-В эти один - два года, что я буду ещё функционировать, я многое смогу сделать. Давай начнём всё, что планировали. И Боже праведный, я сделаю всё, что в моих силах.
-Конечно, Лора. Ты уверена?-
-Уверена. Знаю, так случается. Но этот инцидент на дороге... Я сделаю это. И я хочу, чтобы ты мне помогла.
-Всё, что в моих силах. Всё, что скажешь... Ты же знаешь, всё ...
-Я стану больше и больше от тебя зависеть. Первое: никто не должен знать. Это строго между нами. Даже этот безмозглый слюнтяй, с которым ты спишь. Обещаешь?
-Обещаю-
-Ты должна мне помогать. Напоминай, когда я что-то забываю. Говори, когда я буду вести себя по - идиотски. Перечитывай все мои заявления, прежде чем я выступлю с ними. Защищай от ситуаций, с которыми я не смогу справиться сама. Надеюсь, у меня достанет здравого смысла уйти добровольно, когда я не смогу больше вести дела. Но если я буду цепляться, я хочу, чтобы ты собрала Исполнительный Совет и вышвырнула мою задницу отсюда ко всем чертям. Сделаешь это для меня?
Да,- Констанс Андервуд ответила твёрдо,- Сделаю.
Март,6, 1987.
Несколько мужчин Кантона разделяли цели Союза Женщин Нации, хотя смелости признать это открыто у них не хватало. Они делали анонимные денежные взносы и, когда требовалось, помогали советом и делом. Одним из них был Род Гардинг из Департамента полиции Кантона. Он был женат на Энн, младшей сестре Молли Тернер, и был частым гостем на Хилкрест Авеню, где Молли жила со своей матерью Джозефин Тернер. Вечером 6-ого марта все три женщины Тернер сидели, обедая вместе. Род Гардинг - не на службе в тот день - приехал, когда обед закончился. Но для него обед держали тёплым : сосиски, фасоль, салат из кислой капусты, ржаной грубого помола хлеб со сладким сливочным маслом и две банки пива.
Женщины сидели за деревянным столом, потягивая кофе, пока он ел и рассказывал: " Завтра, около полудня выдают тело,- сказал он Молли,- приготовления сделаны"
-Похоронный дом Гатчинс,- ответила она. Они бальзамируют. Сегодня мы выбрали гроб. Проведём небольшую службу. Потом Гатчинсы везут гроб в Ленсингтон. Там у семьи участок земли. Я, Энн и ещё несколько женщин поедем на похороны.
-Кто всё оплачивает?
-Союз, - ответила Молли, - Мы получили телеграмму из штаба-
-Молодцы, - прокомментировала миссис Тернер.
-Род, - сможешь с нами поехать в Ленсингтон -? - спросила Энн.
Он отодвинул пустые тарелки, прикурил сигарету и открыл вторую банку пива.
-Сожалею, милая. Не смогу. Я всё ещё под расследованием, и сейчас не время для выходного. -
Они знали, что это не так, но не возразили. Лучше не демонстрировать своих симпатий. Гардинг -крупный массивный мужчина с резкими грубоватыми чертами лица и густыми цвета песка волосами. Блондинистые усы спадают с его длинной верхней губы. Небольшие тёмные глаза, когда он обдумывал свой ответ, щурятся.
-Пуля из ружья, - сказал он, - по крайней мере, мы почти на 100 % уверены в этом. 30 калибр. Мы посылали в Ф Б Р , чтобы убедиться, но я практически уверен, что это 30-калибровое ружьё. Великолепно,- с горечью произнесла Молли - Это снижает поиски до миллиона. 30-калибровых ружей в Кантоне и окрестностях.
-Да, что-то в этом роде, - признал Гардинг.- То же самое с тёмным пикапом: ". Молли, может, ты что-то помнишь, что могло бы помочь?"
Она отрицательно покачала головой.
-Я же говорила тебе, Род, было темно, всё случилось слишком быстро, никто ничего не заметил. Кто-то орал, оскорблял из грузовика, я орала в ответ, а потом вдруг - бах - выстрел...
-Узнаешь голос, если ещё раз услышишь его?
-Наверное, нет. Орал какой-то мужик...
Гардинг вздохнул - Ну что ж, всё равно мы не отступим. Эдди Головер прибыл первым на место преступления и, вызвав скорую помощь и нас, в первый раз за всю свою жизнь сделал кое-что по-настоящему умное - собрал осколки той бутылки. Мы отослали их в Чарлистон. Может, в лаборатории отыщут отпечатки пальцев.
_Как это может помочь -? спросила Энн.
-Поможет, если отпечатки совпадут с отпечатками какого-нибудь местного шалопая, уже имевшего приводы в полицию и нелады с законом. У нас будут его отпечатки в файле. Долгая история, согласен, но это единственное, что у нас сейчас есть.
Они помолчали. Миссис Тернер, поднявшись, начала убирать со стола, едва слышно двигаясь по кухне. Это была птичьего покроя женщина, 58 лет, с хорошим цветом лица и удлинёнными удивлёнными глазами. Муж бросил её почти сразу после рождения Энн, но она сумела дать обеим дочерям образование в колледже, работая бухгалтером в супермаркете и сдавая в рент комнаты в своём большом доме.
-Род, кого бы ты заподозрил, если бы тебя спросили, кто мог такое сделать?- спросила Энн.
-О, милая,- Род положил руку на плечо жены - я не имею права предполагать. В городе с десяток негодяев, способных убить, а потом спать спокойно.
-Я могу предположить, - резко сказала Молли, - братья Лемзоны - большие свиньи в городе, самые большие.-
Сержант Род Гардинг взглянул на неё, но промолчал. Все пошли в гостиную. Она напоминала пещеру. Почти час они сидели тесным кружком. Гардинг курил, женщины тихо обсуждали предстоящие похороны. Миссис Тернер вызвалась запаковать вещи погибшей, чтобы Энн и Молли смогли взять их с собой в Ленсингтон Энн предложила переименовать их отделение в отделение имени Нормы Джейн. Молли согласилась, что идея великолепная и обещала поднять этот вопрос на собрании, когда будут избирать нового председателя.
Гардинги уехали в 10.30. Молли и её мать убрали на кухне, миссис Тернер, поцеловав дочь, пожелала ей спокойной ночи и удалилась спать. Она всё ещё работала в супермаркете, хотя им хватало зарплаты Молли и дохода от небольших вложений.
-Не задерживайся допоздна, дорогая,- сказала она, поднимаясь по лестнице.-
Молли вернулась на кухню убедиться, что входная дверь заперта и закрыта на цепочку. Проверила дверь на крыльцо, включила лампочку над входной дверью. Она будет гореть всю ночь. Оставив гореть свет только в гостиной, она прошла в квадратную комнату, которая когда-то служила отцу, а сейчас была приспособлена Молли для нужд Союза. Комната была скупо обставлена мебелью, которая была собранаиз других комнат: письменный стол, лампа с собранным в складку абажуром и подставка для древней печатной машинки
В нижнем Ящике стола она держала пинту Калифорнийского Брэнди. Сделала глоток. Согрелась. Провалившись в потёртое кресло, подняла ноги на стол. Первый день бесчувствия и окаменения, последовавший со смертью Нормы, уступил место гневу такому сильному и разрушающему, что иногда ей казалось, она начнёт кричать и не сможет остановить этот крик никогда. Странно, гнев этот так заполнял её, что не осталось места ни воспоминаниям о миловидности Нормы, её силе, о наслаждении, которые они испытывали в объятиях друг друга, об их смехе и любви. Её гнев блокировал всё. На прошлое опустился красный занавес. Ей казалось, она не вынесет такой жизни-бешенство поглотит её всю без остатка. Разум подсказывал ей, что её гнев должен стать продуктивным, его нужно поставить на службу. Но, признавалась она себе разум её молчал. Ей хотелось топать ногами, крушить, убивать, сорвать в ненависти солнце с небес, покончить с миром, который игнорирует зло и даёт ему возможность комфортно существовать и беззаботно пожирать очередную жертву. Она сделала ещё глоток брэнди, думая думу.. Спустя несколько минут она поднялась и начала поиски в когда-то отцовском шкафу. Когда-то здесь помещалась его коллекция оружия, охотничьи принадлежности, всякая всячина его перевалочной жизни. Покидая жену и дочерей-крошек, Джейсон Тернер не оставил никакой записки, никакого прощания. Просто ушёл, оставив и одежду и все свои принадлежности, не забыв, однако, снять с банковского счёта все деньги. Тот факт, что маникюрша из парикмахерской Филз исчезла одновременно, пролил свет на случившееся. Джозефин стойко выдержала ухмылки соседей, их притворное всплескивание рук и ахи с приклеенной к лицу улыбкой. Разве поверили бы они, скажи она, что счастлива и рада его уходу. Муж был туп, глуп и к тому же жесток. Кто-то в клубе Джозефин подсказал ей, что по истечению 7 лет, она может считать мужа легально умершим. Она поверила, не делая никаких попыток узнать местоположение своего кочующего супруга, прождала эти 7 лет, вздохнула с облегчением и продала его одежду и принадлежности. К счастью, дом был на её имя. Дом её отца, сама Джозефина родилась в спальне наверху. Коллекцию ружей Джейсона продали. Его жена, сейчас вдова с двумя крошечными дочками оставила по совету вездесущего и всезнающего клуба один револьвер. Клуб убедил её, что одинокая женщина с двумя малышами нуждается в защите, которую поставляет револьвер.
