Однако в полную силу лагерные работы на материке развернулись в 1929 г. Именно в этом году, 11 июля, вышло постановление Совета Народных комиссаров «Об использовании труда уголовно-заключенных»[17]. Документ явился результатом работы специальной комиссии Политбюро под руководством наркома юстиции Н. М. Янсона. Проблема убыточности и плохой организации работы мест заключения в СССР была осмыслена вместе с назревшей необходимостью освоения природных богатств Сибири и Севера. Постановление предписывало ОГПУ «расширить существующие и организовать новые исправительно-трудовые лагеря… в целях колонизации этих районов и эксплуатации их природных богатств путем применения труда лишенных свободы»[18]. Практически одновременно – 12 июля – вышло Постановление Совета Труда и Обороны «О реорганизации лесного хозяйства и лесной промышленности»[19]. В соответствии с ним лесозаготовительные конторы должны были преобразоваться в государственные предприятия – леспромхозы, подчиненные лесозаготовительным трестам. Лесные массивы передавались им в долгосрочное пользование (на 60 лет).
Очевидна связанность двух постановлений. С одной стороны, в управлении Лесного хозяйства создавались максимально удобные условия для планомерной сплошной вырубки леса в огромных масштабах, причем все лесозаготовки должны были контролироваться «сверху» органами ВСНХ и НКПС; с другой – изыскивалась максимально удобная в таких условиях рабочая сила, заключенные-лагерники со сроком заключения более трех лет, не получавшие за свой труд никакой платы и не имевшие возможности его бросить. Набрать нужное количество подневольных работников не составило больших проблем...
Репрессивная политика государства оказалась удивительным (вернее всего, уже продуманным) образом соответствующей промышленным нуждам и планам по использованию заключенных. В июле 1928 г. на пленуме ЦК ВКП(б) Сталиным была объявлена необходимость «усиления классовой борьбы по мере завершения строительства социализма». Была развернута борьба с так называемым вредительством, стоившая свободы (а в ряде случаев и жизни) многим представителям технической интеллигенции; борьба с «контрреволюцией в деревне» в начале 1930 г. была оформлена постановлением ЦК «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации»[20]. Большая часть раскулаченных отправлялась в ссылку, но члены «кулацкого актива» приговаривались к расстрелу или к заключению в лагерь. Прокатилась волна арестов в среде ученых-гуманитариев (в том числе по знаменитому «Делу Академии Наук»[21]). Соловецкие лагеря стремительно набирали новые трудовые ресурсы. Подавляющую часть новых заключенных составляли крестьяне – именно их выносливость и привычка к ручному труду, еще не уничтоженная принуждением, в первую очередь требовались на лесозаготовках.
Число заключенных, в начале 1928 г. составлявшее 12 909 человек, за год выросло почти вдвое, до 21 900 человек, а еще через год эта цифра утроилась: среднегодовой показатель на сезон 1929/30 гг. – 65 000 человек. На начало 1931 г. население лагеря составляло уже 71 800 человек[22]. Привлечение лагерного контингента к лесозаготовкам, конечно, дало результаты, с лихвой перекрывшие все мыслимые выгоды от свободной колонизации края. Начальник лагеря Александр Ногтев в 1930 г. рапортовал о колоссальном росте доходов лагерной лесной промышленности: 63 000 р. в сезон 1926–1925 гг.; 2 355 000 р. в сезон 1928/29 гг; в текущем сезоне 1929–1930 гг. обозначен плановый показатель 7 458 000 р.[23]
Третье отделение СЛОН
В 1929 г. вдоль Мурманской железной дороги и по берегам Кандалакшского залива появилась плотная сеть командировок, составивших Третье отделение Соловецкого лагеря с управлением в Кандалакше. Всего, по данным отчета комиссии Шанина, в апреле 1930 г. СЛОН состоял из пяти отделений, каждое из которых имело свое управление и, по сути, функционировало как отдельный лагерь[24]. К Третьему отделению относились все командировки, расположенные вдоль Мурманской железной дороги от Энг-озера до Мурманска, а также на части Кольского побережья залива. Некоторые из них к тому времени уже существовали около года или двух, большинство же основывалось первыми пригнанными на место этапами заключенных.
В отчете комиссии говорится, что Третье отделение «имеет заключенных 9 700 человек, находящихся а) на лесоразработках Колвицкой, Бабинской лесных дач (Колвицкая и Бабинская дистанция), б) на лесозаготовительных, лесоразделочных и лесопогрузочных работах вдоль линии ж/д к северу от ст. Эньг-Озеро до Мурманска включительно, г) на земляных работах в Мурманске, д) на рыбных промыслах в Кандалакшской губе и е) рыбная фактория в селении Териберка на океанском берегу Кольского полуострова»[25]. Перечень мест работы приблизительный – места лесозаготовок на огромной дистанции от Энг-озера до Мурманска никак не уточнены[26].
Организацией принудительных работ в лагере занимались производственные отделы, каждый из которых имел определенную специализацию: лесозаготовительный, рыбопромышленный, дорожно-строительный, сельскохозяйственный[27]. В территориальных отделениях они были представлены производственными частями. Каждой части подчинялось несколько командировок соответствующей специализации. Все виды работ были сезонными, и потому заключенные регулярно перебрасывались с одной командировки на другую. Зимой – в лесозаготовительный сезон – большинство из них становилось лесорубами[28]. Лесозаготовительный отдел отвечал за «руководство работой лесозаготовительных частей при отделениях (Лагеря) и отдельных пунктах по осуществлению последними производственных заданий по линии работ лесозаготовительных, сплавных, по выкатке, биржевых, топливо-погрузочных, лесоэкспортных, по обслуживанию рабсилой лесозаводов, по эксплоатации лесозаводов в районах приписных участков и по прочим работам, связанным с вышеперечисленными операциями – как по обязательствам с контрагентами, так и для Управления»[29].
Лесозаготовительный отдел заключал договора с государственными трестами – Желлес и Экспортлес, в ведении которых находились лесозаготовительные дистанции. Северная дистанция включала в себя окрестности Пин-озера, Энг-озера, Чупы, Великого острова; Колвицко-Бабинская дистанция – территории южного берега Кольского полуострова[30]. Заготовленный лес поступал на лесозаводы. Два из них (лесозаводы №№45 и 46) работали на островах Ковдской губы. Оба они были построены в начале века на паях с финскими и шведскими купцами (заводы Бергрена и Стюарта), в 1918 г. были закрыты, а в 1924 г. восстановлены и переоборудованы Желлесом в рамках программы колонизации края[31]. С 1928 г. заводы стали обслуживаться заключенными Соловецкого лагеря. Еще один завод уже в советское время был построен в Кандалакше[32] (Лесозавод № 4).
С территории вырубки бревна вывозились гужевым транспортом к месту их дальнейшей переброски. До лесных бирж при заводах они доставлялись сплавом по рекам, озерам и морю. Также значительная часть леса перевозилась по железной дороге. Одним из важнейших перевалочных пунктов являлась командировка Чупа-пристань, где отдельная железнодорожная ветка была проложена на причал – лесоматериалы здесь перегружали из вагонов на пароходы, одновременно шла выкатка и погрузка сплавного леса. В заметке «Новых Соловков» от 28 июня 1930 г. говорится о колоссальном увеличении объема леса, который планируется отгрузить в этом году по сравнению с прошлым («150 000 брёвен, 250 000 шпал, 100 000 слиперсов и 3 000 русских куб. саженей пропса» вместо всего лишь «7 200 брёвен», отгруженных в 1929 г.!)[33]. Это сравнение лишний раз подтверждает, что именно сезон 1929–30 гг. явился началом небывало интенсивных заготовок леса в регионе, и привлечение лагерного труда здесь имело решающее значение. Командировка Чупа-пристань, существовавшая к тому времени уже, по меньшей мере, два года[34], стремительно расширяется, вокруг нее вырастает серия других командировок: «В связи с предстоящими работами командировка Чупа-пристань будет развёрнута — в ожидании партий новых рабочих строятся бараки — до их окончания раскинуты большие палатки вместимостью по 60 человек (…) В Чупинскую группу входят командировки: Чупа-пристань, 55 квартал, 1015 квартал и Чупа — раб. поезд»[35].
