Она подошла к небольшому узкому буфету в углу комнаты. В зеркальном гроте красовался изящный графин в окружении стайки рюмок. Алеся достала его, поставила на книжную полку, извлекла из буфета фляжку с оленем Святого Губерта, и принялась аккуратно переливать туда содержимое графина. Закрутила пробку, отнесла фляжку на тумбочку у кровати, затем поколебалась пару секунд, вздохнула, налила себе полрюмки и выпила со словами: "Во имя Отца, и Сына и Святого Духа, аминь". В графине была святая вода.
Алесино состояние можно было охарактеризовать двумя словами: "душевный раздрай".
Направляясь к вечерней службе в костёл на Золотой горке, она не удержалась от чтения в транспорте. И плевать, что ехать всего пару станций: ну как же хочется ухватить хоть несколько страничек! Она взялась читать исследование Ле Гоффа о чистилище, и, как на беду, именно сегодня и сейчас ей попались выдержки из Августина Блаженного. Они касались темы привидений и явления мёртвых во сне. В целом, Августин советовал не придавать огромного значения таким "визитам", впадая в суеверие. Ведь и живые могут сниться без участия их воли, какими бы чудесными и осмысленными ни получались сны. В общем, и живые, и умершие во сне - суть образы, не более, и природа их необъяснима.
Вот это-то Алесю и выводило из себя. Нет, это положительно невозможно! А что или кто генерирует эти образы? Для чего они нужны? - ведь если звёзды зажигают... Может, её теория о временных перемещениях всё-таки более логична?
Но вот завершающая цитата вообще навевала отчаяние: "Если бы кто-нибудь мне ответил случайно словами Писания: "Не ищи вовсе того, что слишком высоко для тебя, не доискивайся того, что слишком неприступно для тебя, довольствуйся беспрестанным размышлением о заповедях Господних" (Екк. 3:22), я с признательностью принял бы этот совет. В сущности, это немалая выгода, когда речь идет о темных и неопределенных местах, ускользающих от нашего понимания, иметь по крайней мере ясную уверенность, что их не надо изучать и, когда есть желание учиться с намерением узнать нечто полезное, что не вредно оставаться в неведении".
Вот это вообще красота, угрюмо подумала Алеся. Значит, основная мысль всех этих рассуждений - "Не влезай, убьёт"? О нет, скорее из Чехова: "Как бы чего не вышло".
Но уж на такую смену курса она бы точно не пошла
Алеся готовилась ко сну, как к боевому вылету. Припомнила, наверное, все молитвы от бесовского искушения. Долго стояла под струями душа, уставившись в одну точку. Позвала на постель кошку и подождала, пока она уляжется. Затем снова надела свой серебряный крестик и потушила свет.
Попадание было прицельным. После недолгого погружения во тьму она "проявилась" прямо в передней квартиры. Наверное, от этого охватила лёгкая досада: ведь захотелось вдруг спуститься во двор, пройтись по улицам. Хм, любопытно, что это - иллюзорная ностальгия? Нет, просто страх и желание отложить момент, когда...
- Ну, здравствуйте, Алеся Владимировна! - улыбнулся председатель.
- День добрый, Юрий Владимирович, - улыбнулась Алеся.
Десятки мельчайших мыслей скакали в голове и кололи мозг булавками. В прошлый раз приветствие было такое же? Это повторение набело или новый сон?.. Ничего себе, он знает её отчество. Но ведь ему так и положено.
В прихожей оказалось большое зеркало, когда они проходили в гостиную, Алеся бросила на себя беглый взгляд. На ней был стилизованный чёрный китель. Ну и дичь. Для её мира это стильно, а здесь - подозрительно.
Но председатель словно не заметил этой "эсэсовской формы". Алеся, затаив дыхание, наблюдала за ним, но не могла прочесть ничего особенного. Она лишь отметила его своеобразную, тяжеловесную грацию, и на душе смутно потеплело. И тут же царапнула досада: не на то, вовсе не та обращает она внимание, разве это не вражеские происки?
На этот раз ей было предложено красное молдавское - новая деталь - и снова непринуждённо, "как обычно".
- Ну что, как там продвигается ваша статья о "шведской модели"?
- Довольно осторожно, - вздохнула Алеся, - много специфических моментов, это раз, и их ведь надо грамотно подать, это два. Прошу прощения... - замялась она.
Андропов чуть склонил голову, выражая внимание.
- Я понимаю, какой у вас напряжённый режим работы, но могу ли я просить вас посмотреть материал перед публикацией? Не сочтите за дерзость, - стрельнула глазками Стамбровская.
...да-да, это была та самая публикация, выросшая из домашнего задания. Даже чудно, ведь её любимой темой была культурная дипломатия, а не социально-экономический анализ. И ведь получилось удивительно недурно. А в этой реальности она, видно, сравнивает шведов с Союзом... Господи, ну подскажи уж нужные слова, если потребуется. Хоть это и сон, а Алеся ко всему подходила ответственно. Тем более, было нежелательно раньше времени делать шаг, к которому она готовилась.
- Ну что вы, - произнёс Юрий Владимирович, - мне было бы действительно интересно почитать.
Потом они серьёзно обсуждали, как и с кем передать рукопись. Несуществующую, разумеется. А затем перешли к теме кино и масс-культуры - точнее, к беседе о сериале "Семнадцать мгновений весны".
В своё время Алесю в самое сердце поразил этот фильм. Она даже плакала несколько раз. А главным героем - любовалась. Да и все антагонисты, и сам стиль съёмки - всё это вызывало у неё наслаждение. Потом она разыскала книжку и прочитала её с жадностью, и с удовольствием отметила, что фильму она ничуть не уступает. Вот насчёт дилогии "Щит и меч" было у неё разочарование горше некуда - трафаретная социалистическая писанина, от которой сводило скулы.
Интересно, а сам Юрий Владимирович читал это вообще? И как отреагировал? Ей вспомнилось, что он говорил: "...жизненный уровень народа крайне низок, культурный уровень тоже, школьное дело поставлено отвратительно, литература... Что это за литература?"
Я вижу полное гумно, как писал Лермонтов. Алеся ухмыльнулась. Впрочем, не следовало забывать, зачем она здесь. И позлорадствовать всё-таки придётся - хотя почему "придётся", если это приятно. Она начинала получать удовольствие от этого напряжения, вся подобралась, как охотничья собака.
Она тщательно отмерила похвалы разным моментам фильма, а затем прибавила пару ложечек дёгтя. В том числе сказала, что идеальному чекисту Штирлицу не хватает живости.
- Что вы имеете в виду? - переспросил Андропов.
- Вообще-то он очень хорош, и душу трогает, я в него чуть было не влюбилась...
Она осеклась, едва не ляпнув: "в старших классах". Рано, рано!..
- Так что же вам показалось неестественным?
- Я согласна, что не стоит советского разведчика превращать в Джеймса Бонда номер два, но Ганс Клосс у поляков вышел всё-таки лучше, - заявила Алеся, пригубливая вино. - В нём больше человеческого. А если бы Штирлиц действительно везде ходил с таким серьёзным лицом, то наверняка бы провалился.
На лицо председателя набежала тень, он чуть заметно поджал губы.
Алесе в этот момент самой сделалось неприятно, ей стало чуть ли не жаль своего грозного собеседника - потому что подобные переживания были ей очень и очень близки. Вот стараешься, стараешься, в завершающий момент твой проект кажется тебе совершенным, и проходит всё высший класс, нет же, выищут потом недостатки и обсосут по косточкам. Вот с выставкой в Шведском центре так было, например.
Юрий Владимирович заспорил с ней и сказал, что даже образ польского разведчика Клосса более близок западному менталитету, а Штирлиц - герой полностью советский, и приоритеты в создании образа ставились несколько иные, и, в конце-то концов, моделей поведения может быть несколько, и необязательно более популярная является лучшей.
Алесю опять это тронуло: она всегда так себя утешала - подумаешь, у кого-то проза более раскрученная...
