Вот и все, что я от него получила. Я не знала, стоит ли мне отвечать дальше. Я больше не хотела ничего такого слышать. Он скучал по мне и не мог быть со мной. Я слышала это раньше и устала от этого.

         Нужно ли мне ответить? Что это изменит? И я забила.

***

         Бьюла поставила себе задачу изгнать из моих мыслей Алекса Конрада. Она решила водить меня на ланчи так часто, как это было возможно, а в свободное время устраивала смотрины с потенциальными кавалерами.

         – Неужели кроме Алекса Конрада тебя больше никто не интересует? – однажды за ланчем спросила меня бабушка. Мы сидели в нашем любимом месте под названием «Цветок Вишни», в котором бывали еще до моего переезда к ней. Бабушка была здесь звездой и ей это нравилось. Здесь все ее знали, любили и общались с ней. Это была обычная закусочная, но кофе и еда здесь были лучшими в Вирджинии. Мы заняли свои места в одной из виниловых кабинок с бумажной скатертью и пластиковым меню среди сенаторов, конгрессменов и их семей.

         – Нет, я вообще ни с кем не хочу встречаться. Я всю жизнь буду одна и заведу кошек. Меня больше ничего не волнует. Может только ты и Тоби, – сказала я, глядя в свой стакан с водой.  Эти разговорчики о свиданиях с моей бабушкой вызывали у меня жажду, поэтому я попросила у официанта еще один стакан. Она все время пичкала меня разговорами о мужчинах, хотя мне никто даже близко не был нужен.

         – Это полный бред, Прюденс. Я могу организовать тебе свидание с любым из этих молодых людей или мужчин постарше, если хочешь. Назови любого. Тоби уже в кармане и никуда не денется от нас, – сказала она, обводя вилкой зал.

         – Как тебе тот хорошенький парнишка, что сидит позади меня? Это сын сенатора Фишборна. Он поступает в Гарвард. Разве он не сказка? Я за секунду устрою тебе свидание. Просто скажи, – совершенно серьезно говорила она. Ее подработка свахой начинала меня раздражать.

         – Нет, – заявила я, даже не глядя на сына сенатора Фишборна. У меня больше не было сил об этом думать.

         – Ты ведешь себя как ребенок, Прюденс. Ты должна собраться и начать жить. Прюденс, тебе почти двадцать пять, а ведешь себя как двенадцатилетняя, или даже хуже, восьмидесятилетняя.

         – Если я не могу быть с тем, кто мне нужен, значит, мне не нужен никто, – сказала я, с каждой минутой злясь больше, а я никогда не злилась на бабушку. Кажется, вот и еще одна тема для разговора.

         – Помнишь ту песню? «Если не можешь быть с тем, кого любишь, люби того, кто рядом с тобой», – сказала Бьюла.

         – Ненавижу эту песню.

         – Ты невозможна. Я не понимаю, Прюденс, он же не единственный человек на этой земле.

         – Для меня – единственный, – мне хотелось плакать. Даже мысль о нем превращала меня в фонтан, хоть я и старалась быть менее эмоциональной.

         – Напоминаю, что он старше тебя. Это сейчас крутить роман с «взрослым» сенатором мило, а когда тебе будет пятьдесят, ему стукнет семьдесят, и он начнет носить подгузники. Ты же будешь в самом соку, и вокруг тебя будут кружить старые дряхлые стервятники, – улыбнулась она.

         Я не услышала ни единого слова, сказанного ею.

         Бьюла не сдавалась и продолжала выливать на меня поток приемлемых для меня мужчин, хотя мне это было совершенно не интересно. Воскресный обед у нее больше напоминал брачное агентство. Конечно, она пыталась оправдаться фразами типа «Мой давний друг был проездом в городе!», или «Я подумала, ему было бы приятно тебя увидеть!», или «Я подумала, ему было бы приятно тебя увидеть!». Все стало еще хуже, когда каждый раз, как я приходила к Бьюле в воскресенье, ко мне подсаживали нового мужчину. Я так устала от этого, что начала брать с собой Томаса, чтобы сбить их с толку.

         В конце концов, один меня заинтересовал, хоть он и не был одним из тех, кого сватала мне моя бабушка. Тревор Нэш был прекрасен, но он не был Алексом. Фактически внешне он был его противоположностью, и я решила, что так для меня даже лучше. У Тревора были светлые волосы, голубые глаза и невысокий рост. Он много тренировался, поэтому обладал мускулистым подтянутым телом. Тревор был старше меня и тоже работал юристом, и со стороны казалось, что мы хорошо подходим друг другу. Мы занимались в одном клубе, и несколько раз я обращала на него внимание. Он кружил мимо меня, пока я занималась кикбоксингом, и однажды вечером подождал меня у выхода.

         – Привет, ты Прюденс Ромэйн?

         – Да, – я замялась. Тревор всегда занимался поднятием тяжестей, пока я бегала на беговой дорожке, но я и не думала, что он знает меня. Я была разгоряченной, потной, растерянной, и не горела желанием говорить с кем-либо.

         – Я много слышал о тебе, – сказал он. Я посмотрела в его томные серые глаза и была очарована его видом. Я понятия не имела о чем он, но продолжала слушать.

         – Надеюсь хорошее?

         Мы разговаривали перед залом, в который входили и выходили люди. Он попросил у меня номер телефона и через день позвонил, чтобы пригласить меня сходить куда-нибудь. Я неохотно согласилась, думая, что это будет забавно и остановит мою бабушку от дальнейших попыток организовать мне свидание, и надеясь, что это уймет ее хотя бы на какое-то время.

         – Я не заглядываю так далеко наперед, бабуля. Ты знаешь, что я чувствую к Алексу, и это не то же самое. - Я делала уборку в квартире после обеда в субботу, и она пришла помочь.

         – Просто попробуй. Ради Бога, ты же не замуж за него собираешься. Всего одно свидание, – сказала она.

         – А вдруг я нарвусь на Алекса, и он подумает, что я его забыла?

         – Ну, в этом случае ему придется стараться сильнее, чтобы вернуть тебя. Если так суждено, Прюденс, то так оно и будет. А теперь иди и веселись, – выпроваживала она меня.

         Тревор пригласил меня на выступление Джимми Баффетта, и мы отлично проводили время. Мы смеялись всю ночь напролет. Свидание стало просто идеальным, когда мы сидели на газоне с кричащими фанатами Джимми Баффетта и веселились до утра. Я пила пиво и слушала отличную музыку.

         Мы начали время от времени встречаться, и вскоре уже были парой. У Тревора был один недостаток – он очень любил вечеринки. Когда мы только начали встречаться, он напивался только в выходные. Чем больше он привыкал ко мне, тем чаще я стала замечать, что он мог быть пьян и в любой день недели. Когда он напивался, ко мне возвращались воспоминания о маме и моей прежней жизни. Все, чем мы занимались, крутилось вокруг выпивки или его друзей по колледжу. Однажды вечером мы решили поужинать после работы. Он уже расправился с тремя рюмками водки и страшно злил меня.

         – Да перестань, Прюденс. Мне это просто необходимо, – сказал он, когда мы сидели в чересчур переполненном «Синем Базилике». Он сказал это так громко, что его услышал весь ресторан. Я была потрясена.