- Ну ты ловка. Недаром из Бобруйска.

- А то!

Зажглись жёлтые корабельные лампы под балками, стало чуть шумнее. Свислочь за окнами покачивала огоньки на тихих, крадущихся волнах, и начинала сливаться с небом. Алеся расслабилась и мечтательно глядела на улицу. Влада уловила перемену и осторожно заметила:

- Но рассказать ты мне хотела не это.

- Нет, конечно. Это не главное.

Она собралась с духом и ещё раз описала свою стычку с председателем.

- Да, дела, - усмехнулась Влада. - Хорошо ты его приложила. Понятное дело, что для тебя нация - не пустой звук. Ты же не армяногрекоеврей с финско-казачьими корнями.

- И с осетинской примесью! - многозначительно подняла палец Алеся. - Но даже спор наш, знаешь, дело десятое. Так мне кажется. По крайней мере... Во-первых, степень достоверности девятнадцатая, не меньше. Всё как наяву. И чувство скрытого смысла. И даже... не побоюсь этого слова, предназначения, - осторожно проговорила Алеся. На неё вдруг напало непривычное косноязычие. - Такое... ощущение смутное, что... когда я проснулась, я не завершила гештальт, а только... ну да, только открыла. И это чувство у меня все эти дни. Ну, сон-то мне приснился сразу после беседы с министром - наверное, под впечатлением, - поспешно прибавила она.

- Может, это сон с продолжением вроде путешествий в неизвестные города?

- Да кто его знает, - пробормотала Алеся и откашлялась. - Я когда-то рассказывала: в обычных снах у меня очень давно, ещё с начальной школы, часто бывало такое чувство, что я на задании. Что должна выполнить какую-то миссию. И, что характерно, я никогда не знала, в чём она заключалась. Я там просто ходила, что-то носила, кого-то искала - и пыталась понять, что я здесь вообще делаю. Но я как будто бы не могла постичь этого своим скудным умишком, такое чувство, что я вообще была неким слепым орудием. Как агент самого низового уровня, который тупо выполняет какие-то фрагментарные задачи, но ничего толком не знает, а значит, и не выдаст. Самое обидное, что сны эти всегда прерывались. Я так никогда и не завершила ни одну миссию. И так ничего и не поняла. И здесь вот такое же ощущение. И это не даёт мне покоя, - закончила Алеся и сделала глоток холодного пива.

- Да, дела, - протянула Влада уже второй раз за вечер. Она призадумалась. - А ты уверена, что это был "сон с большой буквы"? Не астрал никакой?

- Ну что я, отличить не в состоянии! - воскликнула Алеся. - Ничего там не деформировалось, никаких загадочных существ!

От умиротворённости не осталось и следа. Снова засосало под ложечкой.

- Это Андропов-то - не загадочное существо? - усмехнулась Влада. - Ну, или тот, кто себя за него выдавал.

Может, свет ложился причудливо, но казалось, что смотрит она настороженно и неодобрительно. Алесе стало досадно и не по себе. Она раздражилась - захотелось вскочить, заходить между столов, размахивая руками, и выдавать возмущённые тирады. Но пока - не было повода.

- Я не проверяла, - процедила Алеся. - И почему сразу такие подозрения? Ты, вон, тоже хороша, погружаться в сюжет с убийством ради рассказа - это тоже слишком!

- Нормально! Ты и на своего духовника так кидаешься, если он что-то не так тебе скажет?

- А ты что, духовник? Такой же специалист, как я! - поддела Стамбровская.

- Ну ладно, извини, может, я перестраховщица, - примирительно выдохнула Влада. - Ну и всё-таки. Энергетически. Каковы были твои чувствования?

Алеся терпеливо расписала свои впечатления.

- А ты всё-таки перепроверь, - покачала головой Владислава. - Или вообще туда не суйся. Все эти фишки насчёт смеси притяжения и отталкивания, некого жара и томной неги - это мутная история. С одной стороны, мы товарищи культурные, Элиаде проходили. Вполне традиционный сюжет. Но вот с другой стороны... У меня с месяц назад подработка случилась, пришёл ко мне молодой препод из Лингвистического. Мистикой много лет увлекался, причём разной. К нему во снах приставала некая девица вроде булгаковской Геллы, и он колотился, когда мне рассказывал, мол, она меня сегодня поцеловала, до сих пор помню вес её тела и холодные, склизкие губы...

Алесе вспомнились полные губы председателя, и её передёрнуло.

- Знаешь, - холодно заметила она, - от споров о национализме до эротики - как от Нарочи до Титикаки.

- Ну, сама понимаешь...

- Да. Я понимаю, - с напором произнесла Алеся. - И обещаю хорошо себя вести.

Она ехала домой в кислом настроении. Ей не нравилось, какой оборот приняла беседа. Хорошо ещё, что на генерала никакой напраслины не возвели - хотя что там возводить, его сущность известна, и сам министр очень мило с ним беседовал, раза два, по крайней мере. Вот председатель - дело другое: это же сон, явление тонкое, хоть и на жизнь похожее до невозможности. А вообще-то, стоит признаться, всё неспроста - но не в том смысле, что думает Влада. Просто началось это уже очень давно.

"Это всё Тополь виноват", - как-то раз мысленно проворчала Алеся с хищной улыбкой.

Об этом писателе она и раньше слышала, но чтоб читать? Помилуйте! Не её это вкусы. Первую книгу подсунул друг. Она жаловалась, что совсем измучилась: нечего читать, всё не под настроение! А роман "Чужое лицо" оказался из серии "клин клином" -настолько не в дугу, что с горя она так и вцепилась в него с первых страниц. Может, и не с первых, но вчиталась быстро.

В итоге восьмого марта Алеся тряслась, скукожившись на застывшем сиденье зелёного мазовского автобуса-гармошки, и только вздрагивала при объявлении остановок, чтоб не пропустить нужную, с поэтичным названием "Гаражи". Остальное время она терялась в омуте шпионского романа. Алеся ехала за тортом для девичьих посиделок, и одновременно жадно вкушала развесистую клюкву.

Разухабистая смачная советскость вызвала у неё полный восторг, равно как и близкая ей тема: нестандартный эротический образ.

Она долгое время убеждала своих подружек, что дон Аугусто привлекателен. Долго наталкивалась на недоумённые взгляды, робела и протестовала. Уж очень непривычно было видеть немолодого чилийского генерала в роли "героя-любовника". У Влады была похожая ситуация: при всей его мужественности, Громыко ну никак не воспринимался в качестве "секс-символа".

Ага, Громыко, ехидно ухмылялась Алеся - а Андропова не хотите?

Автор вывел будущего генсека под именем генерала Андронова (вопреки фактам подчеркнув "военность") - и именно в его объятия вынужденно отправил горе-шпионку Вирджинию.

Это вызвало у Стамбровской приступ хулиганского хохота и восторженного визга: да будет трэш! И чем трэшовее, тем лучше!

Ей были почти неинтересны чувства главных персонажей друг к другу после того, как героиня попала в плен, а герой был вынужден скрываться. Она ждала новых эпизодов с генералом и Вирджинией. Хотя они не отличались особенно изысканными подробностями, да и вообще их было ужасно мало. Разумеется, на Алесин извращённый вкус.

Когда пришлось с привычной досадой перелистнуть последние страницы, ей невольно пришли в голову кое-какие мысли. Действительно, есть такие персонажи, что всегда связаны с легендами о любовных подвигах: Наполеон, Екатерина Вторая, даже Сталин с Гитлером. А есть и те, которые никак не воспринимаются в эротическом контексте. И Андропов был как раз из таких. Тем сильнее разгорелось её любопытство - может, автор не преследовал иной цели, кроме пикантной дикости, но нетипичный образ зацепил её. За "клюквой" последовали мемуары и монографии.

Алеся не думала, что так затянет. Она иногда обнаруживала параллели со своими качествами, характером, биографией - и тогда хмурилась или нервно сжимала губы. Она усмехалась самой себе, впечатлительной и претенциозной особе: ведь так же, как и в случае с Пиночетом, эти параллели наверняка были натянутыми. Но почему они так волновали? Тогда Алеся и вовсе злилась: хватит параллелей со всякими персоналиями. Ей уже Вышинского хватило, и было это жутковато, и окончилось плохо. Правда, для него, а не для неё, однако... Минуту она сердилась и расхаживала по комнате, а потом снова садилась за книгу.