Наталья была испугана. Она прислонилась спиной к стене и с побледневшим, искажённым лицом схватила его за голову и пыталась оттолкнуть от себя коленями и руками, но он точно замер, вцепившись в неё, а она беспомощно шевелила синими губами и не могла ничего выговорить...
Но вот в комнате послышалось слабое хихиканье. Это засмеялась чёрненькая девица; её смех подхватили писарь и человек, похожий на повара. Наталья недоумевающе обвела их глазами, взглянула на Павла - и расхохоталась сама. Вся комнатка на чердаке тряслась от громкого, здорового хохота четверых людей.
Изумлённый, раздавленный этим хохотом, Павел сел на пол и смотрел куда-то в угол тупыми, безумными глазами. Он был действительно очень смешон. Его лицо, мокрое от слёз, остановившихся в рябинах, было жалко, растерянно, и всклокоченные волосы, выбившись из-за сдерживавшего их ремня, образовали из себя какую-то фантастическую, клоунскую причёску; тупые глаза, глупо раскрытый рот, рубашка, выбившаяся из-за фартука, и, наконец, какая-то грязная, мокрая тряпка, прицепившаяся к опорку на его ноге, - всё это не могло сделать его трагичными внушающим сострадание. Четыре разнообразно изогнутые от смеха фигуры и он, растерянно, молча и неподвижно сидевший на полу... Кто-то пролил пиво, и по полу потекла тонкая струйка, направляясь к Павлу... Чёрная девица, в припадке восторга, бросила чью-то женскую шляпу, и она, пролетев через голову Павла, упала к нему на колени... Он взял её в руки и растерянно стал рассматривать.
Это разожгло смех ещё более. Смеющиеся охали, визжали, стонали... Павел встал на ноги... так он был ещё смешнее. Он был смешон и тогда, когда, шатаясь, пошёл к двери, а в двери обернулся и, вытянув по направлению к Наталье руку со шляпкой, бросил шляпку на пол и сквозь зубы сказал:
- П...помни же!.. - и ушёл.
Его провожал неумолкавший хохот.
- Вот так герой!.. - кричал кто-то плачущим от смеха голосом. Охо-хо!.. ха!.. ха!.. ха!.. Ах, чёрт его побери, ха!.. ха!.. ха!.. Нет, тряпка-то!.. ха!.. ха!.. ха!.. как хвост!.. ой, не могу-у!.. О, ха!.. ха!... ха!.. волосы-то... ха!.. ха!.. ха!.. на голове... как венец, ха!.. ха!.. ха!.. Ой, чтоб ему... л...лопнуть!.. ха!.. ха!.. ха!..
А на дворе стучал дождь неумолкающей, скучной дробью... Была уже осень...
Целые три дня шёл этот дождь, сбивая последние жёлтые листья с чёрных, намокших ветвей дерев. С унылой покорностью судьбе деревья качали своими вершинами под злыми ударами холодного ветра, который с гневом и тоской метался по земле, точно отыскивая что-то дорогое ему. Упорный, настойчивый дождь и неустанно завывавший ветер создавали вдвоём то прекрасный реквием умершему лету, то необычайно визгливую здравицу воскресающей зиме. Плотные, скучно серые тучи так крепко окутали небо, точно не хотели уже больше развернуться и показать его измокшей, иззябшей земле... В программу четвёртого дня вошёл снег, носившийся тяжёлыми, мокрыми хлопьями над городом по ветру, всё ещё искавшему чего-то и бешено метавшемуся всюду, налепляя снег на стены и крыши домов белыми пятнами.
Вечером этого дня Павел перешёл двор походкой человека, свободного от занятий и дорожащего чистотой своих сапог, - перешёл и, поднявшись на лестницу, задумчиво стал у двери в комнату Натальи. Одет он был по-праздничному - чисто, лицо у него было покойно; но оно страшно похудело и осунулось. Подумав немного, он постучал в дверь и, переступив с ноги на ногу, стал дожидаться, когда ему отворят, еле слышно насвистывая сквозь зубы.
- Кто это? - спросили из-за двери.
- Это я, Наталья Ивановна! - ровно и громко ответил Павел.
- А!.. - послышалось за дверью, и ему отворили.
- Здравствуйте! - сняв фуражку, поздоровался Павел.
- Здравствуй, чудачина! Ну что, прошло с тобой? Ах, насмешил же ты нас тогда! Ну и пришёл!.. точно тобой полы мыли. Что бы вот так же одеться, как сейчас!
- Не догадался я об этом, простите! - усмехнулся Павел, не глядя в лицо собеседнице.
- Чай пить будешь? подогрею самовар.
- Нет, благодарствуйте! попил уж я.
Тут Наталья заметила, что Павел изменил местоимение, и спросила его:
- Что это за благородство такое новое? На "вы" стал говорить.
При этом она несколько презрительно усмехнулась. Теперь он в её глазах уже не отличался ничем особенным от других людей. После того, как он валялся при людях у неё в ногах, цена ему очень пала. Бывало, её били более или менее жестоко за измену, и она от него ждала того же; но он оказался несколько иным, и, по её мнению, эта разница между ним и другими не клонилась в его пользу. Бьют - это значит любят, и когда истинно любят, то не только бьют, убивают, - идут на всё. А он свалился при людях в ноги и плакал, как баба!.. Это не по-мужски, не по-человечески... Нужно не вымаливать, не выплакивать, а добыть, завоевать женщину, тогда она будет твоей. Да и то не совсем...
Павел вздохнул и заговорил:
- Да ведь мы с вами не родня. Дружба между нами была, да она уж лопнула... Чего ж!..
Наталья изумилась, но не показала вида. "Значит, он прощаться, видно, пришёл!.." Она села на кровать близко к нему и молча ждала, что он скажет ещё.
- Темновато здесь, Наталья Ивановна. Лампочку бы зажечь...
- Можно! - И она зажгла лампу.
Он заговорил снова, вдумчиво поглядывая на неё:
- В последний раз говорю я с вами, Наталья Ивановна. Да, уж больше нам не придётся говорить!..
- Что так? - спросила она, опуская глаза.
Она не знала, как с ним держаться, и выжидала время, когда ей представится возможность взять верный тон. Она находила, что он очень похудел за это время, и её немного удивляло его задумчивое спокойствие.
- Что так говорите вы?
- Да так уж, пришла пора. Подумал я, подумал и решил: надо всё это кончить. Чего же? ведь нечего мне от вас ждать!? - Он пытливо посмотрел в её лицо.
Ей стало жалко сначала прошлого, а потом и его самого. Она видела, что, в сущности, он печален и убит, несмотря на своё спокойствие, а она была всё-таки женщина и, как женщина, не могла не жалеть, раз видела перед собой несчастного.
- То есть, как это вы?.. - начала она, подымаясь к нему. - Я ведь всегда согласна...
- Э, не надо! - махнул он рукой. - Конец. Дело решённое. Да вы и правы: по совести сказать, ничего бы у нас с вами не вышло. Какой я муж? Какая вы жена? Вот в чём суть...
