Дюжина шотландцев под его командованием последовала его примеру. Они хорошо знали Густава Адольфа. Король Швеции полностью пренебрегал личной безопасностью. Уже в нескольких сражениях король лично ввязывался в схватки без всякой необходимости.

И здесь наверняка будет так же. Его шотландским телохранителям приходилось на совесть отрабатывать свое жалование.

Один из шотландцев выразился по этому поводу чисто философски.

- Ух и шебутной же парень, храбрец, не то что чертов святоша Стюарт, король Англии. - Он сплюнул на землю. - Этот гребаный папист.

- Да уж. И близко не поставишь, - согласился один из его товарищей.

Густав Адольф пришпорил коня, переходя сходу в галоп. Герцог Вильгельм Саксен-Веймарский скакал рядом, курьеры и телохранители чуть позади.

Когда они приблизились к шведскому правому флангу, Густав увидел Банера скакавшего рысью навстречу. Но уделил фельдмаршалу не более чем мимолетный взгляд - его взор был устремлен на большую группу кавалеристов под зелеными знамёнами. Это были Вестготы Эрика Соупа, более тысячи кавалеристов из Западного Готланда, разбитые на восемь отрядов. Густав высоко ценил их. И было за что!

Поравнявшись с Банером, Густав придержал коня и весело крикнул: - Ну теперь, Юханн, ты видишь?

Фельдмаршал кивнул своей лысой головой.

- Вы были правы, Ваше Величество. Как всегда.

- Ха! - воскликнул Густав. - Не скромничай! Тебе не идет!

Король яростно оскалился. Его собственный боевой дух, казалось, передался и его коню. Скакун нервно гарцевал, словно так и стремился в бой.

 -Я хочу, чтобы ты кинул Вестготов туда, Юханн.

Король указал на левый фланг боевых порядков Тилли. Кирасиры Паппенхайма, прикрывавшие его, были уже разгромлены. Ослабленный фланг рассыпался на глазах. Пехотинцы Тилли, двигавшиеся наискось от левой части поля к правой, чтобы ударить по левому флангу шведов, растянули ряды своей терции. Все таки этот строй в испанском стиле был плохо приспособлен для чего-нибудь другого, кроме движения вперёд.

- Я намерен сделать то же самое с Тилли, что он уготовил для меня, - пояснил король. - Ха! - рявкнул он удовлетворенно. - Вот только у меня получится, а у него нет!

На мгновение Банер заколебался. Король, по-сути, предлагал отчаянную авантюру. Можно действовать и более безопасно...

Как будто читая его мысли, Густав покачал головой.

- Горн выдержит, Юханн. Он не дрогнет. И станет наковальней, а мы - молотом.

Банер не стал возражать, он доверял военной интуиции короля. Густав II Адольф был молод, по меркам генералитета того времени, ему было всего тридцать шесть, но у него было больше боевого опыта, чем у большинства людей вдвое старше его. В шестнадцать, он подготовил и возглавил внезапную атаку и захватил датскую крепость Боргхольм. В двадцать семь - он захватил Ливонию и Ригу и был ветераном войн с поляками и русскими.

Банер был с ним там. Банер, Горн, Торстенссон , Врангель - все ядро великолепного шведского офицерского корпуса. Вместе с Акселем Оксеншерном и прибывшими позже шотландскими профессионалами - Алексадром Лесли, Робертом Монро, Джоном Хепберном, Джеймсом Спенсом - они составляли лучший командный состав того времени. Ну, по крайней мере, по мнению Банера.

И король, конечно.

- Мы можем сделать это, Юханн! - он почти кричал. - Прямо сейчас, немедля!

Банер повернул коня и начал раздавать приказы собственным курьерам и посыльным. За несколько секунд стройно выстроенное шведское правое крыло превратилось в тот своеобразный беспорядок, который предшествует дальнейшим скоординированным действиям. Командиры рот и их заместители заметались, выкрикивая свои собственные приказы - по большей части уже ненужные. Шведская и финская кавалерия состояла сплошь из ветеранов по меркам того времени. В течение минуты, казалось, царило натуральное безумие. Всадники спрыгивали на землю, чтобы подтянуть подпругу, кто-то проверял насколько легко выходит сабля из ножен, кто-то менял пирит в колесцовом замке, и все они при этом изрыгали ругань и богохульства - проклинали упрямых лошадей, или снаряжение, или неловких товарищей, задерживающих их, или собственную неловкость - или, зачастую, просто весь белый свет. Многие - большинство, по-сути - предавались ещё и кратким молитвам. В общем, обычная хаотичность реального боя, и ничего больше. Вскоре из хаоса начал возникать смысл и порядок. Спустя пять минут, Банер и вестготы двинулись в атаку. 

Король, тем временем, готовил основные силы, которые должны были развить успех. Четыре полка, насчитывающие примерно три тысячи человек.   

Шведские - смаландский и остготский - полки были, по-сути, тяжёлыми кирасирами, учитывая броню и вооружению, хотя и смешно выглядели на лошадях, больше похожих на пони. Два финских полка были одоспешены и вооружены куда проще, но зато их русские лошади были явно лучше. Финны, по своему обычаю, предпочитали азартный восточноевропейский стиль конного боя. Слабый порядок они компенсировали рвением. И уже затянули свой свирепый боевой клич: - Хаакаа пелле!

 Руби их!   

Густав собирался лично возглавить атаку шведских полков. Он задержался только чтобы оценить ход сражения на левом фланге. По-сути, там ничего не было видно - пыль с распаханного поля, поднятая тысячами атакующих, смешавшаяся со стелющимся пороховым дымом, превратила поле боя в неразборчивую пеструю мозаику.   

Но по доносящимся звукам он догадывался о происходящем, и ему потребовалось не больше нескольких секунд чтобы принять решение.

Горн - Старый добрый Горн! Надёжный Горн! - продолжал сдерживать Тилли.  Выхватив саблю, он направил ее вперёд.   

- Gott mit uns! - проревел он, - Даешь победу!

 *** 

Первый натиск императорской кавалерии разбился об оборону Горна. Католические всадники были удивлены той скоростью, с которой шведы успели занять новые позиции. Они-то ожидали привычные им вялые маневры тогдашних континентальных армий.

Хотя знать им следовало бы. И датчане, и поляки, и русские уже достаточно, за последние двадцать лет, наумывались кровью от маленькой армии Густава. Датчане могли бы рассказать им о Боргхольме, Кальмаре, Кристианополе и Ваксхольме - всех тех местах, где юный шведский король превзошел их. Русские могли бы рассказать им о Гдове и Пскове, а поляки долго могли  бы зачитывать горестный список: Рига, Кокенгаузен, Митава, Бауска, Вальхоф, Бранево, Фромборг, Толькмицко, Эльблинг, Мариенбург, Диршау, Меве, Путцк, Орнета, Данциг, Гужно и Ногат.

Но надменным кирасирам армии Тилли и в голову не приходило поинтересоваться этим. Этих южных немцев интересовали только деньги нанявшего их Максимилиана Баварского. Труднопроизносимые названия балтийских и славянских сражений и осад ничего не значили для них.

Впрочем, в те времена Густав II Адольф перенес и поражения также. Датчане разбили его в Хельсингборге, а поляки в Хонигфельде. Но и датчане, и поляки могли бы рассказать войскам под знаменами Габсбургов о невероятной гибкости шведского короля. Он с удвоенной энергией изучал опыт неудач, используя поражения, как науку в своем военном искусстве.

Войскам Тилли пришлось познать это на себе - еще до конца этого дня. Но они, увы, не оказались хорошими учениками. Высокомерный Паппенхайм, получивший первый урок, теперь безуспешно пытается собрать своих кавалеристов где-то на дороге в Галле. Шведские клячи может быть и вызывают смех, но в людях, сидящих верхом на них, ничего смешного не было. Ни в них, ни в пехотинцах, прикрывающих их. Семь раз его черные кирасиры обрушивались на шведские линии. И семь раз они были отбиты, а потом нарвались на контратаку, обратившую их в бегство.

Плохие ученики, честно говоря. Теперь, на противоположном фланге, имперской кавалерии не удался урок в восьмой раз. Первая атака, сломя голову, ошеломительная - с уверенностью в победе - и к черту караколь! - разбилась как волны о скалу. Они ожидали встретить испуганного и растрепанного врага, дезорганизованного внезапным разгромом саксонцев. Вместо этого, католические кирасиры увязли в плотной, хорошо организованной обороне. Горну удалось даже захватить и подготовить для обороны канавы вдоль дороги на Дюбен.