- Ну, пока! Иди к этому дяде...
За отцом давно захлопнулась дверь, а Шлитци всё никак не мог понять, почему его забыли и что ему делать дальше ... Наконец, господин в чёрном закончил просматривать какие-то бумаги, встал из-за стола, достал из кармана брюк конфету и, сунув её Шлитци, произнёс:
- Добро пожаловать в цирк, мой мальчик!
Так Шлитци был продан собственным отцом в уличный цирк...
Впрочем, людям свойственно ошибаться...Как это ни странно, но тогда, когда нам кажется, что всё - жизнь закончилась , нежданно-негадано Высшие силы меняют свой гнев на милость, видимо решив, что этот урок уже усвоен нами и всё меняется в лучшую сторону, лишний раз подтверждая основную заповедь бесчисленных адептов ордена фаталистов "Что Бог не делает, то к лучшему"...
Как это не покажется странным, но Шлитци нашёл в этом бродячем цирке свою новую семью. Цирк в те времена был незатейлив и прост, как сама жизнь и его зрители. Что всегда привлекало людей - чудо и страх. Цирк давал жаждущим всё это. Фокусники стары, как мир, каждый из нас ежедневно обманывается всеми, кому не лень, но только в цирке всё происходит без последствий и только здесь наша вера в чудеса не подвергается никакому искушению, только здесь мы властны над чудом , заплатил - смотри, только здесь наивная детская вера в возможность чуда находит благодарного зрителя с упоением широко открывающего в изумлении оба глаза и рот и радостно смеющегося над своею доверчивою глупостью. Ну, а разве не чудо все эти диковенные животные - слоны и крохотные пони, разноцветные попугаи и львы. ..
Ещё один столп цирка страх... Мы замираем, когда акробат на головокружительной высоте выполняет свои пируэты, рискуя ежесекундно упасть вниз, и только тонкая нить троса отделяет его от смерти. А летящие в артиста ножи, когда одно неверное движение может окончить его земной путь...
Уродство для обывателя привлекательно почти также, как и красота. Но если представление в виде раздавленного под колёсами фиакра человека несколько неприлично, хотя и собирает не один десяток зевак, то зрелище цирка уродов в те времена было абсолютно естественным и востребованным, собирая толпы желающих посмотреть на это и ,соответственно, давая неплохие сборы. Что это, гаденькая радость , что Господь Бог не создал тебя таким, как этот несчастный, или услада нездорового интереса, сродни тому, что просыпается при виде трупа, никто не может сказать... Но факт, остаётся фактом - уроды были востребованы...
Шлитци быстро влился в эту необычную разношёрстную семью. Кроме него, у хозяина были ещё другие уродцы, поэтому после нескольких недель нахождения в труппе к нему быстро привыкли. Он перестал быть диковинкой, страшившей окружающих и вызывавшей отрицательные эмоции. Он стал своим. Вокруг было столько нового и интересного. Унылая повседневная жизнь расцвела калейдоскопом немыслимых красок, разных людей и животных, новых друзей. Загнанный судьбою за спинку маминой кровати, Шлитци начал оттаивать в этом новом для себя мире. Маленькому уродцу нравилось стоять за кулисами и часами смотреть, как мелькают шары в руках жонглёра, как задумчивые пони аккуратно переставляют ноги спеша по кругу друг за дружкой, как потные силачи жонглировали огромными железными гирями и как забавно хлопал ушами огромный гигант слон Даффи.
У Шлитци было два замечательных свойства - он обладал врождённой добротой ко всему на свете и практически не разговаривал. Нам очень нравится, когда на любят, вне зависимости от того, заслуживаем мы этого или нет. И мы совсем не умеем слушать. Слушать других. Мы слышим только себя и , временами, свой внутренний голос, оправдывающий нас за те мелкие гадости, которые мы по доброте душевной постоянно совершаем. Наверное, поэтому так ценятся слушатели, люди, которые могут хотя бы пять минут, не прерывая, могут выслушать все наши охи и стенания на несправедливость жизни, на бесплодность нашей героической борьбы с окружающим и удивительную красоту нашего внутреннего мира. В лице Шлитци любой мог найти благодарного слушателя. Во первых, он сразу любил Вас и не за что-то конкретно, а за то, что Вы остановились и стали разговаривать с ним, никому и никогда не нужным Шлитци. Он смотрел восторженно-внимательными глазами , как двигаются их губы, тонко чувствуя все нюансы настроения говорящих, часто крохотной рукой держа говорящего за руку, слегка наклонив при этом свою непропроциональную голову на бок.
Жизнь в цирке стала для Шлитци тем самым жетоном счастья, который помогла ему вытащить насмешница-судьба. Он снова оказался в семье, но в отличие от прежней, где его любила только мать, здесь у него было намного больше любви и радости. Шлитцы очень нравилось всё яркое и красивое. Купивший его опекун сразу заметил это и через несколько месяцев Шлитци был приведен в костюмерную, где у него сразу закружилась голова от обилия висевших костюмов. Шлитци и не представлял, что в одном месте может быть столько красивых вещей .Он переходил от костюма с костюмом с восторгом трогая их дрожащими от волнения руками. Папа Джордж, та звали опекуна, наслаждался этим зрелищем. Подведя уродца к вешалке с маленькими костюмами , он сказал:
- Шлитци, ты хочешь быть таким же красивым, как все наши артисты? - и, заметив его нерешительный кивок, добавил: - Теперь ты можешь выбрать всё что тебе понравится. Ну, же! Смелей!
Шлитци долго восхищённо перебирал висящие одежды и потом почему-то ухватился за жёлтое платье в мелкий цветочек, окаймлённое ярко-красным кантом.
- Шлитцы, но это ведь женское платье! - увещивал папа Джордж, но маленький уродец был непреклонен и ,вцепившись обеими ручками в подол платья, ни за что ни хотел его никому отдавать. Папа Джордж махнул рукой : - Ну, ладно. Платье, так платье... - и, критически осмотрев счастливого Шлитци, резюмировал - Всё, настоящий артист. Теперь можно и на арену.
Так Шлитцы стал почти полноценным артистом. На афишах появились фотографии Шлитци в жёлтом платье - "Девочка-обезьяна", "Последний из ацтеков". Над ним взяла шевство другая девочка-микроцефал Ателия. Это было маленькое, кроткое существо с будто приклеенной улыбкой и вечно слезящимися глазами. Плаксе Ателии, как здесь все её называли, нравилось покровительствовать Шлитци, выходить вместе с ним, взявшись за руки , на арену вслед за акромегалом Денни, которому они были ниже пояса и медленно прохаживаться по кругу под восхищённое перешёптывание и хихиканье зрителей. Шлитци по началу терялся в этом скоплении народа и пытался убежать и спрятаться, но когда понял, что никто ему не угрожает, а даже, наоборот, он вызывает живейший интерес и смех, стал с удовольствием участвовать в представлении. Скоро на афишах появилось "Аврора и Наталья, сёстры-ацтеки". Шлитцы стал звездой цирка уродов именно благодаря своей непосредственности и доброте. Ему нравилось общаться со зрителями. Здороваться за руку с детьми и их родителями, позволять им трогать свою крошечную головку, держать за руку. Он просто заражал всех своими ужимками и смехом, не чувствуя при этом своей ущербности и уродства. Шлитци полюбил цирк. Ему нравились эти ярмарки с вечным скоплением народа, фейерверки и иллюминации, вечный праздник карнавала и ряженые клоуны с акробатами и жонглёрами. И все они шли смотреть на него, Шлитци, Значит, надо стараться изо всех сил . к тому же это так здорово! ..
Так прошло около полувека. Менялись города и зрители . Время с неумолимостью палача отсекало годы его жизни и жизни любимых друзей. Не стало плаксы Ателии , странно съёжившейся в своём маленьком, словно игрушечном гробике, случайный автомобиль насмерть сбил плохо видящего акромегала Денни, так не кстати вышедшего на дорогу, умер и новый отец Шлитцы папа Джордж. Незадолго до смерти папа Джордж дал Шлитци свою фамилию и теперь Шлитци Сёртис был почти полноценным человеком.
После смерти папы Джорджа его дочь решила избавиться от стареющего Шлитцы и однажды утром за ничего не подозревающим Шлитцы приехала санитарная машина. Санитары куда-то торопились, Шлитци даже не дали толком собраться, покидав вещи уродца в большую сумку, они посадили недоумевающего Шлитцы в закрытый фургон и увезли в неизвестность. Шлитци испуганно глядел в узкую щель приоткрытоого закрашенного окна, как исчезали огни родного цирка и тихо плакал, чувствуя что случилось что-то очень не хорошее, изменившее его жизнь навсегда.
