-- Слушай, -- сказал он снова, -- может ты пойдешь, попробуешь найти другое место? А то мы два здоровых мужика, нам тесно. Вон, смотри, там девчонка одна сидит, маленькая. К ней подсядь.

-- Хм. А что. Неплохая идея.

У нее были большие зеленые глаза и желтая книжка в руках.

-- Что читаешь? -- сказал я.

-- Паланика.

-- "Бойцовский клуб"?

-- Ага.

-- Отличная повесть. Слушай, ты не против, если я к тебе подсяду? А то у меня друг здоровенный и поспать хочет, а для нас двоих там нам места мало.

-- Да без проблем. Здесь же мест в билете нет. Садись куда хочешь.

-- Отлично. Я Денис.

-- Я Аня.

-- А ты в Питере живешь или в Москве?

-- Да как тебе сказать. Жила всю жизнь в Москве, а последние полгода в Питере. Правда теперь вот возвращаюсь обратно.

-- А что так?

-- Как известно, в Питер едут по любви... Вот и я съездила. Неудачно правда. Ты куришь?

-- Да.

-- Пойдем, может, в тамбур?

Я прикурил ей. Когда она встала, у меня появилась возможность разглядеть ее получше. Отличная грудь, худенькая.

-- Так что у тебя там случилось? -- начал я, рассматривая в сумерках ее красивое бледное лицо с полными губами.

-- Да что-что... Влюбилась в парня. Переехала к нему, а он меня бросил. Обычная история. Переживаю правда сильно.

-- Отвлекись на что-нибудь другое.

-- Да я отвлекаюсь. Вон, книжку купила. Работу уже в Москве нашла. Уйду в нее с головой. Читал уже Паланика?

-- Рассказать, что ли, чем закончится? -- я улыбнулся.

-- Нет, не надо. Да книжка-то маленькая. Я бы ее сегодня в поезде и дочитала. Но тут ты. Ладно, докуривай, пойдем уже.

Весь облик ее, бледность, интонации и даже то, что она не выговаривала "эр" сквозили такой беспросветной тоской, что становилось страшно. Страшно и притягательно одновременно. Она все же рассказала мне историю про своего парня. Тот был старше ее на семь лет, работал в Питере экскурсоводом. Она переехала к нему по большой любви, а потом ему надоела. Они жили у него, в коммуналке с ванной на кухне. Удивительно, но я никогда таких квартир не видел. И даже не слышал о них. Уснули мы где-то через час. Но какой сон в поезде? Мучительная и выматывающая дрема.

Утром, когда мы приехали на Ленинградский вокзал, я помог донести ее чемодан до турникетов.

-- Ты рейвами не увлекаешься? -- спросила она.

-- Да так, бывает.

-- Давай тогда свой телефон, позвоню, может сходим вместе.

Прошла неделя. Я сидел и играл в контер-страйк по сети, и меня постоянно убивали. Никогда у меня не получалось искусно ставить хедшоты. Постоянно умирать на поле боя -- это очень сомнительное удовольствие. Мне всегда хотелось быть впереди, убивать по несколько игроков за раунд. И каждый раз я надеялся, что сегодня точно выйдет. Но не выходило. Каждый раз. И от того я нервничал и пинал ногой системной блок. Иногда доставалось и монитору. Хорошо, что он был ламповый, с толстым стеклом.

Только я провел правый прямой по доставшей меня таблице результатов, как пришла смс.

-- Привет! Это Аня из поезда! Помнишь меня?

Наконец-то у меня появился повод бросить это дурное занятие и начать обустраивать свою личную жизнь. Ни с того, ни с сего я получил приятный и очень неожиданный сюрприз. Мы договорились с ней встретиться на выходных и сходить на выставку на Солянке.

Выглядела она очень хорошо. В ней было что-то аристократичное -- такая же бледная, такая же печальная, все с теми же огромными зелеными глазами. Из-под пышного каре тянулась к плечам тугая и тонкая косичка.

-- Привет, отлично выглядишь! -- сказал я. -- так что за выставка?

-- Там фотографии. Не любишь что ли?

-- Трудно сказать, я же никогда до этого не ходил ни на что подобное.

-- Правда? Ну вот и посмотришь.

Там оказалось всего два зала. В одном -- фотографии, в другом картины. Фотографии не цепляли, а от того я просто пытался шутить. А вот когда мы дошли до картин, и я увидел полотно с названием "Молодость", то сразу ушла вся моя несерьезность. С холста на меня глядел неспортивный и грустный парень, а вокруг него висели в воздухе использованные презервативы, и на каждом презервативе был номер, а после каждого номера слово "любовь". Мне стало как-то грустно. То ли от того, что номеров было слишком много, то ли от чего-то другого.

-- Ну наконец-то тебе что-то увлекло! -- обрадовалась Аня. Куда пойдем дальше? Прогуляемся может?

-- Да, отличная идея, пошли прогуляемся.

Когда мы вышли на улицу, она достала из сумки фотоаппарат, и повесила его себе на шею.

-- Так вот почему ты меня повела фотки смотреть! Сама фотограф.

-- Нет, я только учусь, -- она улыбнулась в первый раз за все то время, что я ее видел.

Мы пошли вверх по холму, мимо белой церкви. Навстречу нам попалась компания алкашей, и Аня сделала снимок, не таясь, открыто. Алкаши заметили, но никак не отреагировали. А я же, в свою очередь, напрягся. Я же понимал, что поступает некрасиво она, а бить будут меня.

-- А ты только портреты делаешь? -- спросил я ее.

-- Да нет... А что?

-- Знаю тут пару заброшек, может тебе интересно будет?

-- Правда? Пойдем.

Через пять минут я уже показывал ей старое, века восемнадцатого, здание без окон, без дверей, с облезлыми стенами.

-- Ну как тебе? Нравится? -- спросил я.

-- Неплохо. Может быть ты залезешь туда?

Я посмотрел на жестяной забор. Потом в черные дыры пустых оконных проемов. Лезть мне туда не хотелось. Ане удавалось вывести меня из равновесия и заставить беспокоится за свою жизнь.

-- Да что-то не хочется...

-- Ну давай! Получится отличный кадр.

-- Может пойдем я тебе еще одно место покажу?

-- А сюда точно не полезешь?

-- Ань...

-- Хорошо, хорошо, показывай другое.

Я знал прекрасный двор неподалеку, с отличным большим граффити и повел ее туда. По дороге она снова начала фотографировать вещи, показавшиеся ей интересными. На этот раз, человек в милицейской форме не сделал вид, будто ничего не произошло, а подошел и попросил удалить снимки. При нем. Аня долго ломалась, но в итоге сделала то, о чем просил представитель закона.

-- Блин, да пошел он, -- возмущалась Аня.

-- А я тебе говорил...

-- Да что говорил? Он не имеет права.

-- Вот, смотри, -- мы свернули за угол и попали в окружение трех домов. На старых и высоких стенах, до самых окон поднимались цветные надписи, -- нравится?

-- Да ничего вроде, -- Аня крутила головой, -- о, отличная крыша, -- она кивнула в сторону двухэтажной пристройки. И стена хорошая, можно по ней наверх забраться. Полезешь?

-- Хм, -- второй раз отказываться было уже решительно невозможно, мне надо было набраться смелости. Я стоял и мялся.

-- Давай, -- Аня снова улыбнулась, -- ты смелый, ты сможешь.

Пришлось лезть. И, как ни странно, у меня действительно получилось забраться на самый верх, по разбитой временем кирпичной кладке. Она сделала несколько снимков и сказала, что я могу спускаться.

-- А как спускаться-то? -- я засмеялся. Не знаю, что она подумала, а я-то знал, что это все от страха и растерянности.

-- Как-нибудь.

Пришлось повиснуть на краю и спрыгнуть. К счастью, я не убился.

В следующий раз мы пошли с ней в кино. Она сказала, что фанатка Милы Йовович, а потому мы смотрели обитель зла. В первый раз в жизни я попал на ужасы с девушкой. И это при том, что фильм выбирала она.

-- Ну как тебе? -- спросила она, когда пошли титры.

-- Не мое несколько...

-- Да ладно! Мила клевая!

-- Мила-то клевая. Но игра лучше.

-- Какая игра?

-- Ты что не в курсе? Этот фильм по игре снят. И я ее прошел. Некоторые части. Так вот, в этой игре все то же самое, только ты сам убиваешь монстров. Да еще и загадки интересные и сложные. А тут... Тут просто трэш какой-то, твоя Мила просто бегает и убивает зомби.

-- Хм. Классно. А я и не знала. Тебе все не нравится. Ладно, что дальше делать будем?