– Вадик у нас на все руки? – злится Андрей. – Ну и как он трахается?

– Я не знаю.

– Сама невинность! То-то он кинулся вытаскивать тебя из дерьма. Я так понимаю, бескорыстно.

– Почему? За деньги.

– А они у тебя есть?

– У тебя есть.

– У меня-то есть, – Андрей смотрит на меня как-то странно. – В общем, проблем не счесть. Да еще моя работа. Там завал.

– Венгры приедут? Или в Белоруссию смотаться?

– Предлагаешь свои услуги?

– А чем я хуже Светы?

– Да, к счастью, есть Света. Которая меня прикроет.

– Ты на ней женишься, да? Когда мы разведемся?

– С чего ты взяла? – удивленно смотрит на меня Андрей. – Я вообще больше не женюсь. Никогда. И потом я сказал: официально мы с тобой не разведемся. У нас Степан Андреевич.

– Он уже взрослый. Сам в состоянии развестись.

– Не лезь в мои отношения с сыном! Или ты замуж хочешь? Спать я тебе, кстати, с Вадиком не запрещаю. Или с кем другим… Ах да! Есть еще ее муж! Как это я забыл про главное действующее лицо? Как у вас с ним?

– Я его еще не видела.

– Ну, понятно! Но этот будет молчать по известной причине. К тому же я с ним поговорю.

«А с Борисом я поговорю».

– Андрей! Не делай этого!

– Тебе что, его жалко?

– Все сразу догадаются!

– Ах, вот в чем причина! – Он сжимает кулаки. – Нет уж, милая. Вот в это ты не лезь. Это моя война. Ты свое дело сделала. Теперь будешь делать то, что я говорю.

– Но…

– Молчи! – рявкает он. – Последний вопрос: где ты будешь жить? Здесь или на даче?

– Может быть, мы пока вместе поживем?

– Да я тебя видеть не хочу после того, что ты натворила!

– Я не вожу машину. А мне надо ездить в клуб. Я там работаю.

– Кстати, где вы с ним познакомились?

Я поняла, что он имеет в виду Вадима.

– На работе.

– Понятно. Я так и думал.

– Вообще-то я ему сначала написала по Инету…

– Дурак я, что до сих пор не узнал адреса твоей электронной почты!

– Тебе сказать?

– Да уж поздно. Я даже не думал, что ты заходишь на такие сайты.

– Было-то всего один раз.

– Ой ли?

– Я четверть века всем была довольна.

– И чего на тебя нашло?

– Юля сказала.

– Так и знал! – Тяжелый кулак обрушивается на столешницу. Подпрыгнула вазочка с печеньем, жалобно задребезжали чашки. – Уж мне эти твои подруги! Вот где зло! Завистливое бабьё! Предупреждал ведь ее! Не лезь в мою семью! Не послушалась, сука! Мне надо перестать играть в благородство! Надо было ей вмазать, тогда бы до нее дошло! Нет же! Бить бабу?

– Меня бил, – напомнила я.

– Это когда?

– Когда я спросила о проститутках.

– А ты не поняла, за что?

– Нет.

– Ладно, проехали. Значит, план действий составлен. На дачу перееду я, поскольку у меня машина. Надо подумать о покупке второй квартиры.

– Мне можно маленькую.

– Любовник о тебе позаботится.

– Что, вообще не купишь мне квартиру?

– Подумаю. Я еще не до конца пришел в себя. Мне, определенно, надо бабу. Я же должен чем-то крыть?

– Может быть, лучше убьешь кого-нибудь?

– Мы еще шутим! Нет, милая. У меня будет любовница. Официальная. Я вас даже познакомлю.

– Я не буду с ней знакомиться!

– Куда ты денешься? Все. На этом точка. Иди собери мне вещи. – Я направилась было к двери. – Нет! Стой! – Я обрадовалась: неужели передумал? – Поскольку ты мне теперь не жена, то есть мы женаты чисто формально, то не утруждайся. Сам все сделаю.

Я пожала плечами: сам так сам. Воронцов сам даже готовые котлеты с картошкой разогреть не может. Через минуту он уже орет:

– Где мой чемодан?!

Я молча показала ему, где лежит самый большой чемодан. Мой, разумеется, маленький. Не прошло и минуты, как раздался вопль:

– Куда ты засунула все мои носки?!

– Они лежат там, где всегда лежали.

– Они всегда лежали у моей кровати!

– Одна пара, – спокойно сказала я. – Чистые, чтобы ты их надел. Но я так понимаю, что сейчас тебе надо семь пар? На всю неделю?

– Да!

– Трусы сразу давать или ты попробуешь поискать их там, где они всегда лежат?

– Замолчи! Давай!

Точно так же мы собирали и все остальные вещи Воронцова. Он может орать сколько угодно, но в быту он – ребенок. Это касается и картины. Воронцов, конечно, может ее повесить, как может починить кран и выкопать яму под мусор. Но моему мужу всегда некогда. Я воспринимаю это нормально: человек деньги делает. Но как он будет жить один на даче, не представляю. Если только тут же заведет любовницу.

– Будешь заводить любовницу, – на всякий случай сказала я, – проверь: хорошо ли она готовит.

– Мы в ресторане будем ужинать!

– А завтракать? И учти: там химчистки поблизости нет. Дом сторож топит, газоны садовник стрижет. Что же касается домработницы…

– Что, вторая Марина?! – в ужасе смотрит на меня Воронцов.

Я молчу.

– Понятно, – мрачно говорит супруг. – Ты это нарочно. Подсадила меня на свои котлеты. И избаловала прислугу.

Он берет битком набитый чемодан:

– Все, я пошел.

Я молчу.

– Пошел я, говорю.

– Иди.

– Если ты мне понадобишься…

– Я на телефоне.

Понадобилась я ему уже через минуту, потому что он позвонил из лифта:

– Слушай, а я бритвенный прибор взял?

– Я тебе положила опасные бритвы, целую пачку. На даче есть электробритва.

– Черт! Забыл! – Он дал отбой.

Я спокойно положила телефон рядом с собой. Это будет продолжаться бесконечно. Пока Воронцов не заведет заботливую любовницу, вторую меня. Он говорит, что такого добра – пруд пруди. Посмотрим.

Вот так мы развелись.

Во всяком случае, муж пообещал решить и мою проблему тоже.

А на следующий день начало твориться такое… Хорошо, что в сетке моего клубного расписания был выходной, иначе я бы с ума сошла от такого количества пропущенных телефонных звонков. Я уже не говорю об их важности.

Первым позвонил сын. То есть первым, конечно, был Воронцов, он и не переставал звонить с тех пор, как мы с ним развелись, пусть и неофициально. Разумеется, он забыл зарядник, где лежит сахар, а где соль, сколько минут надо разогревать пиццу в микроволновке. Интересно, чем вообще забита его память?

– Инструкцию читай, – ехидно сказала я. – На коробке все написано.

– Дура! Без тебя обойдусь! – рявкнул супруг, но через три минуты позвонил опять, потому что забыл, как зовут домработницу не-Марину.

Я сказала, на всякий случай, держа молчащий телефон возле уха, потому что знала: через три минуты Воронцов позвонит опять, потому что не знает, как зовут садовника и сторожа. А также соседей. Они «идиоты, которые слишком близко к забору построили бассейн», но теперь с ними придется общаться, они ведь наверняка спросят:

– А где Стеша?

А Воронцову надо узнать кучу полезных вещей, раз он собирается жить на даче. И вообще без меня. Что касается домработницы, которая, по мнению Воронцова, приходит по выходным, в субботу и в воскресенье, тут тоже не все так просто. На самом деле я ее видела раза три за все лето, потому что все предпочитаю делать сама. И хотя дом большой, но без йоги я справляюсь. Если по часу в день не уходить в астрал и вместо этого заняться домашними делами. Насчет садовника тоже засада. Газон в последний раз косила я. Да и в предпоследний тоже. Воронцов в это время дрых, объевшись шашлыка и тяпнув водки. Спиртное его вырубает, да и на работе муж здорово устает. Что касается меня, то я не пью, а когда наемся шашлыка, меня тянет покосить. А дом топить – это вообще мое, святое. Андрей Ильич с этим, безусловно, справится, всего лишь котел. Инженерная мысль у мужа работает, это вам не соль с сахаром найти.

– А где… – в очередной раз услышала я, но тут на второй линии раздался звонок, и я невежливо прервала Величество:

– Повиси пока.

– Здравствуй, мама, – раздался в телефоне голос, услышав который я готова визжать от восторга. Потому что я люблю Степана Андреевича больше, чем его отца, который заставил мое сердце остановиться. И не скрываю этого. Но Степан Андреевич – единственный мужчина, к которому меня не ревнуют.