Алеся была отличным другом, но очень неуклюжей дамой сердца: расставаться красиво не умела, а до красоты ли, когда отношения напоминают разогнавшуюся тачку с камнями, а не... что там они должны напоминать?
Вот с Юрием Владимировичем никогда не возникало вопроса: что это должно напоминать и как выглядеть.
Да и вообще... Отец Тадеуш, ксёндз в костёле на Золотой Горке, который раз выслушивал от неё эти истории. И жалел эту упрямую девочку-генерала, которая так настойчиво старалась, чтоб всё у неё было "по-людски" и всякий раз терпела жестокую неудачу.
Как-то раз он не выдержал и, вздохнув, заговорил с ней по-простому, как обыкновенный пожилой уроженец Будслава в задушевной беседе:
- Дочушка, ну что ж ты мучаешься? Ты ведь сама всё прекрасно понимаешь. Грешно, что ты заставляешь страдать ближнего своего - разве он это заслужил? Нет. Грешно то, как ты этим тешишься, хотя в драке на многих азарт находит - только почему вместо любви у тебя выходит драка?.. А потом ты сама от происходящего впадаешь в грех уныния. Но вот задай себе вопрос, а ответ прочти у себя в сердце: зачем? Зачем ты насилуешь себя и других? Терпение, - горячо воскликнул отец Тадеуш, - вот чего тебе не хватает! Не надо подгонять Господа, Он сам знает, как устроить твою жизнь. А ты Его торопишь, обижаешься, пытаешься что-то урвать... Не пытайся завоёвывать - твоё будет не тобой же отнято, а тебе дано с благословением...
Он явно волновался, а Алеся перебила с непрошеной скептической усмешкой:
- Так значит, это как у Булгакова? Никогда и ничего не просите, сами всё дадут?
Отец Тадеуш вздохнул: он, скорее, винил себя за неспособность донести мысль, а не Алесю за непонятливость.
- Нет, - серьёзно и терпеливо ответил он. - Просить - можно и нужно, иначе зачем тогда молитва? Но просить и набрасываться с претензиями и обвинениями - вещи разные. А ещё постарайся вспомнить о жертвах и интенциях. Давно ли ты делала что-нибудь подобное?..
Попал по больному месту. Алесе, было, полегчало, а в итоге разговор всё равно оставил горечь. Она с истовой радостью настроилась на исполнение епитимьи, и даже готовое понятие о жертве у неё имелось - но и то замирающее со страхом и стыдливостью, очень несмелое...
И ещё кое-что шипом засело в сердце - то, о чём она не рассказывала на исповеди.
Она поняла свою проблему ещё тогда, когда читала со словарём чилийскую книгу об арауканских шаманах и мистическом браке. Нет, что вы. Некоторые духи не возражали, чтоб у их жреца была личная жизнь. Вот и дон Аугусто тогда не возражал. Никогда - ни слова упрёка. А только всё равно у неё никогда и ни с кем ничего не получалось.
Вот потому-то и "не по-людски".
А сейчас она с мрачным смирением приняла решение: ну и пожалуйста, ну и не надо - она готова обойтись без всякого там "человеческого счастья", только бы быть с Юрием Владимировичем, любить его и не расставаться. Лучше уж так, если она настолько не приспособлена к миру живых!
Вот только что для этого нужно, чтобы быть? Не просыпаться?
Сейчас, беседуя с ним о поездках в Крым, неспешно шагая по Царской тропе, Алеся обо всём этом не думала. Не выпадала в омут мыслей, крутя ленты страшных картин - просто несла это всё в себе.
- Вроде и тенёк, а жарковато, даже удивительно для осени, - проворчал Андропов, обмахиваясь своей светлой шляпой. - Сейчас бы холодненького чего-то. Ну, что ж поделаешь, придётся до дому потерпеть.
- А не придётся, наверное, - вдруг брякнула Алеся и заулыбалась как Чеширский кот. По телу пробежал искристый звонкий ток (по ощущениям, нежно-сиреневый... она просто любила описывать звуки и прикосновения языком красок).
Вот она опять - волна!
- Это как? Ты что, окрестности экстрасенсорными методами прошерстила, родник уже отыскала? - усмехнулся Андропов. Его развеселило Алесино выражение лица: что-то среднее между озарением Святого Франциска и рожей мальчишки, забравшегося в колхозный сад.
А её в тот момент просто понесло. Прорвалась какая-то безумная, авантюрная струя, хоть на минуту разогнавшая тугой болезненный ком в груди, который всё равно тянул и тревожил, хоть Алеся и мило болтала, и отпускала шуточки.
Это был момент самой бесполезной лихости и самой расточительной траты сил. Но об этом потом вспоминала вся компания, как о тех временах в Макондо, когда фазендейро прикуривали сигары от подожжённых банкнот.
- Щас, - торжественно сказала Алеся.
- Что "щас"?
- Да отвернись ты, не смотри! И минуту так стой, слышал? Засекай!
Юрий Владимирович только головой покачал и брови поднял, - "Удивительное дело!" - но послушно отвернулся.
- И не пытайся меня просматривать!
- Это ты мне запрещаешь? - шутливо огрызнулся он, прислушиваясь к затихающим шагам. Потом шаги совсем растаяли. Крадётся, что ли? Попытался уловить излучение: нет, тихо. Замаскировалась, негодяйка, это она умеет.
Влада проснулась от дрожания возле виска и забившего в глаза холодного света. Ещё донёсся не то звон, не то бренчание. Будильник, что ли, сбесился, подумала она. И тут сообразила: нет, какое там, звонок. Шикарно, небось, алконавт какой номером ошибся. Для приличия глянула. Опа. На экране высвечивалось: Штирлиц. А она у Алеси забита как Горчаков.
Мелодия резко оборвалась. Что за дела? Спросонья соображалось туго. Влада вылезла из постели и пошла на кухню перезванивать. Но когда включила свет, сердце ушло в пятки: перед ней стояла Стамбровская. В серой пижамке с кошечками и извиняющимся лицом.
- Ты что, офонарела? - выдохнула Влада.
- Извини, не утерпела: дело срочное.
- Кто-то гибнет? - испуганно выговорила Влада.
- У тебя ещё есть тот дорогущий сироп из стевии и лайма?
- Что?!
- Есть или нету?
Только тут Влада увидела, что в руках у подруги два высоких бокала.
- Я думала, мне звонит алкаш. Оказалось, ты. Но я таки не ошиблась.
Через минуту они уже наливали хризолитово-зелёный сироп.
- А теперь что? - спросила Влада. - Кому ты звонишь?
- Капитану.
- Ты мне объяснишь вообще, что происходит?!
- Алё, Дима, привет, не спишь? Так и знала, что читаешь. У тебя же есть холодный кофе? Чудно, я к тебе сейчас заскочу.
Батура тоже не ожидал, что "сейчас" означает именно "через три секунды", и глаза вылупил не хуже Влады.
- Что у вас творится-то?.. - пробормотал он, почёсывая спину.
- Это у неё творится, - кивнула Влада на подругу, - а она не говорит. Мечется тут межпространственным электровеником. Ты извини, что мы в таком виде, кстати.
- Некогда объяснять, товарищи! - ожесточённо пробормотала Алеся, цедя кофе из запотевшего кувшина. - Надо, чтоб не было разрыва! О, лёдик есть? Чудно!
И оставила недоумевающих друзей, уносясь через порог на свою кухню. Она ещё ни разу не совершала переходов с коктейлями в руках, но думала в тот момент о другом: вспоминала, сколько осталось минералки, есть ли мята и грейпфрут...
- Ну что, можно оборачиваться? А ты опоздала на пятнадцать секунд, стыд-позор! А это... Ух, ничего себе!
Алеся замерла, живописно держа бокалы, и наслаждалась произведённым эффектом. Андропов даже не нашёлся, как прокомментировать, просто восхищённо развёл руками. А через миг они уже сидели на скамеечке и наслаждались свежим напитком.
- Что я только не пил из твоих рук, - блаженно заметил Юрий Владимирович, - и святую воду, и морс, и чай, и вино, и даже всякие зелья. Но это, наверное, самое вкусное и необычное!
- Ещё и полезное, - прибавила Алеся, - и тоже как зелье, заговорённое. Да, ты бокалы прямо здесь оставь. Я их потом заберу.
- Из какого космоса ты это достала?!
- Секрет, - кокетливо отвела глаза Алеся и только сейчас ощутила, как слегка кружится голова и подрагивают мышцы после стремительных бросков между мирами. Она почувствовала себя очень счастливой, глупой и усталой.
Ведь это был просто летний коктейль, а не какое-нибудь редкое лекарство.
