– Они тоже занимались этой опасной работой, – сказала Берил, медленно прохаживаясь по вытоптанному участку. – Или вы знали об этом?

– Да, я… слышал о ваших родителях.

Сразу уловив в голосе Вулфа осторожные нотки, она спросила себя, почему же он так уклончиво отвечает на ее вопросы. Берил видела, что Ричард стоит у каменной скамейки, положив руки в карманы. «Ах, все эти семейные тайны! – с досадой пронеслось в ее голове. – Я сыта ими по горло! Ну почему никто в этом доме не может сказать правду?»

– Что вы слышали о моих родителях?

– Я знаю, что они умерли в Париже.

– При исполнении служебных обязанностей. Дядя Хью утверждает, что это было секретное задание, и отказывается говорить об этом, так что мы с ним никогда не обсуждаем эту тему.

Берил остановилась на месте и повернулась к собеседнику:

– В эти дни я много думаю о том, что произошло с родителями.

– Почему?

– Потому что это случилось пятнадцатого июля. Завтра исполнится двадцать лет.

Ричард направился к ней, его лицо по-прежнему было скрыто в тени.

– Кто же вас воспитывал? Ваш дядя?

Берил улыбнулась:

– Говорить «воспитывал» было бы преувеличением. Дядя Хью дал нам дом, а потом предоставил достаточно свободы расти так, как заблагорассудится. Полагаю, Джордан весьма в этом преуспел: отправился учиться в университет и все такое… Джорди – самый разумный, самый смышленый в семье.

Ричард придвигался все ближе – он был уже так близко к Берил, что она могла видеть, как его глаза поблескивают в темноте.

– А какая вы?

– Думаю… думаю, я – дикарка.

– Дикарка, – пробормотал Ричард. – Да, кажется, я могу сказать то же самое…

Он дотронулся до лица Берил. Это короткое прикосновение заставило ее кожу вспыхнуть огнем. Берил вдруг осознала, как стремительно бьется сердце, учащается дыхание. «Почему я позволяю это? – удивилась она. – Мне казалось, я дала зарок: никаких романтических историй! Но сейчас этот мужчина, которого я едва знаю, опять втягивает меня в эту игру – игру, в которой я уже потерпела сокрушительное поражение. Это глупо, импульсивно. Это просто безумие! И заставляет меня жаждать большего…»

Губы Ричарда едва коснулись ее уст – это был самый легкий из поцелуев, но из-за привкуса шампанского он казался таким горячим, таким безрассудным… А Берил уже страстно желала еще одного поцелуя, более долгого. Они замерли на мгновение и взглянули друг на друга, паря на самом краю искушения.

Берил сдалась первой. Она потянулась к Ричарду, и вскоре его руки уже обвивались вокруг темноволосой «ведьмы», заманивая ее в ловушку объятий. Берил пылко искала его губы, со всем неистовством страсти умоляя о новом поцелуе.

– Дикарка, – прошептал Ричард, – да определенно ты дикарка!

– И довольно требовательная…

– В этом я и не сомневался.

– А еще со мной очень, очень сложно.

– Этого я не заметил.

Они снова слились в поцелуе. По прерывистому дыханию Ричарда Берил поняла, что он тоже оказался беспомощной жертвой чувственного желания. Внезапно ей захотелось пошутить. Выскользнув из объятий, она с притворной застенчивостью спросила:

– Ну а теперь скажешь?

– Сказать тебе что? – отозвался явно смущенный Ричард.

– На кого ты на самом деле работаешь?

Он немного помедлил, а потом в который раз повторил:

– Фирма «Сакарофф и Вулф». Консультанты по безопасности.

– Неправильный ответ, – отозвалась Берил. Злобно рассмеявшись, она повернулась и понеслась прочь из лабиринта.

Париж

В двадцать сорок пять, в полном соответствии с привычным распорядком дня, Мари Сен-Пьер похлопывающими движениями нанесла на лицо крем с пчелиной пергой, провела щеткой по жестким седым волосам и скользнула под одеяло. Она щелкнула телевизионным пультом и принялась ждать свой любимый сериал «Династия». Несмотря на то что голоса героев явно продублировали, а место действия было по-американски броским и кричаще ярким, перипетии сюжета мыльной оперы были близки ее сердцу. Любовь и власть. Боль и возмездие.

Да, Мари знала о любви и боли все. Лишь с тем, что касалось возмездия, никак не удавалось справиться. Каждый раз, когда ярость закипала в груди, а старые фантазии о мести вновь вспыхивали в сознании, она вспоминала о возможных последствиях подобных действий, и все мысли о каре меркли. Нет, Мари слишком сильно любила Филиппа! И они столь многого добились вместе! Путь от министра финансов до премьер-министра был очень коротким – всего одна ступенька по карьерной лестнице…

Ее внимание неожиданно привлекли короткие новости по телевизору – сообщение о лондонском экономическом саммите. Может быть, на экране появится лицо Филиппа? Нет, лишь общий план стола переговоров, за двадцать пять секунд мелькнули две дюжины мужчин в костюмах и при галстуках. И никого, кто бы напоминал Филиппа!

Разочарованно откинувшись на кровати, Мари в сотый раз задалась вопросом: возможно, ей все-таки стоило поехать в Лондон с мужем? Мари ненавидела перелеты, и Филипп предупредил, что поездка будет утомительной. «Лучше оставайся дома, – сказал он ей, – иначе ты просто возненавидишь этот Лондон!»

И все же, быть может, было бы лучше на несколько дней уехать с мужем. Они бы остались вдвоем в номере отеля. Иной пейзаж за окном, другая постель – возможно, смена обстановки пошла бы на пользу их браку, зажгла бы так необходимую их отношениям искру…

Внезапно сознание Мари пронзила ужасная мысль. Столь болезненная, что ее сердце, казалось, скрутило узлом: «Я здесь. А Филипп в Лондоне, один…»

Или все-таки не один?

Вздрогнув, Мари села в кровати, анализируя возможные варианты действий. В сознании замелькали неприятные картинки, и она уже не могла противиться внезапному порыву. Схватив телефон, она набрала номер парижской квартиры Нины Сазерленд.

Гудок следовал за гудком, но никто не отвечал. Мари набрала номер снова, но и на этот раз к телефону никто не подошел. Она в задумчивости уставилась на трубку: «Значит, Нина тоже отправилась в Лондон… И они сейчас вместе, в гостиничном номере Филиппа. Они проводят время вдвоем, пока я жду дома в Париже!»

Мари вскочила с кровати. Любимая «Династия» давным-давно началась, но она уже не обращала на телевизор внимания. Мари спешно одевалась. «Возможно, я тороплюсь с выводами, – пронеслось в ее голове. – Наверное, Нина на самом деле дома, просто не хочет подходить к телефону».

Решено, нужно подъехать к дому Нины в Нейи. Проверить свою догадку, посмотреть на окна ее квартиры, горит ли в них свет. А что, если нет?.. О таком варианте Мари даже думать не хотелось, она упорно гнала от себя эту мучительную мысль.

Полностью одетая, Мари поспешила вниз по лестнице, в темной гостиной на ходу схватила дамскую сумочку и ключи и открыла входную дверь. Как только вечерний воздух коснулся лица, уши тотчас поразил оглушительный рев.

Мощный взрыв сбил Мари с ног, бросив ее вперед, на крыльцо дома. Только вовремя вытянутые руки помогли спастись от сильного удара головой о бетонное покрытие. Мари смутно почувствовала, как сверху на нее летит град осколков стекла, а сзади слабо потрескивает огонь. Ей удалось медленно перекатиться на спину. Теперь она лежала, беспомощно глядя вверх, на языки пламени, вырывавшиеся из окна спальни.

Мари подумала, что этот взрыв предназначался для нее – эта бомба должна была ее убить! Пронзительные звуки сирен приближались, а она все лежала спиной на битом стекле, думая: «Так вот к чему привела моя любовь?..» И смотрела, как сверху горит ее спальня.

Бекингемшир, Англия

Эйфелева башня таяла. Расположившись у буфетной стойки, Джордан наблюдал, как капельки воды с ледяной скульптуры приземляются прямо в стоящее внизу серебряное блюдо с устрицами. «День взятия Бастилии явно затянулся, вот скука! – устало думал он. – Очередной вечер, еще один прием… И все идет по заезженному сценарию».