- Ну, дело твоё. У каждого свой метод.

- Продолжаешь гнуть эту линию? - на этот раз без улыбки спросил он.

- Извини, не могу тебе лгать - ты меня обезоруживаешь.

- Ладно, - почесал затылок он. - Допустим, это правда. Тогда скажи - зачем ты это делаешь? Чего тебе не хватает в жизни? С такой внешностью ты любого мужчину можешь заполучить. Семью завести, детишек нарожать.

- Ненавижу быт. Скучно, пресно, безыдейно. Один длинный прямой путь к могиле, истоптанный столькими людьми, что ни одной травинке не пробиться. Я не сужу тех, кто выбирает эту дорогу - каждому своё. Я просто не охочусь на ней. Куда больше меня привлекают отходящие в сторону тропинки - порой тоже достаточно исхоженные, а иногда заросшие, едва угадывающиеся. Именно на таких я люблю подкарауливать свои жертвы. Меня заводит эта игра в кошки-мышки, когда загоняешь ничего не подозревающую добычу в ловушку и наслаждаешься видом ее беспомощности. властью, какую обретаешь, когда решаешь - жить этому человеку или умереть.

Её воодушевлённый тон подействовал и на неё саму. Парень тоже определённо был впечатлён:

- Хорошо сказано, детка! Ну так пошла бы в порнографии сниматься - для этого твоя внешность ещё больше подходит. Или стала элитной проституткой.

- Да тоже не ахти. Я со своими деньгами могу себе устроить любую оргию.

- Тебе не угодишь, - усмехнулся он.

- Из твоих уст это звучит странно.

- Покорнейше благодарю. Ну давай, поведай - что же с тобой не так? Почему ты стала убийцей?

- Я и сама часто думаю об этом, - она бы развела руками, если бы они не были скованы. - И чем больше размышляю, тем сильнее убеждаюсь, что неправильна сама постановка вопроса. Я не стала такой - я родилась такой.

- Продолжай.

- Началось ещё в детстве. Мне всегда нравилось издеваться над мальчишками. Поначалу невинно - водой с балкона полить, отобрать игрушку и выкинуть её или сломать... Что угодно - лишь бы увидеть слёзы, услышать плачь.

- Многие девочки агрессивно относятся к сверстникам, как правило, к тем, - он подмигнул, - которые им подспудно нравятся.

- Не спорю. В школе я именно это и делала. Конечно, далеко не со всеми одноклассниками такое могло безнаказанно пройти, но ведь в каждом классе ОБЯЗАТЕЛЬНО есть тихоня, над которым можно сколь угодно и как угодно издеваться. Был такой и у нас. Настоящая размазня и мальчик для битья - однако, я видела в нём потенциал, он отличался от остальных, был глубже и интереснее, чем стремился казаться. Пожалуй, именно поэтому я увлеклась им, и не проходило дня, чтобы я не причиняла ему боль. Физическую или душевную - как получалось.

- Ай, озорница!

- И всё же я уверена, что в моём случае насилие над слабыми стало чем-то большим, нежели подростковые причуды. У меня в разуме будто открылась потаённая дверца, которая есть у всех - только ключ разный.

- А поподробнее?

- Ну вот представь, например, что трое подростков увидели целующихся девушек. Одному не понравилось, и он всегда будет испытывать отвращение от подобного зрелища, второму всё равно, а третьему это придётся настолько по душе, что лесбийский секс станет неотъемлемой частью его эротических фантазий.

- Кстати, это мысль. Ты пробовала подобное?

- С другой женщиной? Нет.

- Считай, что эта строка уже есть в твоём приговоре.

- Это должно меня испугать? Разочаровываешь. Но я не договорила. Откуда разная реакция на то или иное событие у примерно одинаковых людей? Тысячи и тысячи факторов накладываются друг на друга, приводя к определённому результату? Возможно, вполне возможно. Однако мне больше нравится версия о предрасположенности к чему-либо, данной с рождения. Это ощущение безысходности, когда одному ребёнку уготовано стать великим спортсменом, другому ничтожным винтиком в системе, а третьему маньяком - это так пьяняще! А это чувство, когда я собственными руками убиваю людей, которыми восторгаюсь, это неповторимое и необъяснимое на словах смешение отчаяния и восторга, когда они перестают дышать - оно стоит больше всего на свете.

- Понимаю, - кивнул парень, и по его лицу было видно, что он не лукавит. - И я должен был пополнить этот список?

- Да, - кивнула она. - После того, как я вдоволь наигралась бы с тобой.

- Ну как тебя не любить? - он чмокнул её в щёку. - А тебе не было жалко этих бедолаг? Хоть чуть-чуть, самую малость?

- Ещё бы! - выдохнула она. - Безумно жалко! В такие моменты я ненавижу себя! И обожаю - за то же самое. А вот о чём я никогда не жалею, так это о том, что моя жизнь повернула в подобное русло.

- Никогда?

- Никогда. Представься мне возможность прожить заново, я бы ничего не поменяла.

- И когда ты убила первого?

- Три года назад.

- Тебе понравилось?

- Очень! Правда, после я ещё терзалась сомнениями, даже подумывала о том, чтобы сдаться властям. Но всё это мгновенно забылось, когда я встретила и убила второго. Снова пройдя через это, я поняла, что не ошиблась, что мне это нужно, снова и снова...

- Ладно, достаточно, - сказал он, и она со всей ясностью осознала, что именно сейчас решается её судьба.

Поверил ли он ей? Удивительно, но отрицательный ответ её не пугал, хотя означал смерть. Она с лёгкостью и даже гордостью признавала, что заслуживала подобной участи.

И как это будет? Наверняка мучительно. Прежде она только причиняла боль, а теперь ей грозила перспектива прочувствовать всё это самой.

С другой стороны, молить о пощаде она не собиралась, что бы он с ней ни сделал. Она и не собиралась терпеливо ждать, когда он соизволит принять решение, вместо этого пойдя ва-банк:

- Может, ты снимешь эти наручники? У меня руки затекли. Да и ноги я бы уже свела, если честно.

Парень наклонил голову, словно прислушивался к чему-то, и достал из кармана шокер. Она поневоле поёжилась - всё-таки контакт с этим устройством был уж очень неприятен.

- Я тебе ещё не поверил, но ты очень убедительна. Поэтому я дам тебе шанс спастись, если ты всё-таки меня обманываешь.

Он положил шокер на приборную панель напротив неё.

- Сделаем так. Я сейчас освобожу твои ноги - потом руки. У тебя будет время схватить эту штуку и вывести меня из строя. Дальше тебе не составит труда заковать меня в наручники и выкинуть из машины. Или отвезти в полицию - на твой выбор.

- Ты и вправду отчаянный, - сказала она с нескрываемым удивлением. - Зачем тебе такой риск?

- Это лучший и самый быстрый способ убедиться, что ты не лжёшь мне. Потому что если ты лжёшь и по какой-то причине не попытаешься сбежать, то, как говорил старина Пинхед, "О твоих муках будут ходить легенды даже в аду". А тюрьма меня не пугает - я до неё не доживу, могу тебе гарантировать.

Он придвинулся ближе.

- Итак, ты готова?

Она кивнула.

Он наклонился, а потом остановился и сжал ладонями её грудь.

- Извини, но на случай, если я просчитался, хоть будет утешительный приз.

- Валяй, я не против.

Он от души и весьма бесцеремонно потискал её с минуту, после чего всё-таки отстегнул сначала расширитель, не позволявший ей свести ноги, а затем и наручники. Сделав это, он замер, видимо, давая ей возможность сделать ход.

Так и не дождавшись, он разогнулся и - она могла бы поклясться! - почти испуганно посмотрел на неё.

- Спасибо, - меж тем произнесла она, потирая запястья. - Не люблю, знаешь ли, когда мою свободу что-то ограничивает.

Он не ответил.

- Ну чего молчишь? Скажи уж, что ты мне вколол?

- Эээ... просто снотворное, никаких наркотиков, не переживай.

- Это хорошо.

- Слушай, - нервно усмехнулся он, - ты серьёзно убиваешь людей?

- Что ещё мне сделать, чтобы ты поверил? Переехать машиной какого-нибудь бедолагу, а потом ещё и ещё?

- Да-а-а! - выдохнул он. - После такого нельзя не верить в судьбу.

Он окинул её очередным взглядом с ног до головы.

- Кстати, где моя одеж... - она оглянулась и увидела на заднем сиденье платье и бельё.