Вадим берет меня за руку и тащит к лестнице на второй этаж.

– Вы слышите?

Да, я слышу. Сверху доносятся стоны. Сомнений нет: мужчина и женщина занимаются любовью. Ноги у меня становятся ватными. Стонет почему-то только она. Когда муж занимается любовью со мной, то кричит. Все правильно: это деловой роман. А со мной… Семейный? А есть такие? Надо спросить у Вадима.

– Знаете что, – говорю я ему, – вы идите пока один. Гляньте – что там?

– А так непонятно? – усмехается он. Но кивает: – Хорошо. Я сейчас поднимусь.

И на цыпочках крадется на второй этаж. Я зажмуриваюсь и приваливаюсь к стенке. Теперь я точно уверена: мне не хочется на это смотреть. Надо подождать, пока все закончится.

И тут я слышу женский голос:

– Ты в душ?

– Угу.

Не очень-то он разговорчив! Не понравилось, что ли? Впрочем, и со мной Андрей после секса немногословен. Приняв душ, отворачивается к стенке и тут же засыпает. Господи, пронеси! Хотя, куда пронеси, непонятно.

Я стою у первой ступеньки и вся дрожу. И тут вдруг Вадим скатывается с лестницы и шипит:

– Вы идете, наконец?

И я иду. Дверь в спальню открыта. На кровати лежит голая женщина. Увидев меня, она вскрикивает:

– Вы кто?

Вадим остался за дверью. Все правильно: это дело семейное. Он меня страхует, но я должна сделать все сама. Я достаю из сумочки пистолет. А вдруг Андрей сейчас войдет? В душе он обычно моется долго, но кто знает? Надо быть во всеоружии, а то он легко решит очередную проблему. Скрутит меня в один момент и вышвырнет из этого дома.

Увидев оружие, женщина принимается визжать:

– Помогите! Убивают!

Кричит она громко, но, видимо, мой муж ничего не слышит из-за шума льющейся воды. На отчаянный женский крик Андрей не реагирует.

– Я его жена, – говорю я, чувствуя, как голос сел от волнения.

– Жена? Господи! Я что-то такое подозревала! Погодите, я оденусь.

Она торопливо начинает одеваться. Натягивает трусы и лифчик, потом джинсы и футболку. Руки у нее слегка дрожат. Но, видимо, муж прав: я действительно дура. Я дала ей время собраться с мыслями. Потому что, одевшись, она кидается к окну, и принимается орать на всю улицу:

– Помогите! Меня убивают! Эдик!

Я кидаюсь к ней:

– Замолчите!

Она хватается за мою руку, ту, в которой пистолет. Я вдруг вспоминаю уроки самообороны. Ну уж нет! Ей со мной не справиться, как бы она ни старалась! Она отчаянно визжит и даже пытается меня укусить. Я, конечно, йог и знаю, куда бить, но я мелкая. Вот так и понимаешь преимущества роста и массы в ближнем бою! Мы пыхтим, сопим, это не драка, а какая-то возня.

Выстрел раздается неожиданно. Я совсем забыла, что у меня в руке пистолет! Кажется, в пылу борьбы я нажала на курок! Людмила оседает на пол с удивленным лицом, а мои пальцы невольно разжимаются. Пистолет с грохотом падает на пол. Я в ужасе. Освободившимися от оружия руками пытаюсь удержать Людмилу, но она валится на пол. На руках у меня кровь.

– Ты меня убила, – удивленно говорит Людмила и вдруг хрипит. На губах кровавая пена. Все. Я тупо стою у тела мертвой женщины, опустив руки. Мне кажется, что прошла вечность, а не какие-то секунды с того момента, как я нажала на курок.

– Что случилось?! – В комнату вбегает Вадим.

– Где мой муж?

– Не знаю. Был в душе. Стеша, что ты наделала!

От волнения он зовет меня Стешей и без всякого отчества. Какое уж тут отчество! Вадим бросается к Людмиле, а я все также тупо смотрю, как он пытается реанимировать труп. Потом невольно отворачиваюсь к двери. Где же Андрей? В минуту опасности я невольно взываю к мужу:

– Андрей!

И кидаюсь в ванную комнату. Там никого нет. Я бегу на первый этаж, но там тоже никого. Распахиваю дверь на улицу. Машины мужа во дворе нет. Уехал?! Бросил меня?!

Я возвращаюсь в дом и неверными шагами поднимаюсь на второй этаж. У меня еще есть тайная надежда: а вдруг? В спальне живая Людмила, черт с ней, пусть она спала с моим мужем, лишь бы была жива! Я ей все прощу, лишь бы она дышала!

Но в спальне все то же: пол залит кровью, а на полу, в темной луже лежит женский труп.

– Умерла, – севшим от волнения голосом говорит Вадим. – Стеша, подними пистолет, надо его куда-то деть.

Я послушно поднимаю с пола оружие. Из дула пахнет порохом, мне кажется, пистолет еще теплый. Господи, что я наделала?! Трясущимися руками я поднимаю с пола и сумочку, которую в разгар драки с Людмилой выронила из рук.

– Вадим, я не хотела!

– Понятно, не хотела, – он поднимается с колен.

– Представляешь: Андрей уехал!

– Ему не хочется встречаться сейчас с полицией, – хмуро говорит Вадим.

– Почему?

– Есть причина. Я тебе потом скажу. С темным прошлым Воронцова в убийстве вполне могут обвинить его. Он прекрасно это знает. Вот и сбежал.

– С каким еще прошлым?

– Стеша, давай не сейчас. Надо сматываться.

Я запихиваю пистолет обратно в сумочку. Черт меня дернул стянуть его из сейфа!

– Все, уходим, – Вадим за руку тянет меня к двери.

– А как же она? – Я киваю на лежащую в темной луже женщину.

– Чем ты ей поможешь? – сердится он.

– Она точно умерла? – Я все еще пытаюсь цепляться за соломинку.

– Да.

– Откуда ты знаешь?

– Я раньше в милиции работал.

Понятно: насмотрелся.

– Тогда надо стереть отпечатки!

– Отпечатки?

– Ну да.

– Что ж… – он протягивает мне носовой платок: – Стирай.

Я усиленно принимаюсь тереть дверную ручку. Вадим смотрит на меня с грустью:

– Стеша, а ты до нее дотрагивалась?

– Нет.

– Идем отсюда. И не смотри плохие детективы.

Он тянет меня к двери.

– Тебя кто-нибудь видел? – спрашивает Вадим, когда мы выходим на крыльцо.

– Да. Женщина с собакой. Я с ней даже разговаривала. Не с собакой, с ее хозяйкой.

– Плохо. А вот для убийцы ты держишься неплохо, – неожиданно усмехается он.

– Я еще просто не поняла, что сделала.

– Ты ее убила, Стешенька. Любовницу Воронцова. Это плохо. Да что там! Хуже некуда! Преднамеренное убийство, ведь ты пришла в дом с оружием. Десятка, даже учитывая смягчающие обстоятельства. Это я тебе как бывший мент говорю. Нам надо бы отсюда выйти незаметно, – озабоченно говорит Вадим. – Не на главную улицу… Черт? Ты слышишь?

Он хватает меня за руку и притягивает к себе. Я слышу, как гулко бьется его сердце. Нет, это в калитку кто-то барабанит и женским голосом кричит:

– Людмила! Что там у вас случилось?! Где Эдик?

– Кто такой Эдик? – еле слышно спрашиваю я у Вадима. – Она его тоже звала.

– Охранник. Нам повезло, что его не было.

– А где он?

– У подружки. Хозяева баиньки легли, и цепной пес решил, что может наведаться к своей сучке, – неожиданно грубо говорит Вадим.

– Людмила! – продолжает надрываться женщина за забором.

– Да все у них в порядке, – говорит ей грубый мужской голос.

– Нет, она кричала!

– Трахалась, вот и кричала.

– Сережа, она кричала «Убивают!» – Голос у Людмилиной соседки взволнованный. – Давай все-таки посмотрим?

– А давай Эдику позвоним.

Пока они вызванивают охранника, Вадим тащит меня к забору.

– Надо влезть, – говорит он и толкает меня в спину.

– Я не могу, – ноги у меня ватные. До меня начинает доходить весь ужас содеянного мною.

– Стеша, надо. Ты же сильная. Ну! Давай!

С помощью Вадима я кое-как влезаю на забор. Потом шлепаюсь в траву по ту сторону. Вадим приземляется рядом. Слава богу, за забором трава, а не строительный мусор или какой-нибудь садовый инвентарь. Не хватало еще на грабли наступить!

– Где мы? – шепчу я.

– На соседнем участке.

– И что теперь?

– Соседи барабанят в калитку Людмилы. Поэтому мы можем выйти на улицу через их собственную калитку. За деревьями нас не будет видно. К тому же уже темно.

Что бы я делала, если бы рядом не было Вадима! Вот уж не знаешь, где найдешь, а где потеряешь! Крутой Воронцов оказался трусом! Это тебе не кости людям ломать! Тут отвечать надо по всей строгости закона! А Вадим сказал, что за Воронцовым грехов – полно. Правильно я думала, что мой супруг – сам дьявол. Зато Вадим оказался героем.