Но он решительно задавил этот соблазн. Правда, семейная легенда гласила, что Сид Хатфилд, шериф, возглавлявший шахтеров в перестрелке с компанейскими ублюдками в Матеване, был его дальним родственником. Но Дэн скептически относился к этой сказке. Практически каждый его знакомый утверждал, что связан родственными узами с кланом Хатфилдов, западновирджинской половиной знаменитой вендетты Хатфилдов и Маккоев.

      И, тем не менее, искушение было велико. Был или не был Сид Хатфилд его кровным родственником, он был, безусловно, примером для подражания потомкам. Будь то компанейские головорезы или хорваты - его город был под угрозой.

      Но это было в старые времена, когда полицейские не были еще настоящими профессионалами. Так что Дэн отбросил любительские фантазии и поднял автоматический пистолет сорокового калибра, держа его образцово-правильным двуручным хватом. До первого ряда всадников было сорок ярдов.

      Первые колесцовые пистолеты выпалили в его сторону. Дэн игнорировал выстрелы. Учитывая грубость и примитивность оружия, а также то, что они стреляли с несущихся во весь дух лошадей, хорваты могли попасть в него только по нелепой случайности.

      Нажимая на курок, Дэн усилием воли отогнал другие мысли. Это было гораздо более трудная борьба. Он не любил жестокость по отношению к животным, а он так любил лошадей. И тем не менее...

      Профессионализм превыше всего.

      Он опустошил двенадцатизарядный магазин, методично отстреливая лошадей в первом ряду атакующих всадников. Большинство выпущенных им пуль попало в грудь или в горло атакующим скакунам, убив нескольких из них наповал. Даже те лошади, что были только ранены, спотыкались и падали - и всадники летели на замлю вместе с ними. Почти сразу после этого лошади из глубины строя, не пострадавшие от пуль, начали спотыкаться о наваленные на дороге тела. В течение полуминуты атака захлебнулась, как поток воды, ударивший в плотину.

      Однако, задолго до того, как прошли эти тридцать секунд, улица превратилась в огненную ловушку. Как только ударил первый выстрел Дэна, помощники шерифа и ополченцы, засевшие на в верхних этажах зданий, открыли огонь. Они практически в упор палили по улице, заполненной плотной массой конницы. И тем не менее, находящиеся под влиянием возбуждения и страха ополченцы - как впрочем и помощники шерифа - практически ни разу не попали по избранным ими целям. Но это было несущественно. Пули практически не могли пролететь мимо хоть какой-то цели.

      Кричащие от ярости и ужаса хорваты попытались открыть ответный огонь из своих колесцовых пистолетов. Но состязание было безусловно неравным. Мало того, что пистолеты с колесцовыми замками были неточными, так ещё и стрелки вели огонь с беспорядочно двигавшихся лошадей. Только по чистой случайности их пули попадали в верхние этажи домов, где скрывались защитники города. Среди горожан было только восемь пострадавших. Ни одного смертельного случая, и только два пулевых ранения. Остальные повреждения были нанесены осколками разбитых пулями стекол и выщербленными кусками кирпича. И одно идиотское сотрясение мозга: тяжелый портрет Элвиса, обтянутый бархатом, сбитый пулей со своего подвеса на стене, обрушился на приютившуюся на полу женщину.

*** 

      Дэн планировал отступить, как только он отстреляет первый магазин из пистолета. Но теперь, видя, что атака захлебнулась, он остался на улице. Осторожно, почти нежно, он положил опустошенный пистолет на асфальт у своих ног. Затем достал второй пистолет из кобуры и опять начал стрелять.

      Один из хорватских офицеров, находившихся в первых рядах, начал подниматься на ноги, тряся головой. Он всё ещё не оправился после падения с лошади. Но споткнулся и упал на колени. Затем поднял голову, глядя на человека в униформе, который только что -- невероятно, потрясающе - в одиночку остановил кавалерийскую лаву.

      Дэн проигнорировал бы его, если бы тот умудрился потерять свою шляпу. Но хорваты дорожили своими головными уборами - особенно офицеры - и шляпа прочно держалась на шнурке, затянутом под подбородком. Это была очень модная шляпа, украшенная пышными перьями. Шляпа, которую явно мог носить только командир. Даже пуля, попавшая ему в переносицу и снесшая полчерепа сзади, не смогла сбить шляпу.

      Опять же, методично, держа пистолет уставным двуручным хватом, Дэн продолжил убивать спешившихся всадников, находившихся в первых рядах. Он намеревался сберечь несколько зарядов для того, чтобы прикрыть свое отступление. Но к тому времени, как настала очередь последних патронов в магазине, он увидел, что отступление стало бы излишним. Центр Грантвилля, как Матеван удесятиренного размера, стал смертельной ловушкой для высокомерных чужаков. Он уже видел, что хорваты начали отступление.

      Точнее, ударились в бегство. В толпе всадников, галопом уносившихся на восток, не было ни дисциплины, ни порядка. Только пятьсот охваченных паникой конников, оставивших позади двести убитых и раненых, несущихся, сломя голову, по дороге, ведущей неизвестно куда. Лишь бы подальше отсюда.

      Дэн услышал, как заводится двигатель автобуса, блокировавшего мост. Он обернулся.

      - Дьявол, Гретхен, подожди меня!

*** 

      Гретхен расставила немецких новобранцев у окон автобуса, наготове для того, чтобы прикрыть отступление Дэна, если необходимо. Потом, увидев, как развивается бой, она приказала водителю заводить автобус.

      Водитель был пожилым человеком, сбитым с толку и напуганным ситуацией. Видя, что он бесполезен, Гретхен схватила его за шиворот и вышвырнула из автобуса. Затем, шаря глазами по толпе, которая собралась к югу от моста, она рявкнула: - Мне нужен кто-нибудь, кто может управлять этой штукой!"

      Она повторила эти слова по-немецки.

      - Я могу, я!

      Гретхен узнала голос своего младшего брата, ещё когда он продирался через толпу. Ганс улыбался от уха до уха.

      - Я могу управлять всем, что движется! - крикнул он с гордостью, несясь к ней.

      Гретхен колебалась. Ее брат любил водить, и был очень хорош в этом деле. По крайней мере, если измерять успех способностью добраться от одного места до другого за минимальное количество времени. Но абсолютно безответственно относился к тому, что американские инструкторы вождения называли "контраварийным вождением". Его девиз за рулем был: "никто не может жить вечно, так почему бы, по крайней мере, не попасть туда, куда надо, как можно быстрее".

      Ее нерешительность была недолгой. Каждая секунда имела значение, и она не могла представить никого, кто бы добрался на автобусе в школу быстрее ее братца.

      - Ладно, зарычала она. - Но будь осторожен.

      Сами слова звучали абсурдно.

      Ганс запрыгнул в автобус и с нетерпением бросился к сиденью водителя.

      - Куда? - спросил он, запуская двигатель.

      Ощерившись, Гретхен изучала перекресток. Разработанный Дэном план - преследовать хорватов по той дороге, по которой они отступали - был явно нецелесообразным. Улица была настолько завалена телами людей и лошадей, что потребуется четверть часа - как минимум - чтобы расчистить проезд. Уже сейчас она видела, что автобусы, которым Дэн приказал ожидать в нескольких кварталах отсюда, прибывали на место происшествия, готовые к погрузке ополченцев, до сих пор находившихся в домах. Но до того, как будет расчищена дорога, ее автобус был единственным, который мог быть использован немедленно.

      Она была готова приказать Гансу ехать по дороге, проходившей к югу от Буффало Крик, параллельно улице, по которой отступали хорваты, когда заметила Дэна, торопящегося к ним. Начальник полиции должен был ехать в одном из других автобусов, но он, очевидно, пришел к тому же выводу, что и Гретхен.

      На какое-то мгновение Гретхен была готова ехать, не дожидаясь его - так велика была ее яростная решимость наказать захватчиков и защитить школу. Но ей удалось удержаться. Во-первых, Дэн Фрост был лучшим стрелком из пистолета в городе. С другой стороны, он до конца жизни не устанет ей пенять, если сейчас она не дождется его.