"Ларочка, какая встреча! Как приятно Вас видеть! А что Вы делаете здесь в одиночестве?"

"Подругу жду"

"Ирочку" - догадался он.

"Ага"

"А мы с Ниночкой только вчера вас вспоминали. Она собиралась звонить вам, пригласить на дачу на следующие выходные. Сделаем шашлыки, покупаемся в речке, погода вон какая хорошая стоит. Так, теперь я Ниночке скажу, что приглашение вам передал."

"С удовольствием приедем"

"Ну, а потом что?" - спросила я,

"А ничего, помахал ручкой и пошел."

"Куда пошел - то, Лариска?"

"А я смотрела? Я мороженое доела, да и домой отправилась." отмахнулась Лариска.

"А я и не знал, что у тебя такой состоятельный дедушка! Кто ж он у нас?" - влез Сева, который очень внимательно прислушивался к Ларкиному рассказу.

"Он адвокат. Генрих Иванович Берг."

Услышав такой ответ, Сева выпучил глаза и изумленно присвиснул:

"Берг - твой дед?! Ну, дела!"

"Ты его знаешь?"

Сева покрутил головой и с легким смешком проронил:

"Кто ж его не знает? Он в определенных кругах человек очень известный!"

"А почему у тебя такой странный голос?" - подозрительно спросила Лариска. Она тоже заметила странную интонацию и углядела в этом что-то обидное для Генриха Ивановича. Она была человеком не склочным и очень доброжелательным, но всегда яростно бросалась на защиту своих близких, если видела, что на них нападают. К генриху Ивановичу она нежности не питала, но он приходился её родственником и потому давать его в обиду постороннему человеку она была не намерена. Сева тоже уловил приближение грозы и потому с деланным равнодушием пожал плечами:

"Ничего не странный! Обычный голос! Просто не ожидал, что Генрих Иванович-твой дед!"

"Что в этом плохого!" - требовательно спросила Лариска.

"Ничего! Удивляюсь, что ты на него не похожа!"

"Нечего тут удивляться!. Он мне не родной дед, а приемный! Он третий муж моей бабушки. Но это ничего не значит! Теперь Генрих Иванович член нашей семьи и я не позволю тебе плохо говорить о нем."

"А что я плохого сказал?!" - возмутился Сева.

"Конкретно ты ничего не сказал, но мне не нравится твой голос. И ещё ты присвиснул! Что ты имеешь против него?"

И тут Сева, всегда отличающийся завидным благодушием, вдруг раздраженно рявкнул:

"Ничего, ничего я не имею против. Просто твой приемный дедушка тот ещё жук!"

Услышав такое про своего, пусть и не очень близкого, но родственника, Лариска задохнулась от гнева:

"Что-о?!"

Я оставила их выяснять отношения, а сама отправилась на кухню готовить обед. В отличие от Лариски, я не стала бросаться на защиту Генриха Ивановича. Теплых чувств я с недавних пор к нему не испытывала, родней он мне не доводился, так что защищать его причин у меня не было.

Я крошила салат и мрачно подводила итоги нашего расследования. По всему выходило, что до его завершения ещё далеко и если я хочу спокойно жить и работать, нужно было предпринимать срочные шаги.

Через час на кухне появилась взъерошенная и пунцовая от гнева Лариска. Она плюхнулась на стул и возмущенно воскликнула:

"Глянь, какой фрукт! Дедуля ему не нравится! Да он милейший человек!"

На этот счет у меня было свое мнение, но высказывать его я не стала и деликатно промолчала. Подождав немного и не дождавшись ответа, разгневанная Лариска напустилась на меня:

"А ты чего дуешься? А то я сама не ведаю, что за человек наш дедуля! Но не давать же его в обиду! Родня, как ни как! А ты не злись! Сама прекрасно знаешь, тебя я больше люблю!"

Я опять предпочла промолчать, так как понимала, к чему клонит коварная Лариска. Подружка тоже меня хорошо знала, поэтому немного помаявшись, с тяжелым вздохом спросила:

"Ты к нему на день рождения ехать собираешся или нет?"

Я отрицательно покачала головой.

"Так я и знала!" - горестно взвыла подружка, а потом взмолилась: "Ирка. не бросай меня! Одна я там не высижу, с тоски помру! И Танюшку жалко, она расстроится, если ты не приедешь. Ты ж знаешь, она тебя любит."

Лариска ещё долго уговаривала меня, приводила всякие доводы и я, наконец, сдалась. Бросать подружку в беде было не в моих правилах.

Глава 23

Генрих Иванович построил дом в сорока километрах от города на берегу чудесного озера. Он был первым, кто облюбовал этот живописный уголок, а спустя некоторое время, и другие состоятельные люди потянулись в эти места. От деревни с бревенчатыми домиками и покосившимися сараями не осталось и следа. Домишки снесли, на их месте понастроили особняков и обнесли все это высоченным забором.

Надо отдать должное Генриху Ивановичу, его дом выгодно выделялся на фоне кирпичных монстров. Если соседи исповедовали принцип "Больше, выше, дороже" и возводили немыслимые замки с круглыми башнями и остроконечными крышами, то Генрих Иванович мудрить не стал и построил свою дачу по готовому типовому проекту. Дом получился очень удачный: солидный и удобный. Его изящная симметрия, мощеные камнем дорожки, яркие цветники и ухоженные лужайки лучше всяких слов говорили о стабильном материальном благополучии владельца.

Внутри дом тоже производил очень приятное впечатление. В нем не было дорогой, сверкающей лаком мебели, в глаза не била показная роскошь, которой состоятельные люди очень часто компенсируют отсутствие вкуса. Все было добротно и преследовало одну цель: сделать дом удобным для его обитателей

Танюшка встретила нас в дверях. Несмотря на годы, она все ещё была на диво хороша. Породистое, удлиненное лицо. Высокая, худощавая фигура. Прямая, не согнутая годами, спина. Коротко подстриженные и аккуратно уложенные седые волосы. Одета, как всегда, с дорогой простотой: серая шелковая блузка, мягкие темно-серые брюки и кожаные туфли без каблука. Я с гордостью отметила по себя, что возраст не портит нашу Танюшку.

Радостно расцеловав сначала меня, потом внучку, она обняла нас за плечи и потащила в дом.

"Все уже давно собрались. Вас ждем!" - весело сообщила Танюшка.

С этими словами она отворила двери и мы вошли в гостиную.

Действительно, все гости уже были в сборе. Кроме нас с Лариской, были приглашены ещё три семейные пары. Все они были старинными друзьми Танюшки. Генрих Иванович имел массу знакомых, но вот близких друзей у него не было совсем. Он утверждал, что человек его профессии так устает от общения на работе, что дома нуждается в уединении. Нас с подружкой все приглашенные знали с детства, поэтому, как только мы появились в комнате, послышались приветствия, посыпались поцелуи. В гостиной не было только Генриха Ивановича и на немой Ларискин вопрос бабушка сказала:

"Он в кабинете, сейчас выйдет."

Тут в дверях действительно показался улыбающийся именинник. Мы с подружкой высвободились из жарких объятий Танюшкиных подруг и подошли к нему с поздравлениями. Лариска сказала положенные в таких случаях слова и торжественно вручила подарок. Я ничего не говорила, но улыбалась широко и очень проникновенно.

Нужно сказать, что с подарком мы с ней здорово намучались. Время празднования неумолимо приближалось, а мы все никак не могли придумать, что бы такое подарить. В результате, после долгих и бурных обсуждений, решили купить курительную трубку. Лариска авторитетно утверждала, что Генриху Ивановичу такой подарок должен понравиться.

"Он заядлый курильщик и, значит, лишняя трубка ему не помешает. А кроме того, он их коллекционирует. У него в кабинете целая выставка этих трубок." - горячо убеждала она меня.

Я спорить не стала. Во - первых, здорово устала от этих дебатов, во-вторых, считала, что она, как близкая родственница, лучше меня знает, что именно нужно её деду.

Мы с подружкой в трубках ровным счетом ничего не понимали, поэтому Лариска отправилась в магазин "Подарки", который считался самым дорогим в городе и где имелся специальный отдел, торгующий принадлежностями для курящих мужчин. После долгих и изнурительных консультаций, в результате которых продавец приобрел несколько дополнительных седых волос, подружка в конце концов остановила свой выбор на трубке из вишневого дерева.