Тарасов. - Садись, Борис.
Садятся. Кулагин улыбается.
Тарасов. - Ты чего?
Кулагин. - Вспомнил как вы сегодня Петрова распекали.
Тарасов. - По делу. Скажешь нет? Так с Мигуновым играть. С этим хоккейным бандитом нельзя быть размазней.
Кулагин. - Ведь рядовой матч, Анатолий Владимирович, а у вас все равно, словно, филиал Бородинской битвы. До края.
Тарасов. - Подсмеиваешься втихаря? Подсмеиваешься. Знаю. Снова Тарасов чепуху несет. Как будто никто не знает, что выигрывать надо. Все знаю. Может быть чепуха, но не нет не чепуха. Это ориентиры, Борис, четкой правильной дороги. Пусть, так как я это понимаю, но ведь мой пример не так уж и плох?
Кулагин. - Само собой.
Тарасов. - Здесь все серьезно, Борис. Я хочу, чтобы в бой наших мальчишек вела... Дырка от теплой монеты на ледяном окне. В нее весь мир видать, а в окно, что ты увидишь. Двор, дома да сараи. Не звездочки на погонах и пятьдесят целковых к зарплате, а родина. Такая, какая есть. Простоволосая или с шифоном на башке. Может я не прав? Может, не в то верю, но верю! И пока я здесь тренер, так оно и будет. Нравится это кому-нибудь или нет.
Кулагин. - Анатолий Владимирович, я хотел о Харламове поговорить.
Тарасов. - Дался тебе этот коротышок. То ли дело Санин. Стать, мощь, а на коньках как катается. Я твоего Харламова в Чебаркуль сошлю. Пусть там барахтается. Выплывет. Честь и хвала. Тарасову двойка. Не выплывет. Что же? Такое тоже бывает.
Кулагин. - Он на Юрку похож. Тихий-тихий, а на поле заводной. Не угонишься.
Тарасов. - Юрка. Какой хоккеист мог получится.
Кулагин. - Знаете, Анатолий Владимирович. Сколько через нас прошло, а хороший хоккеист может выйти только из хорошего человека.
Тарасов. - Само собой. Для подлости углы нужны. Закоулки темные. А здесь... Здесь не спрячешься... Ну что, тренер? Передохнул.
Кулагин. - Есть немножко.
Тарасов. - Тогда подъем. Надо данные о последних кроссах посмотреть. Сдается мне, что-то отяжелели наши мальчишки. С меня что ли пример берут?
Кулагин. - Может, с Михайловым против Химика Петрова попробуем?
Тарасов. - Попробуем. Петрова, Иванова, Сидорова. Пока нужной огранки не добьемся, будем пробовать.
Гусев.
Инт. Квартира Тарасовых. Нина и Гусев - сельский учитель из-под Костромы. В руках у него трехлитровая банка меда, прикрытая тряпицей.
Гусев. - Нина Григорьевна, я банку сразу отдам. Мед у нас свойский. Гречишный.
Нина. - Ни в коем случае. Никаких подарков. Какой запах.
Гусев. - Так берите. У нас в Шувалово этого меда... Жопой жуй, пока не слипнется. Ой.
Нина. - Ой.
Гусев. - Вот я, солома. Оконфузился.
Нина. - Ничего. У меня отец в Епифани, недалеко от вас, главврачом работал. Так что со мной с епифанской можно. Но с Анатолием Владимировичем.
Гусев. - Понял... По-московски надо. Пружинисто.
Нина. - Как то так.
Гусев. - Понял. Буду эту линию держать. Хрен меня кто собьет. Ой.
Нина. - О-ё-ё-ёй, Иван Савельевич.
Слышно как открывается дверь.
Нина. - Банку давайте.
Голос Тарасова. - Нина.
Нина. - Сидите здесь, Иван Савельевич.
Инт. Прихожая квартиры Тарасовых. Тарасов и Нина.
Нина. - Тут земляк мой приехал. С тобой хочет поговорить.
Тарасов. - О чем это?
Нина. - О чем? О хоккее твоем, конечно. О чем с тобой еще можно говорить.
Инт. Гусев и Тарасов.
Гусев. - Я как узнал, что вы из Канады вернулись, так сразу к вам и рванул, товарищ Тарасов. Ик.
Тарасов. - Ты чего икаешь, Иван Савельевич.
Гусев. - Так это... Ик. Долго ехал. А эта проводница. Ик. Но доехал. Ик.
Тарасов.- И правильно сделал. Так говоришь, у тебя в Шувалово все играют?
Гусев. - Как лед на реке станет. Всех гоню. Ик. От первого до десятого класса. Ик. Попробуй кто. Ик. Вот бы сельские команды к Золотой Шайбе приобщить.
Тарасов. - Дело. А поехали. У меня как раз между сборами окно в два-три дня образовалось.
Гусев. - Куда это?
Тарасов. - Да к тебе в Шувалово, чудак человек.
Гусев. - Ко мне?
Инт. Тарасов выглядывает в прихожую.
Тарасов. - Нина. Воды.
Нина. - Что такое?
Тарасов. - Не знаю. Разыкался чего-то. От радости что ли?
Брежнев.
Экст. Перед стадионом динамо болельщики дожидаются автобуса с командой ЦСКА. Среди них "блаженная Машка" - самая преданная и верная болельщица. С плакатом под мышкой. Подъезжает автобус. Все оживают. Машка разворачивает плакат. На нем крупно: МОЛОДЦЫ и большая корявая ракета. Из автобуса хоккеисты проходят по "живому" коридору. Им жмут руки, хлопают по плечу. Они перешучиваются с хоккеистами. На ступеньках автобуса появляется Тарасов. Сзади него Романцов.
Романцов. - Анатолий Владимирович, Колыванов травмирован. На все тройки защитников не хватит.
Тарасов. - Разберемся.
Романцов. - Зря вы так, Анатолий Владимирович.
Тарасов. - Зря ты Арагви с катком перепутал, Романцов.
Романцов. - Я за ребят волнуюсь. Тяжело им будет.
Тарасов. - Им? Будет. Вот тогда ты им в глаза посмотришь. Если совести хватит.
Романцов. - Я же готов. Хоть сейчас. Только скажите. На крыльях летать буду. Пахать как трактор.
Тарасов. - Раньше, раньше, Романцов. Теперь мне твои слезы, что Гагарину мопед. Разве, что посмеяться. Здравствуйте, товарищи.
Тарасов стремительно идет по "живому" коридору, пожимая руки и улыбаясь. Хмурый Романцов остается на ступеньках автобуса. К нему пробивается Машка.
Машка. - Что такое Глебушка? Тарасов?
Романцов. - Эх, Маша. Что и говорить. Несправедливый человек.
Машка. - Глебушка, а ты пирожков. Пирожков возьми. Это я ребятам напекла.
Романцов. - С капустой?
Маша. - А как же. Я про ваш режим все знаю. Ешь, ешь, родненький. Вот змей полосатый. Шайбой бы ему по лбу, чтобы ребят не обижал.
Инт. В коридоре перед правительственной ложей на стадионе Динамо толпятся серьезные мужчины. Переговариваются. Замолкают тогда, когда видят шагающего им навстречу Брежнева. Леонид Ильич еще сравнительно молод.
Брежнев. - Здравствуйте, товарищи. Сколько вас. А кто ж на хозяйстве?
Подгорный. - Всем советом министров на хоккей, Леонид Ильич.
Брежнев. - Хорошее дело. Пусть страна отдохнет. Подгорный, айда со мной.
Брежнев открывает дверь в ложу. За ним следует Подгорный.
Инт. Коридор перед раздевалкой хоккеистов. Тарасов расхаживает взад вперед. Замечает Машку.
Тарасов. - Здорово, Маша. Пирожков принесла. Ну, давай.
Маша. - Тарасов. Знаешь, ты кто?
Тарасов. - Знаю. Змей полосатый. Шайбой бы мне по лбу. Пирожки давай.
Маша. - Ты зачем Романцова отцепил. Парень то хороший.
Тарасов. - Хороший, хороший, только дурак дураком. Ему бы не с водкой дружить, а с газетой Правда.
Маша. - Насмехаешься?
Тарасов. - Плачу, Маша. Плачу. Человек олимпийские игры выиграл, а спроси ты у него кто такой Хо Ши Мин?
Маша. - Господи, да зачем это ему?
Тарасов. - Мозги тренировать, а не печень. Хо Ши Мин это руководитель Северного Вьетнама, а не навроде китаец какой-то.
