Ее улыбку спала, и Ребекка опустила глаза на сложенные руки. — Если скажу — ты не захочешь ехать.

— Я и сейчас не хочу ехать, но все же поехал, да? — Он не хотел кричать на нее, но не знал другого способа, чтобы достучаться до нее. — Я хотел порадовать тебя. Но ты постоянно нервничаешь, и не похоже, чтобы эта поездка доставляла тебе радость.

— Мне очень весело.

— Ну, а мне нет. — Стоило ему произнести эту фразу, как захотелось взять свои слова обратно.

Она вздохнула, обиженная его словами. — Я думала, тебе нравятся мои сюрпризы. В день рождения ты говорил именно так.

Эрик глубоко вдохнул, успокаивая нервы, и попытался говорить более спокойно. — Реб, мне безумно понравились твои сюрпризы на мой день рождения. Это был самый лучший день рождения в моей жизни. Каждый твой подарок был продуманным и искренним. Они показывали мне, как хорошо ты меня знаешь. Как сильно ты меня любишь. Они заставили меня понять, ты понимаешь меня и примиряешься со всеми тараканами в моей голове.

— Я их обожаю, — тихо ответила она.

— Но сейчас не мой день рождения, ты не должна угождать мне, это наше свадебное путешествие, и мы оба должны наслаждаться им. Должны укреплять наши отношения. И ты не обязана просить о чем-то, прикрываясь сюрпризом для меня. Просто скажи, что для тебя такого важного в Бангоре?

Ребекка сидела рядом с ним, плечи были опущены, и по ее позе казалось, что он ударил ее в живот. — Ты прав, — ответила она. — Не правильно утаивать это от тебя.

Она подняла голову, но ее взгляд был направлен на его лоб. Что такого ужасного было в Бангоре, что она боялась посмотреть ему в глаза, когда будет рассказывать об этом?

— Когда я убирала в сейф наши свидетельства о браке и рождении, на твоем я увидела место рождения твоей матери. Я полазила в интернете и узнала, что родители твоей матери до сих пор живут там.

Значит, это касалось не ее, а его.

— Ты им позвонила? — спросил он, разрываясь между любопытством и болью, отдававшейся в животе.

— Нет. Я пыталась найти номер, но безуспешно. Я узнала только домашний адрес. — Она посмотрела на него глазами щенка, впервые выполнившего команду хозяина. Она ждала его одобрения? Но он не мог его дать. Это была ужасная затея.

— Я думаю, это плохая идея заявиться в дом моих бабушки и дедушки без приглашения.

— Я знала, что ты так скажешь. Именно поэтому хотела сделать сюрприз.

— Ты хотела сказать утаивала от меня, да? — сказал он, не понимая, злился он или был расстроен ее поступком. — Ты врала мне, манипулировала, добиваясь своей цели.

— Н—нет, — дрожащим голосом оправдывалась она. — Я бы никогда не врала тебе и не манипулировала, и не заставляла тебя делать то, что ты не хочешь.

— Ребекка, — он не хотел ее расстраивать, но она должна была понять его чувства. — Именно это ты и сделала.

— Но я же тебе рассказала, это больше не секрет.

— Только потому, что я тебя вынудил.

Они долгое время сидели, молча, до тех пор, пока эта тишина не стала угнетающей.

— Возможно, ты прав, — сказала она. — Мне жаль, что пришлось утаивать это от тебя, но я до сих пор хочу, чтобы ты поехал. Я все еще хочу, чтобы ты попытался отыскать свою семью. Для меня семья — это самое важное в жизни. И я хочу этого же для тебя. Я хочу, чтобы ты узнал, каково быть в окружении любящих тебя людей.

Он помотал головой. — Но я этого не хочу. — Он знал, ей тяжело будет понять. Ее семья, даже с безумной мамашей, всегда была любящей и заботливой. Он не знал такой любви даже в детстве. Но понимает она или нет, он получил это будучи взрослым. — Моя группа — вот моя семья. Ты моя семья.

— Эрик, я знаю, ты любишь нас, но это совсем другое. — Она сжала его руку, словно это поможет ему понять ее точку зрения. — Все по-другому, когда это кровные родственники.

— Ага, ты не можешь их выбирать. А я счастлив с теми, кого сам решил считать своей семьей. Я, правда, счастлив. — Может, ему нужно съездить в Бангор и показать ей, что люди, неважно, как бы сильно их не связывали кровные узы, могут быть незнакомцами. Его не тянуло к тем людям. Он 25 лет жил сам по себе. И зачем они ему сейчас?

Она расстроенная отвернулась в сторону. Целью его жизни было сделать ее счастливой, но они оба не насладятся этим путешествием, если будут в ссоре. Если ей доставит удовольствие еще раз показать, что его прошлое - настоящий отстой, то так и быть. В его жизни были ситуации и похуже.

— Я поеду, — заговорил он и не пожалел о своем решении, увидев расцветшую на ее лице улыбку.

— Поедешь?

— Да, но при одном условии.

Она перелезла через кабину и села к нему на колени. — Назови его, — попросила она, а я рука уже возилась с ширинкой на его джинсах.

— Ты всегда будешь ублажать меня, когда добьешься своего?

— Возможно.

Тогда она будет добиваться своего еще следующие лет семьдесят — восемьдесят. — Мое условие не имеет никакого сексуального подтекста.

Ее рука замерла в его штанах, и она откинулась назад, чтобы лучше видеть его лицо. — Ой. А я подумала, ты хотел минета или еще чего.

Его член дернулся от внезапного возбуждения. — Раз ты об этом заговорила… — Ее пальцы пробрались глубже в его штаны и коснулись члена. Волна удовольствия пробежалась по стволу, превращаясь в жажду, пульсирующую в его мошонке. — Подожди, — выдохнул он, — От твоих действий я забуду свое условие.

Она высвободила его член и начала ласкать его, зажимая между их телами. — Я бы сказала твое условие… — она провела пальцем по головке, и он задрожал, — слегка возбудилось.

Казалось, он всегда был в таком состоянии.

— Я п-поеду если… — Эрик накрыл ее руку своей и приостановил ласки. Если она продолжит, он никогда не сможет закончить предложение.

— Если я отсосу у тебя?

Конечно, если она отсосет, он согласится на все что угодно, но он задумал нечто иное. Но он не мог вспомнить, что именно. Сейчас его мозг только и думал о ее сладком ротике. — Эмм...

— Или я могла бы подрочить, пока буду вылизывать твою задницу.

Его сфинктер сжался, когда он представил ее развратный язычок дразнящим его. — Реб…

— Или я могла бы пососать твои яйца.

Яйца поджались от этой идеи.

— Или и то, и другое. Назовите свою цену, Мистер Стикс.

— Да, пожалуйста.

Она победно улыбнулась, сползла с его колен и утянула за руку в салон автобуса. — Встань на колени вон там, — сказала она, указывая на центр матраса.

Эрик не стал возражать. Ему нравилось, когда она раздавала указания в постели. Ребекка встала позади него и сдернула его джинсы, спуская их до бедер. Ее рука мигом оказалась на его животе, от чего мышцы заиграли под ее теплой рукой. Она поцеловала его плечо.

— Ты кончишь с невероятной силой, — сказала она, ее рука медленно спускалась по его животу. Дорожкой поцелуев она спустилась вниз по его позвоночнику, а после укусила за ягодицу. Эрик дернулся от возбуждения и ожидания. Неужели она, правда, собирается…

— Наклонись вперед.

Он сделал, как было велено, и уперся руками в матрас. Его живот напрягся в предвкушении, а все тело пробила дрожь, когда ее рука обхватила член и начала ласкать. Она не сжимала его, а лишь легкими касаниями ласкала вверх—вниз. Предвкушение убивало его. Проделает ли она непристойные штучки с его задницей, как обещала раньше или нет?

Ее дыхание обожгло его мошонку, и он скривился, расставляя ноги шире, насколько это было возможно в спущенных джинсах. Первое горячее, влажное касание ее языка к его мошонки вызвало в нем судорожный вдох. Ее губы были нежны с его яйцами, как и ее рука с членом. И это доводило его до безумия. Его руки начали трястись, и он прижался лицом к матрасу, позволяя себе в полной мере насладиться происходящим.

Рука Ребекки задвигалась быстрее, она немного сменила тактику, на этот раз не просто двигая рукой по всей длине, но и обводила ладонью головку. Она обхватила одно яичко губами и начала сосать.

— Ебать, — прошептал он, зажмурив глаза. Он вспомнил о времени, когда предпочитал наблюдать за сексом и не участвовать. Но все изменилось, с появлением в его жизни Ребекки.