Вышел Геннадий Терентьевич с кастрюлей в руках.

– Что за шум? Я что-то пропустил?

Вавин радостно подбежал к нему, начал взахлёб рассказывать о подвиге Афанасия. К соседям присоединился младший Гришенок, знаменитый почти полным отсутствием передних зубов, известный матерщинник дед Савостьянов, которому исполнилось девяносто семь лет, но был он ещё бодр и склерозом не страдал.

Пыль на дороге улеглась, мотор мотоцикла перестал стрелять, на улицу легла тишина.

Афанасий перешёл дорогу, остановился возле компании, продолжая глядеть на Олега и его собеседницу.

– Дед, это она?

– Кто? – не сразу сообразил Геннадий Терентьевич, потом проследил направление взгляда внука, подтвердил: – Дуняха наша. Как тебе Одуванчик?

Афанасий постоял немного и побрёл в дом, не слушая возгласы соседей, обсуждавших Кырика и его братию.

Он уже переоделся в домашнее – шорты и футболку, когда в хату зашёл хмельной от возбуждения Олег.

– Извини, что не помог, не люблю драться.

– А я, значит, люблю?

Олег смутился.

– Я не это имел в виду. – Он оживился. – Красивая стала, правда? Я бы не узнал. А ты?

Афанасий покачал головой.

– Я тоже. Не ожидал от тебя такой прыти. О чём вы говорили?

– Да так, о разном. Кстати, нас пригласили в гости!

– Нас? – хмыкнул Афанасий. – Не путаешь? Может, она имела в виду только тебя?

– Нас обоих, честно. Пойдёшь?

Афанасий хотел отказаться, но вспомнил взгляд больших зелёных глаз Дуни и согласился.

Министр опаздывал, но в приёмной не скучали, было о чём поговорить: на устах у всех присутствующих был недавний инцидент в Баренцевом море, где случилась интересная погодная аномалия.

Всего в приёмной находилось четыре человека: всё верховное командование ВГОР вместе с командующим генералом Зерновым и представитель Главного разведуправления полковник Ратный.

Совещались все вместе не раз, знали друг друга хорошо, поэтому никакого дискомфорта не ощущали. Ратный в своё время хорошо изучил Европу, работая в разных дипломатических представительствах, и поделился своим мнением о процессах «омусульманивания» европейских стран.

Заместителя командующего ВГОР Черняка интересовали вопросы сбора информации о зарубежных средствах геофизического мониторинга, он задал Ратному несколько вопросов, и полковник ГРУ пообещал ему сбросить кое-какие любопытные разведданные.

Затем заговорили о применении американцами в Европе и в России системы «Socrates» третьего поколения, знаменитой своими уникальными алгоритмами индексации высокотехнологичных военных систем, сбора информации о методах ведения «неконтактных войн», оценки конкурентоспособности военных лабораторий и выработки решений по обеспечению собственной конкурентоспособности.

Российская часть системы «Socrates» опиралась, по мнению Ратного, в первую очередь на объединения «Роснано» и «Сколково», для чего они и создавались в своё время, чтобы работать не на Россию, а на США.

Все присутствующие это знали, но информация о «Сократе» никогда не попадала в СМИ, и разработки российских высокотехнологичных центров тут же становились собственностью американцев, в результате чего аналогичная российская продукция просто не покупалась: американцы успевали использовать рождающиеся идеи раньше.

Впрочем, об этом в приёмной министра говорили мало, понимая, что это не их епархия. Все надеялись, что когда-нибудь ситуация изменится.

Ратный тоже задал собеседникам вопрос: запущена ли система «Землекопа»? Черняк ответил, что система запущена полгода назад. Речь шла о создании системы сенсоров по всей территории России, докладывающих об изменении геофизической обстановки и регистрирующих, что происходит в глубинах континента и под дном морей.

Такую систему – «Earth Scope» – первыми разработали американцы – «для изучения физических процессов в коре и мантии Земли», но использовать её в первую очередь начали военные. Дошла очередь до пуска аналогичной системы «Землекопа» и в России. Естественно, для страны он играл большое значение, так как командование ВГОР могло быстро оценить возникшую угрозу и отреагировать на «стихийные бедствия», инициированные американскими «Харпами» и «Зевсами». Сведения, поступающие от датчиков «Землекопа», в первую очередь адресовались аналитическому центру ВГОР в Королёве, после чего стратеги ВГОР и должны были подключать к решению проблемы тактико-оперативные звенья.

Адъютант министра предложил чаю.

Отказались все.

Министр прибыл только через сорок минут после назначенного времени, и не один. Его сопровождали мужчины в военной форме: начальник Генштаба генерал армии Валерьев, сухой и подтянутый, и первый замминистра генерал Викторов. Уголки губ у Викторова всегда были опущены, отчего казалось, что он скорбит о ком-то.

Министр извинился:

– Прощу прощения, товарищи офицеры, задержался у премьера. Проходите.

Был министр Сойло, нивх по национальности, мал росточком, субтилен, коричневолиц и узкоглаз, с большим треугольным носом, занимавшим едва ли не пол-лица. Но бледно-голубые глазки министра светились умом и энергией, и кукольный вид его предпочитали не замечать.

По давно заведённому порядку расселись за Т-образным столом хозяина кабинета напротив друг друга: командующий ВГОР и его подчинённые – слева, представители министерства – справа.

– Докладывайте, Денис Самойлович, – доброжелательно сказал Сойло.

Зернов, плотный, почти квадратный, бывший штангист, с тяжёлым и мрачноватым лицом, положил перед собой фиолетового цвета папку с вытисненным на ней двуглавым орлом, но открывать не стал.

– Ситуация щекотливая, товарищ генерал. Все обстоятельства инцидента выяснены, мы попытались разблокировать ПНД, но с минимальным результатом. Наших «Тополей» не хватило, нужен ещё один – в непосредственной близости от платформы «Разлом-2».

– Давайте без ваших зубодробительных сокращений, – изобразил улыбку министр. – Что такое ПНД?

– Пузырь низкого давления… э-э, так мы называем зону изменения…

– Понял, не объясняйте. «Тополь» в таком случае – это наша мобильная станция?

– Так точно, мобильный «Король».

– В чём дело, почему наши станции не сработали?

– Они подключились, тиксинская и камчатская, но пробить ионизированный купол над Баренцевым морем не смогли. Третий угол… э-э, инициатор возбуждения ионосферы, американский «Зевс», находится на борту корабля «Найт сан», и он не выключен, продолжает работать и удерживать канал подпитки ПНД… зоны низкого давления.

– Что мы можем сделать?

Зернов посмотрел на своего зама.

– Разрешите, товарищ генерал? – выпрямился Черняк.

– Слушаю.

– Наш мобильный «Тополь» в Мурманске не смог выйти на крейсерский режим, поэтому мы и не погасили ПНД над Баренцевым морем полностью. Необходимы более динамичные системы.

– Что вы имеете в виду?

– Лучшим средством доставки наших «Тополей» в нужную точку России, да и других континентов тоже, может быть только спутник. Но пока таких спутников у нас нет, первый мы сможем запустить не раньше следующего года, мы предлагаем использовать самолёты.

Министр пустил лучики морщинок по лицу.

– Вам не кажется, полковник, что мы опаздываем с этим решением? По моим сведениям, уже и китайцы пытаются экспериментировать с нашим Дальним Востоком с помощью своего «Змея». Кажется, так называется их «Харп»?

– Совершенно верно. Однако ещё полгода назад мы не могли уместить наш «Тополь» в трюм самолёта, поэтому генераторы устанавливали на трейлеры.

– А сейчас можете?

– Первый модернизированный «Тополь», мы назвали его «Коршуном», уже монтируется в грузовом отсеке «Ил-96». Первый полёт намечен на двадцать восьмое мая. К этому времени будет готова и спецгруппа для обслуживания и охраны генератора.

– Кто предложил такое название – «Коршун»?