– Так вот, он там, где бывает каждый день после своего возвращения из Китая, и, откровенно говоря, меня это тревожит.

Джек Коллинз сидел в большом хранилище с искусственным увлажнением. За последний час он ни разу не шевельнулся, рассматривая акриловый контейнер, стоявший перед ним на алюминиевом возвышении. По медным трубкам, которые тянулись по углам помещения, подавался прохладный влажный воздух, чтобы содержимое хранилища оставалось в идеальном состоянии при полном безветрии и температуре 72 градуса по Фаренгейту[23]. На настенном мониторе прокручивалось описание артефакта – безмолвно, поскольку Джек убавил звук компьютерной записи. На большом экране высокого разрешения, на который Коллинз не смотрел, шел исторический документальный фильм об Амелии Эрхарт[24].

В акриловом вместилище, слева от которого сидел в кресле Джек Коллинз, безмолвно покоились останки пропавшей без вести рыжеволосой женщины-авиатора, все еще одетые в коричневый летный костюм, превратившийся со временем в лохмотья.

Тело Амелии Эрхарт продемонстрировали Джеку в самый первый день его пребывания в комплексе Группы «Событие», чтобы уговорить присоединиться к этому сверхсекретному агентству. Коллинз был впечатлен историей обнаружения ее останков на тихоокеанском острове, прежде принадлежавшем Японии, но счел все это делами давно минувших дней. Однако в последнее время история казни Амелии не выходила у Джека из головы. Женщину-авиатора казнили японские военные после того, как она совершила вынужденную посадку на одной из японских тихоокеанских баз перед началом Второй мировой войны. Ее обвинили в том, что она шпионит для президента Рузвельта вместе со своим штурманом, Фредом Нунаном. Оба авиатора были обезглавлены и захоронены, чтобы навечно считаться пропавшими без вести, чтобы все решили, будто они погибли в результате несчастного случая из-за ошибки в навигации.

Джек положил правую руку на акриловый ящик. После своей поездки в Вирджинию Коллинз почему-то находил утешение в пребывании здесь, рядом с Амелией. Через три дня останки Эрхарт отправят отсюда морем на остров Хауленд[25], лежащий в трех тысячах ярдов от берега, там тело будет возвращено в песок, а потом свершится заранее подготовленное Группой «Событие» и археологическим департаментом университета штата Колорадо новое «обнаружение» ее трупа. Амелию наконец-то встретят дома как героиню, чего она, бесспорно, заслужила. И этот маленький факт беспокоил полковника, поэтому он и приходил сюда каждый день. Выдающаяся женщина не получит признания за то, что совершала по приказанию президента Соединенных Штатов, ее не будут чтить за то, что она была разведчицей во время самого беспокойного периода мировой истории.

Джека раздражала эта ситуация, и под его раздражением скрывалось еще кое-что. Он понимал, в чем тут дело, понимал причину того, что собирается совершить. Он знал, почему сделает это, просто не мог придумать, как его поступок поможет тому, что происходит сейчас в Лэнгли, в штате Вирджиния.

Сморщенный, высохший труп одной из самых знаменитых американок безмолвствовал, не в силах объяснить миру трагические обстоятельства смерти Эрхарт. Коллинз знал, что в его власти предоставить такое объяснение, но, чтобы отдать должное лежащей перед ним изумительной женщине, ему придется предать доверие не только Группы, в которой он работал, но и изменить самому себе… А все потому, что в его личной жизни появились обстоятельства, которые он не мог контролировать после своей вылазки на восток.

Джек сунул руку в карман и вытащил вложенный в пластик клочок бумаги. Воспользовавшись своим допуском члена Группы «Событие» (поскольку департамент 5656 был неофициальным отделением Национального архива), полковник провел кое-какие исследования. А его военный опыт и привычка вооруженных сил Соединенных Штатов фиксировать на бумаге все, от обычных сведений до сверхсекретных, помогли ему обнаружить в Национальном архиве эту крошечную частицу информации. Бумага была частью свидетельства о том, что президент Франклин Рузвельт попросил Амелию Эрхарт пролететь над принадлежащими Японии островами в Тихом океане под предлогом кругосветного перелета. Письмо было от офицера невысокого ранга, служившего в сигнальных войсках военно-морского флота США, и содержало признание, что Амелии тайно передавались некие карты, когда она ненадолго останавливалась в Австралии перед перелетом на Гавайи. Когда вскоре ее тело вернут земле, чтобы его «обнаружили» уполномоченные лица, записка будет найдена, и после сообщений в нынешней прессе последней авантюристке наконец воздадут должное как американской патриотке.

Схожая ситуация повторялась и сейчас, в этот самый момент, но касалась она того, кого Джек очень любил. Вот почему он поможет Амелии вернуться домой героиней, какой ее должны были провозгласить еще годы назад.

Осмотрев бумагу, Коллинз осторожно вынул желтый хрупкий листок из защитного пластика. Полковник знал, что все следует проделать именно таким образом, потому что директор Найлз Комптон был ярым приверженцем того, чтобы департамент с помощью Группы «Событие» никоим образом не изменял, не подменял и не корректировал историю. Он не подпишется под подобным вмешательством.

Но как только Джек встал и посмотрел на мумифицированные останки Эрхарт, зашипела дверь хранилища, и он быстро сунул бумагу обратно в карман. Медленно повернувшись, Коллинз увидел, что на пороге у толстой стальной двери стоит Сара Макинтайр.

– Кажется, я начинаю ревновать, – сказала она, глядя на темный силуэт Джека, застывшего под лампами хранилища.

– Нет, она для меня чуток старовата, – ответил он, повернувшись, чтобы снова посмотреть на труп в акриловом ящике.

– Да, но она в твоем вкусе. Она достигла предела возможного. По-моему, можно сказать, что она была настоящим мужчиной.

Коллинз улыбнулся и повернулся к Саре:

– Пожалуй, она похожа на кое-кого, кого я знаю… Вообще-то, даже на двоих.

– Джек, какого черта ты тут делаешь? – спросила его собеседница, не уловив смысла множественного числа в странном высказывании мужчины.

Полковник не ответил. Он только улыбнулся маленькой девушке-геологу и пожал плечами.

– Как ты узнала, где я? – ответил он вопросом на вопрос.

– Директор, Джек. Он там, за дверью хранилища, и хочет с тобой поговорить. Он знает, что ты бываешь тут каждый божий день, и сказал что-то насчет твоей тайной поездки в Лэнгли, а потом – недолгом визите в Национальный архив Вашингтона. Почему ты не рассказал мне об этом?

– С этим я должен справиться сам, и тебе придется держаться в стороне от этого дела. А теперь скажи Найлзу, что он может войти. Он заслуживает шанса взять меня в оборот.

Сара сглотнула, бросила последний взгляд на Джека, повернулась и вышла из скудно освещенного хранилища.

Коллинз не мог объяснить то, чего и сам не совсем понимал, и ему это крайне не нравилось. Если они с Сарой собирались сблизиться еще больше, ей нужно было знать все, что касалось его личной жизни.

Джек поднял глаза, когда через порог хранилища шагнул Найлз Комптон. Директор все еще был в белой рубашке с закатанными до локтей рукавами и держал руки в карманах. Как обычно, он выглядел усталым и вымотанным. Огни тускло отсвечивали от его лысеющей головы.

– Здравствуйте, полковник.

– Господин директор, – отозвался Джек, шагнув вперед.

– Полков…

Комптон уставился на Джека и замолчал. Они работали вместе уже три года, и он понимал: пора покончить с формальностями.

– Джек, ты собираешься рассказать мне, что происходит?

– У тебя столько же такта, сколько линкоров может уместиться в пруду, Найлз.

– По-моему, ты должен прямо выложить, что у тебя на уме. Согласен?

– И тогда мир станет лучше. Отвечая на твой вопрос – я не знаю, что сказать. С одной стороны, это личное дело, с другой – профессиональное.