Вот это было действительно интересно! Маккей объяснил ему это в одном из писем. Но ум Густава, на самом деле, не осознал эту реальность до сих пор. Свобода религии....

      - Я скептически отношусь к этому, - произнес он. - Я против инквизиции и ее деяний, имейте в виду. И не забывайте, что я не наложил какого-либо дополнительного бремени на католиков в завоеванных мной землях - за исключением того, что я выжал досуха казну тамошних епископов. Не затронул и евреев, если уж на то пошло. Но я не верю, что стабильное государство может существовать без государственной религии.

      Женщина по имени Ребекка Стирнс ответила: - Ну так поэкспериментируйте с этим, Ваше Величество. Используйте нас в качестве лаборатории. Мы готовы принять любые религиозные меньшинства, возню с которыми вы сочтете чересчур хлопотными.

      Увидев удивление на лице короля, Ребекка улыбнулась.

      - Американский подход противоположен Вашей точке зрения, Ваше Величество. Мы считаем, что стабильность достигается постоянным движением. Что более долговечно, скалы или море?

      Он смотрел на нее... И вдруг спросил: - Вы считаете себя американкой. Но вы не родились там, я совершенно уверен. Англия или Голландия, судя по акценту?

      Ребекка кивнула. Они говорили по-немецки, так как разговорный английский короля было беден.

      - И то, и другое, - ответила она. - Я родилась в Лондоне, но провела большую часть детства и юности в Амстердаме.`- Она указала на своих спутников. - Я только недавно столкнулась с этим народом, всего год назад, когда они - прежде всего мой муж - спасли моего отца и меня. Сейчас я считаю себя американкой.

      - Ааа...

      Улыбка появилась на её губах.

      - По крайней мере, в основном. Не во всём, - улыбка стала шире. - Но это верно в отношении многих американцев, большинство из которых в настоящее время составляют люди, родившиеся и выросшие в этом времени.

      - Ааа...

      Маккей и об этом ему упоминал. И, опять-таки, король не совсем тогда поверил его донесениям. Но теперь, видя спокойную уверенность сефардской женщины в ее новой самоидентификации, Густав понял, что его шотландский офицер говорил абсолютную правду.

      - Неужели такое вообще возможно? - удивился он. И какое-то мгновение размышлял над более ранним высказыванием женщины. - Что более долговечно, скалы или море?

      Густав был родом из Скандинавии. Он знал ответ.

      Теперь его взгляд обратился на Маккея. Офицер-шотландец занял стул рядом с красивой девушкой по имени Джулия Симс, которая ну никак не могла быть ведьмой. От короля не ускользнули собственнические намеки, сквозившие в отношении молодых людей друг к другу, и он вдруг понял, что широко улыбается.

      - Включая и тебя, Александр, как я погляжу.

      Возможно, легкий румянец и появился на веснушчатом лице шотландца, но глаза офицера не дрогнули.

      - Я присягнул служить Вам, Густав II Адольф, владыка Швеции.

      Слова эти были произнесены отрывисто, почти враждебно. Нет, не враждебно - просто офицер бросал ему вызов в связи с его высказыванием. Король понимал понятие о чести, которое было в основе этого вызова. Очень хорошо понимал. Отлично, на самом деле.

      Он поднял руку в жесте, который выглядел не столь умиротворяюще, сколь обнадеживающие.

      - Я рад это слышать, Александр. Не то, чтобы я сомневался в тебе, знаешь ли. - Он провел рукой по коротко остриженным светлым волосам. - Но, с течением времени, лояльность может измениться. Все, о чем я прошу, это о том, чтобы ты уведомил меня о своей отставке, если вдруг это произойдет. До этого момента я не буду задавать вопросов.

      Маккей натянуто кивнул.

      Следующие несколько минут были заняты обсуждением Огненного Кольца. Густав уже получили его описание от Маккея - более, чем в одном письме, но он хотел расспросить самих американцев. Так что он, используя Ребекку в качестве переводчика, задал множество вопросов. И очень внимательно выслушивал ответы.

      Вопросы были прямы и однозначны, ответы не были - и именно это больше, чем что бы то ни было другое, окончательно убедило короля. Очень скоро Густав был уверен, что американцы, несмотря на все их волшебства в механике, были так же озадачены своим положением, как и все остальные.

      Он почувствовал безмерное облегчение. Ушли все его самые потаенные страхи. Их начали заменять первые прикидки на будущее.

      Не колдовство. Маккей был прав. Что же касается всего остального...

      Густав повернулся в кресле и взглянул на двух мужчин, стоявших в глубине дома. Они оставались там по его просьбе. Густав хотел составить свое собственное впечатление об американцах до того, как он начнет думать о следующих шагах. Но это заняло гораздо меньше времени, чем он ожидал, и он был удовлетворен тем, что мог продолжать. То, что, как он полагал, будет загадкой, ей не оказалось. Или, скорее, оказалось знакомой тайной Промысла Божьего.

      Скупым жестом он подозвал обоих, стоявших доселе в тени. Что же касается всего остального...

      Кто мы такие, чтобы обсуждать Волю Божью? А кто еще мог создать такое Кольцо Огня?

      Да, именно так всё и обстояло. Густав почувствовал прилив симпатии по отношению к американцам, сидящим за столом напротив него. Они тоже - даже они, самый диковинный народ, о котором он когда-либо знал - были созданьями Божьими, в конце концов. Способные любоваться на дело рук Его, но не понять его.

      - Как и должно быть... - пробормотал он.

      Двое мужчин подошли к столу.

      - Садитесь, - приказал он. Указывая на них пальцем, он представил их. - Вильгельм Саксен-Веймар, старший из герцогов. И Леннарт Торстенссон, мой командующий артиллерией.

      Торстенссон явно с трудом удерживался от того, чтобы что-то сказать, но Густав остановил его острым взглядом. Первым делом - о первоочередных делах.

      - Вы создали мне сложную ситуацию в Тюрингии, - резко сказал король, обращаясь к американцам. - Сидящий перед вами Вильгельм - один из моих немногих надежных союзников в Германии, а вы, получается, экспроприировали у него его герцогство. Это всё... как-то очень неудобно.

      Еврейка бросила быстрый взгляд на Саксен-Веймара. Затем, расправив плечи, она заговорила. Но Вильгельм прервал ее прежде, чем она смогла произнести хотя бы несколько слов.

      - Погодите! Я не хочу добавлять проблем королю Швеции. - Вильгельм махнул головой в сторону двери дома. - Армия Тилли стоит лагерем менее чем в двух милях отсюда, на противоположном берегу Леха. Король намерен завтра с боем форсировать реку. Сейчас - не время для политических распрей среди его союзников.

      Последняя его фраза породила внезапную паузу. Тишину. Затем, через нескольких секунд, напряженность за столом переговоров явно ослабла. Герцог Саксен-Веймар открыто заявил о том, что до сих пор не обсуждалось. Тот факт, что никто - ни король, ни американцы - не бросился оспаривать это заявление, доказывал, что оно соответствовало действительности. Новый американский режим был с этого момента признан - как на словах, так и на деле - союзником Густава Адольфа. Характер этого союза, конечно, еще предстоит определить...

      Вильгельм продолжал.

      - Вследствие этого, я предлагаю отложить любое обсуждение будущего статуса провинции до лучших времен. - Он расправил узкие плечи и посмотрел прямо на Ребекку. - У меня есть только две просьбы. Первое...

      Он на мгновение запнулся. Его лицо исказилось в неопределенной гримасе. Огорчение? Нет, стыд...

      - Я слышал, что в последнюю зиму провинция не голодала. Это правда?

      Выслушав перевод Ребекки, пожилой американец откашлялся. Он заговорил на спотыкающемся немецком. Еврейка помогала ему с наиболее сложными оборотами.

      - Никто не голодал. На самом деле - по нашим приблизительным оценкам, признаюсь, очень сырым - население южной Тюрингии увеличилось в четыре раза. С момента нашего появления год назад.