сына к себе. Но он быстро взял себя в руки, мне бы его выдержку, я же мертвой хваткой вцепилась в Максима и не желала его отпускать. Нет, я не орала. У меня не было сил орать. Я рыдала и шептала ему, шептала. Как я люблю его. Как он нужен мне. Я говорила без умолку. Только это спасало меня от того, чтобы не сойти с ума, от того, чтобы шок не поглотил меня.

***

Белые халаты, кругом белые халаты, и запах лекарств пропитал воздух. Я сидела в больнице вместе с отцом Максима возле операционной. Хирурги пытались остановить внутреннее кровотечение, вызванное обломком сломанного ребра, который задел кровеносный сосуд. Кирилла уже прооперировали, и диагноз был неутешительным. Вероятность того, что он переживет эту ночь, была ничтожно мала. Телефон Виктора Морозова зазвонил, и он отошел подальше от палат. Я безмолвно сидела на стуле, всматриваясь в стрелку на часах, отсчитывая удары своего сердца и ожидая приговора врачей.

— Лера, — я обернулась и посмотрела на отца Максима, — мне нужно отъехать, как только что-то будет известно, сразу звони мне. Хорошо?

— Да, конечно.

Мой голос звучал отрешенно, но Виктор Игоревич кивнул и удалился. Время медленно тянулось, терзая меня. Я искусала и переломала все ногти. Мне хотелось свернуться в клубочек и выть от бессилия. Снова я беспомощна, и это угнетает меня. Я ничего не могу для него сделать, ничем не могу помочь. Сомнения, боль, отчаянье терзали мою душу. Я снова спешно вытирала слезы, глаза уже давно опухли, но я не могла остановиться. Все чувства во мне смешались, и я уже не разбирала ничего, что творилось на моей душе. Да и что разбирать? Я была повержена. Мое сердце без анестезии вырвали из груди и сжимали тисками, а я смотрела-смотрела, и это все, на что я была способна.

Стрелка часов бежала, не останавливаясь. Секунды сменялись минутами, а минуты часами, и этот круг был бесконечен. Я погрузилась в свой маленький мирок, отгородившись от всех, кто подходил ко мне и что-то спрашивал. Пару раз это была Кира, она что-то сказала, но ее слова не дошли до меня. Я раскачивалась из стороны в сторону на маленьком стульчике, продолжая следить за временем.

Дверь операционной распахнулась, и из нее вышел седовласый мужчина в белом халате.

— Операция прошла успешно. Молодой человек оказался крепким. Но навестить его можно будет не ранее, чем через несколько дней, — произнес хирург.

Я встала, пошатываясь, со своего стульчика, едва заметная улыбка отразилась на моем лице. Этот мужчина реанимировал сейчас двоих людей одновременно и даже не догадывался об этом. Он вернул мне мое сердце, он дал возможность мне дышать, он вселил в меня надежду.

Глава 31

Моим вторым домом стала больница. Я сутки напролет проводила возле палаты Максима. Его состояние нормализировалось, и он медленно, но верно шел на поправку. С Кириллом ситуация обстояла хуже: его внутренние органы были повреждены пулями, которые застряли внутри, и их пришлось извлекать. Хирурги давали ничтожные гарантии на его выздоровление. Вследствие дефицита кислорода в крови в течение продолжительного времени произошло нарушение деятельности мозга, и это повлекло за собой кому. Кира дежурила у его палаты ежедневно в надежде, что он придет в себя, но пока никаких изменений в деятельности его организма не наблюдалось.

Прошло около двух недель, а я продолжала игнорировать мир вокруг себя, сосредоточившись только на одном человеке. Первый раз, когда мне разрешили его увидеть, я не смогла сдержать слез. Тогда Максим едва заметно улыбнулся и стал называть меня «мелкая плакса». Сейчас же у меня было триллион прозвищ на все случаи жизни, которыми он меня награждал каждый раз, когда я приходила к нему. Даже пребывая в больнице в тяжелом состоянии, он пытался шутить и поднимать мне настроение. Иногда он спрашивал о команде и как идут дела, но так как врачи запретили ему всевозможные факторы стресса, я была единственным его просветителем.