- Это оскорбление! - закричал Воробей. - Ты за это ответишь!

Широков привстал и спросил напряженно.

- Ты что, требуешь сатисфакции?

Более всего Яров удивился терминологии - "сатисфакция" (!) в кругу друзей-картежников! Но Воробей побледнел, забавы все происходяшее уже не напоминало, это не был розагрыш, все пошло на серьезном уровне.

- Да, зараза! - рявкнул Воробей. - Никто не имеет права меня оскорблять! Кровью за это ответишь.

- Тогда давай. - четко ответил Широков и поднялся из-за стола.

Яров произнес укоризненно.

- Да перестаньте вы, мужики! На шпагах что ли собрались драться?

Но противники оказались настроены очень решительно, а главное, что поразило Ярова - категорически серьезно воспринимал происходящее Володя.

- На завтра откладывать не будем? - с вызовом спросил Воробей.

Широков криво ухмыльнулся:

- Если ты уже завещание написал, то не будем. Илья Иванович, вы не откажетесь быть у меня секундатом?

- Вы что, идиоты, много выпили? - рассердился Яров. - Ничего повеселей не придумали?

- Тогда нам и одного Володьки хватит. - решительно заявил Широков.

- Так нельзя. - заколебался сказал Володя. - Секунданты согласуют условия.

- Обычные условия. - обрезал владелец бензостанции. - Дистанция двадцать шагов, стреляемся до первой крови. Кто выбирает оружие?

Воробей сказал высокомерно.

- Ты меня оскорбил! Значит оружие - моё!

- Неси. - коротко бросил Широков и пошел через зал к служебному выходу.

Володя позвал Ярова.

- Пойдемте, Илья Иванович. Если что, два свидетеля все-таки лучше. Так положено.

Яров встал из-за стола, не зная, смеятся ли ему или пугаться. Дуэлянты были настроены крайне решительно, Володя тоже не видел никакого комизма в ситуации, но само намерение устроить поединок казалось диким. Одно дело, когда гусары некогда защищали свою честь в кровавой рубке саблями, другое дело когда жуликоватый шашлычник и темный в своей бизнесе бензиновый король собирались решать вопросы чести. Той самой чести, которая у них вряд ли и была - в понимании нормального человека. Уж не в такой ли форме возвращаются в Россию традиции дворянства?! Ничего более идиотского и представить себе было невозможно.

Вчетвером они вышли черным ходом из шашлычной наружу и двинулись в темное поле. Володя нес фонарь на аккомуляторе, который давал яркий круг света. Яров приметил, что Воробей тащит под мышкой два коротких помповых ружья и сумку через плечо.

Яров попытался начать ерничать, в надежеде шуткой погасить нелепый скандал, который набирал чрезмерную и опасную форму:

- Господа, а не угодно ли вы помириться? Не готов ли господин Широков принести свои извинения?

В ответ ему было полное молчание, разбавленное мрачным сопением спутников.

- А не готов ли господин Воробьев принять извинения? - Яров постарался быть строг, но ироничен.

- Нет. - жестко оборвал Широков.

- Всякий за свои слова должен отвечать. - столь же твердо подхватил Воробей.

Больше говорить было не о чем. Яров припомнил, что кто-то из классиков определил главную доминанту русской жизни минувших веков - СКУКА. Большая, беспробудная Скука. От неё родимой - спивались, стрелялись, и, может быть от неё же, затевали Революции. Времена менялись, а Скука оставалась.

- Пришли. - остановился Володя. - Соперники, займите свои места.

Воробей положилд ружья на пенек, рядом опустил сумку и отошел в строну. Ширков - в другую.

- Будем заряжать стволы. - мрачно проговорил Володя.

Яров оглянулся. Они оказались на опушке чахлой рощи, где-то в стороне светился участок трассы, проезжих машин почти не было, лишь изредка мелькал свет фар и доносился едва слышный гул моторов. Место для смертоубийства было выбрано со знанием дела.

- Я заряжать не умею. - сказал Яров, почувствовав, как по спине его прошла зябкая дрожь.

- Ничего, я все сделаю. Вы только удостоверьте, что в оба ствола честно вложены пули.

Точными движениями Володя быстро зарядил оба помповых ружья, и положил их на пенек. Оказалось, что возле него уже лежали оставленными светлая куртка Воробья и пиджак Широкова.

Володя подхватил одежду соперников, взял фонарь и отошел куда-то в темноту.

Потом Яров увидел, как секундант повесил на соседних деревьях одежду дуэлянтов - метрах в пяти друг от друга. А между ними поставил на землю фонарь.

Все-таки игра! - отлегло от сердца Ярова. Жутковатая, нелепая - но игра. И правила её можно было предугадать.

Володя вернулся и бросил коротко.

- Командуйте, Илья Иванович.

Не долго думая, Яров выкрикнул, давясь смехом.

- Теперь - сближайтесь!

Воробей и Широков кинулись к пеньку. Широков первым схватил ружье, Воробей запыхался, припоздал, но тоже оказался вооружен. Оба дуэлянта прицелились в освещенную одежду противника и...

...И в этот момент, как по заказу, - погас аккумуляторный фонарь освещающий цель.

- Секунданты! Включите свет! - закричали наперебой Широков и Воробей, а Володя подхватил.

- Илья Иванович, включите фонарь!

Почти в непроглядной темноте Яров шагнул было к мишеням и - замер. Вот оно что! Вот основная цель этой нелепой дуэли! Это вовсе не игра - а едва он сейчас включит фоанрь, как загрохочут выстрелы, а уж куда попадут пули, остается только гадать! Да и гадать нечего - одна пуля наверняка достается ему, Ярову! А может и обе. И предельно просто нарисуется поутру обьяснение трагедии: выпили, шутили, начали баловаться с оружием и случайно застрелили человека! При хорошем адвокате можно получить за такие шутки всего несколько лет тюрьмы, как "убийство по неосторожности"! А при очень хорошем адвокате и дураках присяжных, которые вошли в моду, - можно отделаться и условным сроком!

"Черт с вами, - безразлично решил Яров. - Коль так, то так. Быть может, все это и к лучшему."

Он дошел до белеющего в темноте фанаря, нащупал кнопку включения, нажал её и быстро повернулся лицом к стрелкам.

Выстрелы загремели разом, ослепили Ярова и он не смог их сосчитать то ли четыре, то ли пять подряд.

- Попал! Попал! - закричал Воробей.

- Я тоже тебя пристрелил! - заверил Широков.

"Мимо, - подумал Яров, слегка покачиваясь и не сдвигаясь с места. Снова, пока еще, - мимо!"

Оба дуэлянта, оставив ружья на пеньке, кинулись обследовать мишени. Пиджак Широкова был безнадежно испорчен: от воротника и рукава остались лохмотья. Но и грудь куртки Воробья зияла дырой, куда можно было вставить два кулака.

Воробей, радостный, как ребенок, засмеялся.

- Опять я свою честь отстоял! Со мной в такие игры не играй, Рудик!

А противник его ничуть ничем не огорчался - даже испорченой одёжой. Дуэлянты обнялись, замирились, собрали аксессуары поединка и дружно двинулись в шашлычную, что бы отметить резцульта соответствующей выпивкой. По их мнению, оба вели себя достойно, как положено настоящим мужчинам.

Яров подумал, что какой-то смысл в подобных нелепых забавах, может быть, и был. В конце-то концов, за подлости, клевету и оскорбления, которые стали нормой быта, человек должен нести ответственность. И не ограничиваться подачей иска в суд во реабилитацию "чести и достоинства". Тем более, что сплошь и рядом у этих истцов никаких "чести и достоинсва" изначально нет.

Во втором часу пополуночи дружеские беседы Ярову надоели и он простился с компанией, которая все ещё никак не могла утихомириться. За ним потянулся и Володя. Воробей проводил гостей до выхода из зала и запер за ними двери.

Ночь показалась Ярову такой теплой, что он сразу решил провести её опять же в табачке - просить крова у Воробья было рисковано, поскольку друзья вновь заставили бы до утра играть в "очко" или ещё какую малоинтеллектуальную игру на троих.

Володя приостановился под навесом, прикурил, глубоко втянул в себя дым вместе со свежим ночным воздухом и сказал.

- Хорошо! А того лучше, что они оба друг в дружку из ружья попали!